Артак не обратил внимания на то, что с самого утра начали стекаться к замку огромные толпы народа; среди собравшихся преобладали мужчины, вооруженные маленькими щитами, копьями и короткими кинжалами. Но тот факт, что крестьяне были вооружены, не мог вызвать удивление Артака: ведь и в его родовом уделе крестьяне не расставались с оружием.
Расположившись чуть поодаль широким полукругом, собравшиеся внимательно следили за приготовлениями к военному смотру.
Артак Рштуни вернулся зачем-то в замок, а Гадишо, уже приготовившийся пуститься в путь, гарцевал на своем горячем коне.
Артака возмутило одно обстоятельство: нахарары Хорхоруни и Рштуни ни о чем не говорили в его присутствии, но по всему видно было, что они уже успели сговориться и собираются вести свои полки в Арташат. А Артак не имел права давать указания независимому нахарару, который был полновластным хозяином в своих владениях. Но ведь вместе с тем существовало же вынесенное в Ангхе решение о совместных действиях нахараров; существовало постановление Арташатского съезда об организации общегосударственного войска из нахарарских отрядов, был известен приказ Спарапета о том, что нахарару Мокскому поручается наблюдение за военными формированиями па побережье Бзнунийского моря.. И все это сейчас отметалось в сторону, со всем этим не желали считаться!
Из ворот замка выехал нахарар Рштуни, подскакал к ним. Лицо его было искажено злобой, он с трудом дышал, на щеке у него дергался мускул. Что-то произошло там, в замке… Артак присмотрелся – и вдруг заметил у нахарара кровь на обуви. Он только что собирался сказать об этом Артаку Рштуни, когда его внимание привлек нарастающий шум. Вооруженные крестьяне вплотную подступили к полку, окружили его тесным кольцом. Они о чем-то громко переговаривались, враждебно поглядывая на нахараров. Чуть в стороне от толпы стоял величественный длиннобородый старик, еще бодрый, со смелыми и проницательными глазами. Он был в полном вооружении. Артак Рштуни с раздражением повернулся к толпе. Послышался голос:
– Абэл-Наапэт, задай нахарару вопрос!.. Старик выступил вперед.
– Прочь с дороги, животное! – прикрикнул на него Артак Рштуни.
Абэл-Наапэт сделал еще один шаг вперед.
– Во имя отца и сына и святого духа! – широко перекрестился он. – Как бог, свят ты, владетель наш и князь наш. Но сыновья наши – за Спарапета армян. Так вот скажи нам, ты за кого? За Азкерта?..
– Что-о?.. – едва смог выговорить пораженный нахарар.
– Да будет ведомо тебе, князь… – продолжал Абэл-Наапэт со спокойным достоинством. – Если ты против отчизны задумал выступить, скажу тебе прямо: нет нашего согласия на то, чтобы ты повел сыновей наших против Спарапета Вардана!
– Разорвать на куски, затоптать наглеца! -зарычал Артак Рштуни.
Дрожа от ярости, побагровев, он схватился за рукоять ыеча и, пустив коня, с силой толкнул старика ногой в грудь. Старик упал.
– Кого это ты собираешься растоптать, безбожник? От народа своего отступился? – крикнул он, быстро вскакивая.
Выхватив меч из ножон, старик повернулся к крестьянам и, сверкнув глазами, крикнул:
– А ну, говорите, за кого вы – за Азкерта или за землю родную?
И, не дожидаясь ответа, он кинулся с мечом на нахарара. Налетели телохранители, пытаясь зарубить смельчака. Но крестьяне хлынули со всех сторон, оттеснили телохранителей и начали их избивать. Никто не сообразил вызвать на помощь полк Поднялась общая свалка, все смешалось – телохранители, крестьяне, князь, сепухи… Часть воинов пыталась отбросить крест; ян, другие накинулись друг на друга…
Все это настолько ошеломило Артака и Зохрака, что они с трудом верили своим глазам. Опомнившись, Артак подъехал к Абэлу-Наапэту и крикнул ему в самое ухо:
– Уведи народ!..
Но Абэл-Наапэт поднял руку:
– Хватит, князь, хватит! Отправляйся на свою войну А мы себе сами хозяева! Родина наша, и кровь за нее будет литься тоже наша…
Горная долина представляла сплошную свалку. Знаменосцы рштунийского нахарара смешались с толпой, которая поглотила большую часть воинов. Сепухам, оставшимся верными нахарару, едва удалось отбить Артака Ритни и Гадишо и ускакать по горным тропинкам. Отступавшие по той же тропинке воины с трудом отбивались от крестьян, которыми поедводительствовач Абэл-Наапэт.
Артак вернулся в долину, собрал своих воинов и оставшихся на месте рштунийских крестьян в один отряд. Им владели радость и смущение: такого поворота событий он не ждал. Ему всегда казалось, что он может направлять события по своему усмотрению. Но сейчас он видел, что упустил эту возможность: народ поднялся на своего нахарара, и поднялся во имя защиты своей родины.
«Может быть, именно это и хорошо», махнув рукой, подумал Артак и обернулся к Зохраку, который хмуро смотрел на удалявшуюся толпу.
– Ну, пойдем возьмем доспехи и будем биться! – предложил Артак.
Обуреваемые самыми противоречивыми чувствами, они подъезжали к замку, который как бы не принадлежал уже своему владельцу и где свободно могли хозяйничать чужие.
Темнело. Замок казался насупившимся. Артак взглянул на арку ворот. Сколько раз под ними проходила она! Где же она сейчас, в стенах какого монастыря она скрывается?
Внезапно он почувствовал жгучую боль в предплеч!с и, обернувшись, увидел, как свалился наземь Зохрак. Торопливо промчавшись мимо него, сепухи выхватывали на скаку мечи. Потом он услышал жалобный женский плач, который все удалялся и удалялся, постепенно слабея, словно проваливаясь куда то. Потом все закачалось и растворилось в небытии…
Луссрэс решительно отказывался впустить в город незнакомого всадника с раной на лице, которую прикрывала широкая повязка. Напрасно уверял его всадник, что он прислан с вестями к Васаку. Лхсерэсу не впервые было впускать в город и выпускать разных гонцов. Но у тех всегда бывали на руках документы, а у этого никакой бумаги не было. Раздраженный настойчивостью незнакомца, Лусерэс вышел за ворота, вплотную подступил к всаднику, присмотрелся и вдруг прошептал:
– Ты?
– Тише!.. – шепотом ответил тот.
Лусерэс открыл дверцу в воротах. Всадник провел коня и пропал в лабиринте узких уличек. Он направлялся в дальний конец города, в сад Ваража. У потайного входа всадник остановил коня, внимательно огляделся, соскочил наземь и исчез в густом кустарнике.
Выскочивший откуда-то пес начал скулить и радостно визжать. Затем кинулся назад и громко залаял.
Из-за дерева выбежал кто-то, над головой всадника поднялась дубинка.
– Стой! Куда идешь?
– К Варажу! Дело есть.
– Ни с места! – крикнул человек с дубинкой.
Гонец остановился. Появилось еще несколько человек, также вооруженных дубинками. Один из них подступил ближе, всмотрелся и решительно определил:
– Из предателей, ясно!
– Прямо в точку попал! -засмеялся гонец. – Вы бы лучше укрыли моего скакуна, не то могут увести… – при этом он махнул рукой в сторону ограды. – И быстрей, у меня нет лишнего времени.
Спокойный голос гонца внушал доверие. Его повели к Варажу. На пороге дома показалась Луис, вгляделась – и обернулась назад, выкрикивая точно безумная:
– Дэшхо!.. Скорей, Дэшхо… Выбежала испуганная Дэшхо.
– Смотри, Дэшхо, – Арцви!..
Потеряв голову от радости, Дэшхо кинулась Арцви на шею. Обняла его и Луис, обе начали целовать смутившегося юношу.
– Да погодите… – шепнул он. – Дело у меня!
Девушки повели его в дом. У Ваража обычно укрывались беглецы и люди, жизни которых в те смутные дни грозила опасность. Тут же были и Аракэл со своими товарищами. Вараж о чем-то совещался в углу с Махкосом. Увидев Арцви, все встали и окружили его, с нетерпением ожидая, чтобы он заговорил. Арцви чувствовал, что этим людям можно довериться. Считая излишними дальнейшие предосторожности, он сообщил:
– Завтра вечером Спарапет будет в городе. Готовьтесь! Он приказал поднять шум в северной части города, будто там завязался бой.
– Бог в помощь ему! Бог в помощь! – радостно повторяли присутствующие.
Вараж мигнул Дэшхо. Она выбежала. Чуть погодя вошли крестьяне во главе с Сааком.
– Порадую вас доброй вестью, братья: завтра ночью Спарапет войдет в город!
– Жизнь свою положу за Спарапета! Да будет к добру его приезд! – с ликованием воскликнул Махкос. – Будем сражаться, чтобы победить!
– Аминь! – тихо откликнулись со всех сторон. Вараж, сияя, взглянул на Аракэла:
– Эгей, Аракэл, пришел и наш день!
Аракэл сумрачно взглянул на него, оглядел всех и негромко сказал:
– Собирайтесь!
Собралось довольно много крестьян и горожан. Нельзя было сказать, чтобы они очень остерегались выдать себя. Вид у них был совершенно спокойный. Большую часть составляли крестьяне-беглецы; они безразлично относились и к опасности и к самой смерти.
Показался и Лусерэс. Аракэл поручил ему тайно выпустить из города несколько гонцов, которых он отправлял в отдаленные районы страны – сообщить весть о возвращении Спарапета. Арцви передал одному из них письмо Спарапета, которое следовало вручить Атому Гнуни.
