из него выходили новые люди и там так же было очень ярко от обилия света, но его обстановку она не могла рассмотреть, отсюда, с высоты, но только попала как под обстрел, направленных на них внимательных глаз, всех находящихся в помещении. Движение зала на время было полностью приостановлено и ей показалось, что её вывели на сцену и она должна что-то делать и что-то говорить. Камердинер незримо вышел из-за их спин вперед, вслух и очень громко произнес их имена и Анни машинально и испуганно, как ей показалось, наклонила голову, в знак приветствия сразу всем находящимся в зале. Потом подняв глаза, она стала, стараясь не торопливо и уверенно, обводить всех глазами и каждый, каждый из присутствующих, смотрел на неё с выражением восхищения и удивления. Она быстро, быстро словила себя на вопросе, возникшем у неё в сознании: «Почему они все так удивлены, что-то не так?», но тут же почувствовав сжавшую её локоть руку господина Буггати, дала себе четкую, прямую установку: «Будь что будет! Назад дороги нет!» и постаралась ласково улыбнуться, в ответ на все обращенные к ней взгляды. Осмотревшись, господин Буггати медленно стал сводить её с этой искусственной сцены в зал, где она должна была смешаться со всеми остальными и уже расслабиться, не являясь фигурой «нон-града». И своим боковым зрением, и даже кожей, она чувствовала к себе повышенное внимание и это её радовало и озадачивало одновременно. Она не была уверенна, что эти пристальные взгляды направляют к ней положительные эмоции и все еще сомневалась, в порядке ли её одежда и её поведение, её внешность, чтобы так уж откровенно приковывать к себе взгляды всех собравшихся. «И что же делать дальше?» все время задавала она себе вопрос и он её пугал, потому что она здесь никого не знала. Любопытство брало верх и она, так же как рассматривали её, стала рассматривать окружающих. Она заметила, что женщин было крайне мало и молодых как она, не было совсем. Кто-то из мэтров светского общества привел с собой супругу, но в большинстве, здесь было мужское общество. Военных мундиров не было и вокруг сновали только черные и темно серые сюртуки. В воздухе царила тяжелая смесь мужского парфюма, дорогих сигар и выделить какой-то один запах было уже невозможно, но он не навязчивой легкой дымкой ложился на твои плечи, лицо и руки и ты уже избавится от него не можешь, он преследует тебя повсюду и только через пятнадцать минут становится нейтральным, с ним свыкаешься, его не улавливаешь. Лакеи разносили напитки и закуски в виде тонко нарезанных и поджаренных тостеров, с черной и красной икрой. Было много корзиночек, с наполненными в них рыбным салатом из креветок или простого судака. Было очень много фруктов, апельсиновых долек и кружков, привезенных из Испании и виноград, яблоки, груши, персики, в такую пору года! И самое интересное, она уловила особенное движение из соседнего помещения, выход в которое рассмотрела еще на входе, словно пребывавшие там, спешили пойти посмотреть на неё, как на что-то диковинное!
И «слава Деве Марии», произнесла она про себя, когда выяснилось, что у её компаньона здесь оказалось не мало знакомых, которые спешили подойти поздороваться и задать пару тройку дежурных вопросов, а это занимало некоторое время, необходимое ей для того, чтобы она могла больше освоиться в непривычной обстановке. Она ловила в эти приветственные моменты разные взгляды подходивших. Кто-то смотрел на неё с неприкрытым восхищением и даже вожделением, как лев, застигнувший свою добычу, кто-то бросал украдкой любопытные взгляды, смущенный напором этой всепобеждающей силой красоты человеческой, но равнодушных взглядов не было. Она даже из разговоров узнала, что её спутник был заядлым игроком в бильярд, который и находился в том, помещении по соседству, но господин Буггати сегодня чувствовал свою особенную ответственность и всем отказывал составить это удовольствие. Анни даже выразила свое сожаление по этому поводу, словами — О, господин Буггати, вы из-за меня сегодня лишаете себя удовольствия сыграть в бильярд! — на что тот ей ответил:
— Не сейчас, госпожа, Анни, это еще успеется. Она не знала немецкого языка, но её спутник, довольно сносно разговаривал на нем, когда же на немецком обращались к ней и она не понимала вопросов, то с ней легко заговаривали на латинском, так как его приходилось так или иначе учить в любом высшем учебном заведении того времени. И у всех, когда господин Буггати объяснял, что она владелица одного из крупнейших металлургических предприятий Будапешта и еще в придачу столичного ипподрома, неизменно вверх устремлялась бровь и на лицах появлялось неподдельное уважение. Так, что по истечении некоторого времени, она стала чувствовать себя некоей героиней, свершающей подвиг, так как в то время, в истории было известно считанное количество случаев, когда женщина возглавляла бизнес или становилась лидером в политике. Чтобы поскорее сбросить с себя путы скованности и внутреннего дискомфорта, она позволила себе выпить пару бокалов шампанского и чувствуя его разливавшиеся по телу тепло, ощутила большую свободу поведения и стала с большей смелостью высказывать свое любопытство, рассматривая окружающих. Публика была разношерстная, пестрая. Молодых было очень мало, в возрасте до 30 лет. Но и особенной это была публика. Неким необъяснимым образом чувствовалась сильная энергетика, исходившая от этих предприимчивых людей. Взгляды только на первое впечатление были беспечные и равнодушные друг к другу, полные доброжелательности и веселости. Некими тончайшими ниточками в них улавливалась звериная недоверчивость ко всему приветственному и доброжелательному, ко всем и всякому. А также нет-нет и мимолетно проскакивала резкость и хитрость, спрятанная глубоко от постороннего глаза и видимо только оставаясь в полном одиночестве, снимающая с себя эти разнообразные образы, в которые избирательно каждый себя впрягал. И женщины, прибывшие сюда со своими супругами, были под стать им. И по началу Анни радовалась появившемуся вокруг них общению, но спустя какое-то время она стала терять энергию, от повышенного внимания, от дежурных фраз и постоянных расспросов о её бизнесе. А ведь ей не только необходимо было приобретать знакомства, но и суметь самой найти для своего дела хотя бы несколько заинтересовавшихся её продукцией заказчиков и самой проявить интерес к устройству и успеху чужого бизнеса. Но она отнюдь, никак не чувствовала в себе этого охотничьего любопытства и духа авантюризма. В этом аквариуме из разнообразных деловых рыбешек, она была самой безликой и инертной, словно опустившейся на самое дно и беспокоящаяся только об одном, чтобы её не раздавили. От осознания этого, взгляд
