отдых и занять позицию, удобную для обороны и фуражирования под прикрытием Двины. Войска Удино были переутомлены, сократились с 38 до 20 тысяч человек вследствие марша, жары и дезертирства, и спокойное пребывание в Полоцке было необходимо им, чтобы набраться сил. Дабы подкрепить Удино, Наполеон отправил ему баварцев, которым равным образом требовалось оправиться от последствий маршей, жары и дизентерии. Баварский корпус, уже сократившийся с 28 до 24 тысяч после отделения от него кавалерии, теперь располагал только 13 тысячами солдат из-за болезней и по прибытии в Полоцк из Бешенковичей был не в состоянии действовать.
Тем не менее, после нескольких дней отдыха, одинаково полезных как всему армейскому корпусу, так и баварцам, Удино, беспрестанно подгоняемый Наполеоном, счел должным возобновить наступление на Витгенштейна и выдвинулся влево от Полоцка на Дриссу в Волоцню, расположенную несколькими лье выше брода Сивощины. Не обнаружив русских за Дриссой, Удино перешел через реку и направился на Свольню, за которой и расположились войска Витгенштейна. В то время как французы получили в подкрепление баварцев, что довело их численность до 33 тысяч человек, русские получили по меньшей мере равное подкрепление в виде гарнизона Динабурга и нескольких запасных батальонов, державшихся в резерве поблизости от действующих войск. В целом, подкрепление русских составило 10–12 тысяч и довело численность войск Витгенштейна до 30 с лишним тысяч человек. Но его войска, ни в чем не испытывавшие нужды и совершавшие мало переходов, были в гораздо лучшем состоянии, чем наши, хоть и уступали в отношении боевых качеств.
Удино, оценивая свой корпус в 33 тысячи, зная, что из-за фуражирования и болезней может выставить на линию не более 25 тысяч человек, и не особенно рассчитывая на войска союзников, возобновил наступление только потому, что слишком остро чувствовал упреки Наполеона. В течение нескольких дней он оставался у Свольни перед лагерем русских, провоцируя их и пытаясь вовлечь в новую авантюру, вроде той, какую они совершили на Двине у брода Сивощины. Но русские остерегались попасться в ловушку второй раз, и в продолжение нескольких дней велась только обоюдная перестрелка, безрезультатная, если не считать потери нескольких сотен человек, принесенных в жертву в этих засадах.
Однако Удино не без оснований опасался, что его обойдут справа, по дороге из Полоцка на Себеж, оставшейся свободной от французских войск. Он перешел через Дриссу обратно и намеревался расположиться между Лазовкой и Белым, перед большим лесом у деревни Гамзелево, прикрывавшим Полоцк, но решил еще более приблизиться к Полоцку из страха быть отрезанным от него, и встал за рекой Полотой. Он занял несколько переправ через Полоту и всё же оставил часть своих войск по эту сторону реки, дабы предохраниться от корпуса, который мог дебушировать в его тылы через Гамзелево.
Расположившись на этой позиции, Удино 16 августа созвал военный совет, дабы решить, нужно ли давать сражение или следует уйти обратно за Полоту и Двину, прикрыться двумя реками, жить в большем довольстве и ограничиться твердым отстаиванием течения Двины. Генерал Сен-Сир, присутствовавший на совете в качестве командующего Баварской армией, утверждал, что давать сражение и ослаблять им себя бесполезно, если неприятель не будет преследовать французскую армию и мы не будем казаться отступающими перед ним; но если же, напротив, он погонится за нами, нужно остановить его мощным боем и, далеко отбросив, показать, что мы отступаем не из страха, а по собственной воле и в поисках более удобной позиции. Все были готовы присоединиться к его весьма разумному мнению, когда грохот пушек положил конец разногласиям и заставил всех броситься к оружию, чтобы оказать сопротивление русским, пытавшимся перейти через Полоту. Баварская и французская дивизии, размещенные перед Полотой, смело встретили неприятеля и остановили на берегу реки. Спустившаяся ночь положила конец этой первой схватке.
Наутро 17-го, Удино, преувеличив силы русских и найдя свою позицию ненадежной, решил отстаивать ее только с частью войск и передвинул другую их часть, вместе с парками и обозами, на левый берег Двины.
В соответствии с принятым решением он приказал энергично оборонять берега Полоты, пока остальная часть армии будет переходить через Полоту и Двину. Оборона оказалась весьма энергичной и не позволила русским продвинуться ни на шаг, но Удино получил тяжелое ранение, и Сен-Сир также был ранен, хоть и менее опасно. Поскольку состояние маршала не позволяло ему сохранять командование, Сен-Сир немедленно взял его на себя.
Руководство операциями не могло перейти в более умелые руки. Генерал созвал главных офицеров армии, чтобы обсудить с ними, как выйти из осложнившегося положения. Он дал почувствовать неприятные последствия чисто оборонительного поведения и предложил завтра, продолжив отступать по видимости, воспользоваться прикрытым участком, где шел бой, незаметно вновь перевести бо́льшую часть войск через Двину и Полоту, неожиданно атаковать русских, нанести им жестокое поражение и затем уже отдыхать под покровом победы за Полоцком и Двиной.
На следующий день Сен-Сир оставил парки и обозы на левом берегу Двины, куда их отправил Удино, и даже направил их на дорогу в Уллу, будто намеревался приблизиться к Великой армии через Витебск; под прикрытием этого отвлекающего движения он сконцентрировал вокруг Полоцка дивизию Вердье и кирасиров Думерка, затем в середине дня внезапно перевел войска на правый берег Двины, выдвинул их между Двиной и Полотой и скомандовал немедленную атаку.
Баварские и французские войска были будто спрятаны в ложбине Полоты: баварцы – справа, французские дивизии Леграна и Вердье – в центре, а половина швейцарской дивизии генерала Мерля с кирасирами Думерка – слева. Другая половина дивизии Мерля осталась по эту сторону Полоты, чтобы охранять французов от неприятельских войск, которые могли перейти через реку на крайнем правом фланге и дебушировать из леса у Гамзелево в наши тылы.
Русские, в свою очередь, выстроились за Полотой, окружив полукольцом нашу позицию и разместившись совсем близко к аванпостам, дабы обрушиться на нас тотчас, как мы начнем отступать, чего они ожидали, видя движение парков на левый берег Двины. По сигналу все шестьдесят орудий, как баварских, так и французских, быстро выдвинувшись вперед, накрыли огнем удивленных и растерявшихся русских. И в самом деле, их артиллерия была распряжена, пехота находилась в строю только отчасти, и они пришли в секундное замешательство, прежде чем вернулись на свои посты. Наши дивизии воспользовались заминкой и выдвинулись атакующими колоннами в том порядке, в каком располагались: справа – баварские дивизии Деруа и Вреде, в центре – французские дивизии Леграна и Вердье. Дивизия Мерля не выдвигалась вперед слева, дабы привлечь правый фланг русских, который французы надеялись окружить после того, как опрокинут их центр. Русские, поначалу застигнутые врасплох, отступали
