бомбы сбросили 2000 союзнических бомбардировщиков.
В Берлине немцы 27 февраля арестовали 8000 евреев — последних евреев, остававшихся в германской столице, — в большинстве своем заводских рабочих, до той поры имевших бронь от депортаций; по этой причине облава получила название «фабричной акции». В течение двадцати четырех часов все они, в том числе и несколько мужчин, женатых на христианках, были депортированы на Восток. Эта депортация христиан привела к протесту архиепископа Бреслау, кардинала Бертрама. В результате его протестов несколько обращенных в христианство были спасены от депортации. Большинство, однако, были отправлены в Освенцим. Восьмеро из схваченных в Берлине 27 февраля были привезены туда из Хельсинки в результате давления Гиммлера на финское правительство. Лишь один из них пережил войну. Вслед за протестами церковных деятелей и политиков в Финляндии финский кабинет отказался депортировать кого-либо еще из 2000 своих евреев, среди которых было несколько сотен евреев австрийских или немецких, которые бежали в Финляндию до войны; теперь они были в безопасности.
Протесты против депортации раздавались даже в Берлине, но они не повлияли на депортацию из Франции. В тот же день из Парижа в Освенцим была отправлена тысяча евреев, триста из которых были младше семнадцати лет. Все погибли в газовых камерах.
Тогда же, 2 марта, во Франции был прерван путь спасения «Пат». Это случилось после того, как британский дезертир Герберт Коул предал в Тулузе руководившего путем бельгийского доктора капитана Герисса, известного как лейтенант-коммандер ВМС Великобритании Пат О’Лири.
На Восточном фронте Красная армия 3 марта взяла Ржев. Ночью британские бомбардировщики ударили по Гамбургу. В Лондоне после того, как прозвучала воздушная тревога, паника охватила людей на входе в бомбоубежище в районе Бэтнел-Грин, где не упала ни одна бомба; 173 человека задохнулись или были раздавлены на ступенях, ведших в убежище.
На Дальнем Востоке 4 марта неудачей окончилась операция «Каннибал» — британское наступление с целью вернуть порт Акьяб ударом с суши из Индии; отражавшие его японские войска сами перешли в наступление. Но в Тихом океане, в Новогвинейском море в тот день была сокрушена попытка японцев доставить в Лаэ и Саламауа на Новой Гвинее семитысячное подкрепление и запчасти. 137 американских бомбардировщиков под защитой американских и австралийских истребителей уничтожили все восемь японских транспортных кораблей и четыре эсминца; утонули 3500 японцев. Авиационное топливо и запчасти, в которых отчаянно нуждались японцы в Лаэ и Саламауа, тоже затонули; были сбиты 102 из участвовавших в битве 150 японских самолетов.
Прошло ровно десять лет с тех пор, как Рузвельт впервые прошел инаугурацию в качестве президента. «Примите мои самые теплые поздравления, — телеграфировал ему в тот день Черчилль, — с вашей блестящей победой в Тихом океане, которая достойно отмечает окончание ваших первых десяти лет».
Ночью 442 британских бомбардировщика ударили по Эссену в Руре, уничтожив более 160 акров промышленных построек и продолжив работу по постепенному подрыву немецкой военной экономики.
Пока немцы пытались вернуть себе территории на востоке, раз за разом натыкаясь на стойкость советской обороны, нацистский правитель Украины Эрих Кох говорил о подчиненных ему русских с презрением. В речи, произнесенной в Киеве 5 марта, он заявил: «Мы раса господ и должны помнить, что самые низкие немецкие рабочие с расовой и биологической точек зрения в тысячу раз более ценны, чем местное население». Что касается русских, сказал Кох, им «придется работать, работать и еще раз работать». На самом деле русские продолжали бороться, как в партизанских акциях по всей личной империи Коха, так и на фронте; 6 марта Красная армия взяла Гжатск, стоящий на железной дороге Москва — Смоленск, и еще дальше оттеснила немцев от столицы.
В Северной Африке способность британцев прослушивать самые секретные сообщения Роммеля принесла наиболее ценные дивиденды, когда 28 декабря был дешифрован его план — принятый после неудачной попытки прорвать позиции американцев в Западном Тунисе — атаковать британскую 8-ю армию, двинув на юг, на Меденин, три танковые дивизии, и окружить британские силы перед Маретской линией. Между 28 февраля и 4 марта, пока Роммель перебрасывал войска и танки с одного фронта на другой, из дальнейших расшифровок стал известен точный размер сил, которые он намеревался бросить в бой. Монтгомери, узнав о нем по собственному каналу связи с Блетчли, сумел перебросить на 320 километров по единственной дороге с твердым покрытием дополнительные силы — Новозеландскую дивизию, а также 400 танков и 470 противотанковых ружей, дабы уравновесить и превзойти силы, собиравшиеся против него.
К утру 6 марта, когда Роммель начал атаку, немецкие и итальянские войска утратили преимущества как неожиданности, так и численного превосходства. Через несколько часов стало ясно, что британские танки и артиллерия подавят наступающие силы. Не могли немецкие танки ничего поделать и с огнем британских противотанковых ружей. В семь часов вечера Роммель отдал приказ о «немедленном прекращении боя».
В Берлине планы «окончательного решения» потерпели небольшую неудачу, когда Геббельс был вынужден отложить последнюю депортацию евреев из немецкой столицы. В тот же день в Загребе католический архиепископ Степинац выразил хорватскому вождю Анте Павеличу протест относительно убийства евреев, состоящих в браке с христианами. Как можно ожидать, спрашивал он, что супруг-христианин будет молчать, «когда его любимого жестоко убивают, а перед детьми открывается неведомая судьба?». Павелич согласился остановить убийства евреев, связанных браком с христианами. Но убийства остальных хорватских евреев продолжались; защита архиепископа на них не распространялась.
Ночью 6 марта, когда касабланкская директива Черчилля и Рузвельта полностью вошла в силу, британские бомбардировщики вернулись в Эссен. По городу Круппа был нанесен удар, погибло значительное число людей. Масштабы воздушных налетов на Германию увеличились.
Гитлер в это время находился в бункере «Вервольф» в Виннице. Геббельс прилетел туда 9 марта. Было «вовсе не невозможно», сказал ему Гитлер, что русские «раньше или позже» потерпят поражение. Гитлер не мог прогнать из разума образ разгромленного Советского Союза.
Тем вечером в Винницу по телефону была передана новость о том, что тяжелый авиаудар испытал Нюрнберг. Гитлер был обеспокоен будущим города.
Роммеля, который тоже прибыл в Винницу в тот день, ждала награда высшим из всех орденов Железного креста — с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами. От Гитлера ему поступил совет взять отпуск по здоровью, чтобы, как вспоминал Роммель, позднее он мог «опять вернуться к руководству операциями против Касабланки». Роммель добавил: «Ему просто никогда не приходило в голову, что дела в Тунисе могут пойти плохо. Он не мог слышать о сокращении фронта, потому что в таком случае было бы невозможно вновь перейти к наступлению».
Утром 10 марта немецкие войска начали масштабное наступление на центр Харькова. Когда Роммель и Геббельс улетели обратно, Гитлер
