с землей, которая считалась священной и, следовательно, всегда живой.
Поражает и способность ацтеков подчинять себе природу. Сегодня туристам показывают «плавучие сады» – те немногие уцелевшие острова в осушенном озере, где в наши дни на руинах индейской цивилизации возвышается столица Мексики. Ацтеки создали эти острова, потому что им не хватало земли на месте, выбранном для основания Теночтитлана. Индейцы перенесли с берегов огромные массы ила и обнесли новые острова тонкими стенами из тростника – со временем корни деревьев дали им прочную опору. Между новыми участками суши пролегли водные каналы. На этих необычайно плодородных островах выросла могущественная столица ацтеков с ее широкими проспектами, дворцами строгой красоты и ступенчатыми пирамидами. Возникнув из лагуны, словно по волшебству, она была обречена исчезнуть под натиском иноземных завоевателей. Потребовалось четыре столетия, чтобы численность населения Мехико сравнялась с той, какая существовала в те времена.
Коренные жители, по словам бразильского писателя и антрополога Дарси Рибейру, были топливом для колониальной производственной системы. Серхио Багу пишет: «Почти наверняка в испанские рудники были брошены сотни индейских скульпторов, архитекторов, инженеров и астрономов, смешанных с толпой рабов для выполнения грубой и изнурительной работы по добыче полезных ископаемых. Для колониальной экономики технические навыки этих людей не представляли никакого интереса. Они ценились лишь как неквалифицированные рабочие». И все же осколки разбитых нашествием культур уцелели. Надежда на возрождение утраченного достоинства не раз вдохновляла индейцев на восстания. В 1781 году Тупак Амару осадил Куско. Этот касик[38] смешанного происхождения, прямой потомок императоров инков, возглавил крупнейшее революционное движение того времени. Великий мятеж вспыхнул в провинции Тинта. Восседая на белом коне, Тупак Амару въехал на площадь Тунгасука и под звуки барабанов и путуту объявил, что приговорил королевского коррехидора Антонио Хуана де Арриагу к повешению и распорядился отменить миту в Потоси. Провинция Тинта обезлюдела из-за обязательной повинности на серебряных рудниках Серро-Рико. Спустя несколько дней Тупак Амару издал новый указ, которым освободил всех рабов. Он отменил все налоги и систему «распределения» принудительного труда индейцев во всех формах. Тысячи и тысячи индейцев присоединились к войску «отца всех бедных, несчастных и обездоленных». Во главе армии вождь двинулся на Куско, произнося пламенные речи: все, кто погибнет по его приказу в этой войне, воскреснут, чтобы наслаждаться счастьем и богатствами, отнятыми у них завоевателями. Победы чередовались с поражениями. В конце концов в результате предательства одного из индейских вождей Тупака Амару, закованного в цепи, передали испанцам. В темнице его навестил следователь Арече и потребовал в обмен на обещания назвать имена соучастников восстания [52]. Тупак Амару ответил ему с презрением: «Здесь нет соучастников, кроме тебя и меня; ты угнетатель, а я освободитель – мы оба заслуживаем смерти».
Тупака пытали и казнили вместе с женой, детьми и главными сторонниками в Куско, на площади Уакайпата. Ему отрезали язык. Его руки и ноги привязали к четырем лошадям, чтобы разорвать тело, но оно не поддалось. Тогда его обезглавили у подножия виселицы. Голову отправили в Тинту. Одну руку – в Тунгасуку, другую – в Карабайю. Одну ногу – в Санта-Росу, другую – в Ливитаку. Его туловище сожгли, а пепел бросили в реку Уатанай. Было приказано убить всех его потомков до четвертого колена.
В 1802 году другой вождь, потомок инков Асторпилько, принял у себя немецкого ученого Александра фон Гумбольдта. Это произошло в Кахамарке, на том самом месте, где его предок Атауальпа впервые встретил завоевателя Писарро. Сын вождя сопровождал немецкого ученого в его прогулке по руинам города и развалинам старого дворца инков и по дороге рассказывал о сказочных сокровищах, скрытых под пылью и пеплом. «Не возникает ли у вас иногда желания раскопать эти сокровища, чтобы облегчить себе жизнь?» – спросил Гумбольдт. И юноша ответил: «Такого желания у нас нет. Отец говорит, что это грех. Если бы у нас были золотые ветви с золотыми плодами, белые соседи ненавидели бы нас и причиняли вред» [53]. Вождь возделывал небольшое пшеничное поле. Но этого оказалось недостаточно, чтобы уберечься от жадности чужаков. Сначала захватчики требовали золота и серебра, потом им понадобились рабочие руки для добычи драгоценных металлов, а потом они набросились и на земли, как только почувствовали возможность получать с них большие доходы. Грабеж продолжался повсюду, и в 1969 году, когда в Перу провели аграрную реформу, газеты пестрели сообщениями о том, что индейцы из разоренных общин высокогорья время от времени вторгались, развернув флаги, на земли, украденные у них или их предков, и отступали только под градом пуль. Почти два столетия спустя после Тупака Амару националистически настроенный генерал Хуан Веласко Альварадо произнес и поднял на знамя бессмертные слова давно поверженного вождя: «Крестьянин! Хозяин больше не станет богатеть с помощью твоей нищеты!»
Время сохранило имена еще двух героев: мексиканцев Идальго и Морелоса. Мигель Идальго, который до 50 лет был кротким сельским священником, в один прекрасный день вдруг зазвонил в колокола церкви в городке Долорес, призывая индейцев бороться за свободу: «Хотите ли вы сражаться, чтобы вернуть от ненавистных испанцев земли, украденные у ваших предков 300 лет назад?» Он поднял знамя Святой Девы Марии Гваделупской, и менее чем через полтора месяца 80 000 человек последовали за ним, вооруженные мачете, пиками, пращами, луками и стрелами. Священник-революционер положил конец податям, разделил между крестьянами земли Гвадалахары, дал свободу рабам и повел войско на Мехико. Однако в итоге он потерпел поражение и был казнен. Перед смертью Идальго, как говорят, оставил завещание, полное глубокого раскаяния [54]. Вскоре революция обрела нового вождя, священника Хосе Марию Морелоса, который провозгласил: «Все богачи, дворяне и высшие чиновники должны считаться врагами…» Движение под его руководством стало одновременно индейским восстанием и социальной революцией и охватило значительную часть территории Мексики. Морелос также потерпел поражение и был расстрелян. Независимость Мексики, провозглашенная шесть лет спустя, «оказалась, в сущности, сделкой между испанцами-европейцами и теми, кто родился в Америке… то есть результатом политической борьбы внутри правящего класса» [55]. Бывший энкомендеро превратился в помещика, а энкомендадо – в батрака [56].
Страстная неделя у индейцев заканчивается без Воскресения
В начале XX века хозяева понго – индейцев, выполнявших работу в домах белых, – предлагали их внаём, давая объявления в газеты города Ла-Пас.
До революции 1952 года, восстановившей попранное право боливийских индейцев на человеческое достоинство, понго доедали за собаками, возле которых и спали, и становились на колени, чтобы обратиться с речью к любому белому человеку. Индейцы были вьючными животными, таскавшими на спине багаж
