ног до головы в траур, они поспешили к своим родителям, чтобы их утешить.
В ту же ночь невидимый супруг сказал Психее:
— Дорогая Психея, любимая моя жена, величайшая опасность угрожает нашему счастью. Сестры твои ищут тебя и скоро придут на ту горную вершину, откуда я тебя унес. Если ты услышишь их жалобные речи с вершины, не отвечай им, ибо иначе ты причинишь мне большое горе, а на себя навлечешь ужасную опасность.
Психея обещала, что все будет так, как хочет ее супруг.
Но весь следующий день бедняжка провела в слезах. Теперь она чувствовала себя запертой в тюрьме и лишенной человеческого общества, ведь она даже не может видеть своих дорогих сестер и не может утешить их, хотя они печалятся именно о ней.
В тот день не милы были Психее ни освежающее омовение, ни пища, ни питье. Весь день она лила слезы, пока вечером ее не одолел сон.
Ночью пришел ее супруг, обнял ее, заплаканную, и стал корить ее с нежной грустью:
— Разве это ты мне обещала, маленькая Психея? Как я могу надеяться на тебя, если ты день и ночь проводишь в слезах и даже в моих объятиях продолжаешь плакать? Делай же, как тебе хочется, уступи своим опасным желаниям. Но вспомни только о моих увещеваниях, когда наступит позднее раскаяние.
Слезами и мольбами добилась Психея согласия мужа принять ее сестер в качестве гостей и утешить их ласковой рукой в их печали о ней. Супруг уступил ей и разрешил одарить ее сестер золотом, драгоценными камнями — чем только она захочет. Он только предупредил ее, чтобы она ни в чем не следовала советам своих сестер и не уступала бы никогда кощунственному желанию увидеть своего мужа, ибо в противном случае он должен будет покинуть ее навсегда.
Психея поблагодарила своего мужа и обещала, что все будет так, как он хочет.
— Лучше я сто раз умру, чем лишусь тебя, — добавила она, утирая слезы.
С рассветом муж Психеи снова исчез.
Утром сестры Психеи уже стояли на том утесе, откуда она исчезла. Они горько плакали и издавали горестные восклицания, призывая Психею, так что имя ее повторяло эхо гор.
Внизу, в глубине долины, услышала это Психея, выбежала из дворца и воскликнула:
— Не плачьте, не печальтесь более, ибо я, кого вы оплакиваете, здесь!
Она зовет Зефира, и тот — так как муж ее ночью разрешил это сделать — переносит к ней на своих легких крыльях ее сестер с вершины горы.
Вот была радость, когда они встретились! Они обнимали и целовали друг друга.
— Заходите же, посмотрите мое жилище, — приглашает Психея своих сестер во дворец. Она показывает им все, щедро угощает их, ибо к этому времени невидимые слуги уже накрыли стол.
Но если вначале сестры радовались тому, что они встретились со своей младшей сестрой, которую считали погибшей, то потом, увидев окружающую их роскошь и множество драгоценностей, они воспылали злой завистью. Конечно, самым большим их желанием было узнать, кто же может быть хозяином этого чудесного дворца, кто же супруг Психеи. Они расспрашивали об этом Психею, но та не забыла запреты своего мужа. Сначала она отмалчивалась, но сестры не прекращали ее настойчиво расспрашивать.
Поэтому бедняжка была вынуждена солгать. Она сказала им, что ее господин — прекрасный молодой человек, с подбородком, покрытым мягким пушком, что он редко бывает дома, ибо занят охотой в лесах и полях. А чтобы не открылся ее обман, она теперь уже спешила отделаться от своих дорогих гостей. Она подарила им драгоценных ожерелий и прекрасных украшений столько, сколько они могли унести. Затем она быстро призвала Зефира, чтобы тот отнес их так же, как и доставил.
В дороге зависть сестер еще больше усилилась.
— Вот насколько несправедливо счастье, — начала одна из них. — Как же так? Все трое мы — дети одних родителей, царские дочери, и вот мы, старшие, вдали от родителей, в чужой стране служанки наших мужей, а она — самая младшая — жена бога! Ты видела, сестра, сколько сокровищ в ее дворце, сколько там золотых ожерелий, прекрасных одежд, сколько блестящего жемчуга! И если правда то, что она рассказала о своем муже, то, наверно, ее божественный муж и ее сделает богиней. Во всяком случае, она так держится, будто она уже богиня. А я, несчастная, могу любоваться дома только лысиной своего старого мужа, который все в доме держит от меня на замке!
— Можешь не говорить об этом, — продолжала другая, — знает о том и Психея. Поэтому она так и вела себя с нами, как со служанками ее мужа. Или ты не заметила, как высокомерно она с нами разговаривала, как быстро выпроводила нас из дома и как скупо одарила драгоценностями? Не будь я царицей, если не отомщу за этот позор, если не лишу ее этого великого счастья!
Тотчас же они договорились, чтобы никому и ни о чем не рассказывать. Они спрятали сокровища, подаренные им Психеей, разорвали свои одежды, докрасна натерли глаза и в слезах вернулись к своим родителям.
В сердце бедной царской четы возобновилась старая печаль, и родители вместе со своими дочерьми с горьким рыданием оплакивали Психею. А злые дочери с тайной радостью продолжали скрывать, что они встретили Психею.
После этого они возвратились домой, каждая к своему мужу, и продолжали вынашивать злобные планы против Психеи.
Этой ночью муж сказал Психее:
— Знаешь ли ты, какая опасность опять угрожает тебе? И если ты не удвоишь осторожности, то она настигнет тебя. Твои злые сестры стремятся разрушить наше счастье. Они придут, чтобы уговорить тебя тайно увидеть мой облик. Но говорю тебе, что, увидев меня один раз, ты больше не увидишь меня совсем и даже голоса не услышишь. Поэтому, если эти злые ведьмы придут сюда еще раз, не говори с ними ни слова или, если этого твоя душа не сможет вынести, по крайней мере, если зайдет речь обо мне, не слушай их. Ведь ты знаешь, что скоро у тебя будет ребенок, и, если наша тайна сохранится, он будет богом; если же ты раскроешь тайну, он будет смертным.
Услышав это обещание, Психея не помнила себя от радости и счастья.
Но вот опять пришли сестры, и Зефир, хотя и неохотно (что он мог поделать, когда ему приказала Психея?), перенес их на своих крыльях.
Как льстили эти ведьмы, как они притворялись! Им нетрудно было овладеть доверием маленькой Психеи.
Она угостила их разными яствами, призвала невидимых певцов усладить слух
