это: странное подергивание носка левой ноги мужчины.
Не совсем хромота, но невозможно ошибиться — именно это продемонстрировал
его хозяин. Борода, яйца, подергивание. Этого было достаточно.
Дверца кареты закрылась. Кучер занял свое место и пустил лошадей рысью.
Почти в миле от них сокол с воинственным криком спрыгнул с мачты, так напугав
заключенного, что тот ошпарил ногу смолой. Корабль уже был забыт: сокол
стрелой устремился в грозовые тучи, направляясь на запад и крича, бросая вызов
ветру. Избавляясь от дождя, довольный тем, что он в пути, сокол поднимался до
тех пор, пока суша и море полностью не скрылись за облаками, а затем еще выше.
Наконец он вырвался на солнечный свет и низко пронесся над диким, задумчивым
облачным пейзажем, своим собственным королевством.
Весь день птица летела на запад, почти не меняя темпа взмахов крыльев.
Ближе к вечеру облачный мурт на лошади, похожей на белый дым, погнался за
ним, злобно ухмыляясь и размахивая топором, но сокол опередил демона на краю
облачных земель и, насмехаясь над ним, ушел штопором в заходящее солнце.
Перед наступлением темноты он увидел стаю китов, устремившихся на восток, и
преследующий их корабль.
Под луной, его патронимом, сокол летел быстрее, чем когда-либо, и в полночь
с трепетом радости почувствовал, как ветер переменился у него за спиной. Я
прилечу рано, очень рано! Он проходил мимо чаек, крачек, бакланов, как будто они
стояли на месте. Время от времени небеса пересекала блуждающая звезда: один из
металлических глаз, которые древние повесили над Алифросом, чтобы шпионить за
своими врагами.
На второй день в ветре почувствовался привкус Этерхорда. Болотные газы, городской дым, сладкая вонь ферм. И вот, наконец, он появился: блестящее
побережье, бесчисленные корабли, портовые колокола и лай собак, грохочущий, бормочущий шум полуденного рынка, смех детей в трущобах, крепости, черный
плац императорской конной гвардии. Этерхорд был самым могущественным
городом в мире, и однажды (так прошептал его хозяин) станет единственным
28
-
29-
городом, где обитает сила, все остальные станут его вассалами.
Будучи пробужденным животным, сокол не испытывал страха перед городами, свойственного его диким собратьям. И все же он не мог игнорировать их
опасности.
Мужчины стреляли из лука, мальчики бросали камни. Таким образом, сокол
всегда летел одним и тем же курсом к окну своего хозяина: вверх по реке Оол, мимо грузовых причалов в устье, где швартовались корабли со всего Алифроса, мимо мраморных особняков и парка королевы, металлургического завода, где
изготавливали пушки для флота, дома для ветеранов, искалеченных пушечным
огнем, пока, наконец, не достиг мрачного каменного комплекса на берегу реки.
Путешественники по Оолу по ошибке принимали это место за тюрьму; на
самом деле это была академия для девочек. Несчастные существа, запертые в этих
стенах, знали сокола по виду. Одна из них — светловолосая девушка, которая
любила сидеть в одиночестве у сом-аквариумов, — сейчас смотрела на него снизу
вверх. Эта слишком умна. Она наблюдала за ним с пониманием, от которого птице
стало не по себе — словно знала его поручение или имя хозяина. Но это не имело
значения. Она была под присмотром Сестер и никогда не осмелилась бы бросить
камень.
Дальний край территории академии касался стены вокруг Мол Этега, священной горы. Этег уже давно был поглощен городом, но древние сосны, покрывающие его склоны, не изменились со времен Янтарных Королей, когда
Этерхорд был просто скоплением хижин на краю безграничного леса. Сегодня Этег
находился под прямой защитой Его Превосходительства императора. Наказания за
нанесение вреда деревьям были настолько суровыми, что матери запрещали своим
детям играть с сосновыми шишками, которые падали за стеной. Сокол любил этот
лес, пожирал его кроликов и змей, дремал на его солнечных ветвях.
Но не сейчас. Он взлетел на гору, вне себя от изнеможения, возвещая о своем
прибытии отрывистыми криками. Появились скалы и одинокое озеро, за которым, на сломанной вершине, высилась огромная мокрая громада замка Мааг. Самое
старое сооружение в Этерхорде, Мааг, было родовым домом правящей семьи, более
темным и уединенным местом, чем пятиглавая резиденция империи в городе внизу.
Там император ошеломлял своих подданных роскошью: корона из рубинов, трон, вырезанный из цельного бледно-фиолетового кристалла. Здесь пара украшенных
драгоценностями наложниц била жуков на террасе, старый садовник сгребал
лепестки сирени в кучи, а по сырой земле королева-мать выгуливала на цепи белую
свинью.
Над всеми ними, в Погодной башне, распахнулись ставни. Сандор
