Петэн заменит её чем-то вроде режима безымянного регенства»[1827]. А сенатор Ж. Поль-Бонкур охарактеризует голосование членов Национального собрания как «коллективное харакири» [1828].
Заслуживает внимания и поведение Рейно на заседании Национального собрания 10 июля. Историк Т. Телье отмечает, что в «обстановке крайнего замешательства, которая царила в Бордо, Поль Рейно был убежден в [необходимости – авт.] продолжения борьбы в Северной Африке и решил отправиться на побережье в направлении Испании, чтобы оттуда отплыть в колонии». Однако серьезная автокатастрофа, в которой погибла его любовница Э. де Порт, подвела окончательную черту под его планами. «Глубоко потрясенный, он, тем не менее, отправился на заседание 10 июля в Виши; слишком утомленный, он не дождался голосования, оставив инструкцию [своим единомышленникам – авт.] голосовать против проекта Лаваля»[1829]. Остальные политики – «деморализованные, напуганные парламентарии»[1830] – выслушали в полном молчании доклад конституционной комиссии и так же молча проголосовали за предоставление неограниченных прав Петэну и за разработку им «новой конституции Французского государства», должной «гарантировать права Труда, Семьи и Отечества». Предполагалось, что «она будет ратифицирована Нацией и выполняться Палатами, созданными ею»[1831].
Проект конституционного закона получил одобрение 569 парламентариев против 80, отвергнувших его, и 20 воздержавшихся, среди которых были оба главы нижней и верхней палат французского парламента[1832]. Получается, что 85 % голосовавших ободобрили новый конституционный закон – «очень весомое большинство по сравнению с обычным большинством при голосовании “за”»[1833]. Почти все радикалы и независимые социалисты, а также часть депутатов СФИО (88 из 149) высказались за неограниченные полномочия Петэна. Подобный расклад, полагает Р. Ремон, интересен тем, что распределение голосов «за» и «против» выходит за рамки традиционного деления правые – левые.
Исключительный характер внутриполитической ситуации, серьезность ее последствий для страны и лично для каждого депутата «взорвали привычную систему партийно-политической принадлежности» [1834]. Некоторые депутаты из классических правых группировок проголосовали против предоставления чрезвычайных полномочий Петэну, а десятки народных избранников из левого лагеря, наоборот, поддержали новый конституционный закон. По словам М. Ферро, «из 560 голосов “за” большинство было подано социалистами, радикалами и особенно центром»[1835]. О «массовом одобрении» левоцентристами и левыми законопроекта о предоставлении чрезвычайных полномочий Петэну пишет и историк А. Руссо[1836]. Таким образом, «в противоположность распространяемой легенде, за Виши не голосовали лишь правые, – подчеркивает Р. Ремон, – так же как в Сопротивлении участвовали не только левые силы… абсолютно неверными являются и обобщения о патриотизме исключительно народных масс и предательстве господствующих классов: каждый класс имел своих патриотов и своих предателей, своих героев и своих подлецов»[1837].
А. Руссо, исследуя историю становления режима Виши, призывает не забывать, что принявшие в голосовании 10 июля парламентарии составляли только 2/3 от их реального числа в 1939 г. – 907 человек. На заседаниях, проходивших в Большом казино города Виши, отсутствовало 176 парламентариев: 17 умерли в период военных действий, 27 отплыли на корабле «Массилия» и не получили разрешения вернуться на голосование от вишистских властей, – так называемые «отсутсвующие Ма88Ша»; оставшиеся не захотели или не сумели приехать в Виши. Не смогли проголосовать 60 депутатов и один сенатор – члены ФКП, лишенные своих депутатских мандатов в январе 1940 г., когда они отказались осудить советско-германский пакт о ненападении, подписанный 23 августа 1939 г. Поэтому, подчеркивает А. Руссо, не совсем верно утверждать, что это «избирательный корпус Народного фронта потопил свое судно и положил конец Республике. Не все депутаты, избранные в 1936 г., присутствовали [на голосовании 10 июля – авт.], а роль противника Народного фронта – Сената, состав которого в 1940 г. не являлся результатом парламентских выборов 1936 г., была определяющей в голосовании 10 июля»[1838].
Большой интерес у современников происходивших событий вызывала судьба 80 «мятежных» парламентариев так называемой группы «Виши 80». «Оглушенные разгромом, хаосом отступления, кто были они, те французы, что не смирились с поражением?» – задается вопросом и М. Ферро, высоко оценивший их гражданский подвиг, «этот акт неповиновения республиканцев». По его убеждению, именно они, если не считать прозвучавшего из Лондона призыва де Голля продолжить борьбу, «заронили семена Сопротивления: 10 июля один из них, Жан Оден, сенатор-радикал от департамента Жиронда, выдвинул идею создания подпольной группы» [1839].
Интересные сведения о них содержатся в книге П. Микеля, изданной в 1995 г.[1840]. Среди 80 политиков преобладали парламентарии левой и левого центра. Из 29 оппозиционных депутатов СФИО выделялись Л. Блюм, Ф. Гуэн, Ж. Мок, А. Филип – все они после окончания Второй мировой войны войдут во французскую политическую элиту и займут важнейшие государственные посты. Против проекта Лаваля проголосовали 13 радикалов (В. Бади, Ж.-А. Жобер, Ж. Перро и др.); еще два «мятежных депутата» являлись членами правоцентристского Демократического альянса и парламентской фракции Народная демократия – П. Симон и П. Тремэнтен. Только один парламентарий – член правой организации Республиканская федерация Л. де Мустье оказался среди осудивших конституционный пересмотр.
Л. Блюм (крайний слева) с депутатами-социалистами в Виши, июль 1940 г. Источник: Wikimedia Commons
Из 23 сенаторов, проголосовавших против, семеро были социалистами, 14 принадлежали к группе Демократическая левая и двое являлись независимыми сенаторами. Среди них наиболее известными политиками считались М. Шомье, Ж. Поль-Бонкур, П. де Шамбрен, Ф. Лябрусс, Ж. Оден, Ж. Годар и др. Исследователи истории последних дней существования Третьей республики не устают повторять, что почти все эти парламентарии были готовы предоставить Петэну чрезвычайные полномочия, но никто из 80 политиков не одобрял конституционную реформу Лаваля, нацеленную на ликвидацию республики. По справедливому замечанию Ж. – М. Мейера, который в свою очередь ссылается на мнение известного французского историка и политика А. Зигфрида, «большинство парламентариев [речь идет о всех голосовавших 10 июля – авт.].не собиралось ни свергать [парламентский строй – авт.], ни становиться сообщниками нацизма. Растерявшиеся, они положились на “спасителя Франции”. Окружение последнего, напротив, использовало поражение, чтобы учредить новый контрреволюционный режим. Лаваль имел в виду авторитарный, социальный, национальный режим, который нашел бы свое [достойное Франции – авт.] место в гитлеровской Европе»[1841].
В итоге, отношение к перемирию и появлению авторитарного режима Виши, вещи, не связанные напрямую друг с другом, разделили партии, классы, интеллектуальные течения и даже семьи. Не было слышно голосов крупных политических деятелей или призывов влиятельных партий как-то защитить и отстоять Республику, «спасти достоинство республиканского парламента»[1842]. «Что касается защитников Республики, – пишет Ж.-Р. Азема, – то они смиренно замолчали»[1843]. К тому же, отмечает историк в своей другой работе «Виши: проклятое наследство», Петэну долгое время удавалось играть роль «республиканского маршала», многими он воспринимался как «не-клерикал» и автор оборонительной доктрины, «которая
