Первый привал он объявил через два часа.
– Хотите вы или нет, но поесть должны обязательно, – твердо сказал отец Георгий, старательно не встречаясь взглядами с Игреком. – Еще один переход, и придется с земли некоторых… ученых силой подымать. А потом на себе тащить.
Все расселись в отдалении друг от друга, вытащили из мешков сухие пайки, захрустели упаковкой.
Игрек ел галеты, не выпуская из рук автомат. Его взгляд то и дело перебегал с одного сталкера на другого, ожидая подвоха.
– Дай приложиться к заветной фляжке, – отец Илиодор, верно оценив ситуацию, оставил ружье на траве, подошел к отцу Георгию, сделал глоток, второй.
– Домой идем? – спросил еле слышно.
– Угу.
– Я так и понял. Как думаешь – когда мальчик догадается?
– Надеюсь – нескоро.
– Зря надеешься. У него в нагрудном кармане навигатор лежит. Я видел – пару раз точно сверялся.
– А вот это очень плохо, – вздохнул отец Георгий. – Нам за этим оврагом как раз сворачивать. Спасибо, что такой глазастый.
– Хорош отдыхать! – крикнул Игрек.
– Есть думка одна, – шепнул отец Илиодор, возвращая фляжку. – Придется импровизировать. Будь все время наготове.
– Я и так себя пружиной ощущаю…
– За оврагом возле аномального поля. Я пошел.
Отец Илиодор вернулся на место, подобрал ружье и мешок, прикрикнул на ученых:
– Шевелись, бледная немочь! Вас ждут немерянные бабки!
– Далеко еще?
– Там, за облаками. Там-там-тарам, там-тарам…
– Мы правильно идем? – спросил Игрек у отца Пимена. Тот заморгал растерянно, пожал плечами:
– Дык… в Зоне все дороги в одно место ведут. Главное – выбрать наиболее безопасную. Пока нормально идем.
– Смотрите мне, – с угрозой пробормотал Игрек и, уже не скрываясь, вытащил навигатор, посмотрел в него, в карман больше не положил.
Они прошли сквозь густой подлесок, спустились в овраг, скользя на влажной земле. Прошли добрую сотню метров по берегу ручья.
– Воду пить не рекомендую, – сказал ученым отец Илиодор. – Кто его знает, на каком кладбище его исток. Может, в той самой Черной Пустоши, да, Пимен? – и громко захохотал.
– Ну ладно, – отсмеявшись, обратился он к ученым, – вот придем мы к телепорту. Как вы с ним поступите? Из земли лобзиком вырежете? Или просто сфотографируете?
– Мы ученые! – обиженно вскинулся Михалыч. – Изучим объект, параметры снимем, контрольные эксперименты проведем.
– То есть дел немеряно? А приборчики-то мы в ангаре забыли, между прочим.
– Не все, – буркнул сзади Игрек. – Часть – да, забыли. В Серегином бауле. Эх, Серега…
– Приборов достаточно, – примирительно сказал Сергеич. – Мы их с запасом брали, на случай поломок.
– Тогда другое дело. Значит, придем мы к телепорту, расставим приборчики. И сколько ждать результатов? Час? День? Неделю? Жизнь? Вы готовы провести в Зоне остаток жизни?
– Вот когда придем, тогда и узнаем, – вздохнул погрустневший Михалыч.
Отец Георгий остановился, поднял руку.
– Что такое? – крикнул Игрек.
– Не ори, – шикнул на него отец Илиодор. – Наверх выбираться будем. Мало ли, кто или что там ждет. Может, голодное…
Фраза произвела должное впечатление. Все замерли, напряженно вслушиваясь в звуки леса.
– Илиодор, давай вперед, – махнул рукой отец Георгий. – Глянь там по сторонам.
Сталкер кивнул, перехватил ружье и полез, сопя и соскальзывая, по крутому склону.
Вскоре раздался короткий свист.
– Ученые – вперед.
– Я пойду, – сказал Игрек. – Буду вас наверху встречать. Чтоб без фокусов, ясно?
Он быстро поднялся по склону. Следом, с трудом держа равновесие, поползли полтора Ивана.
– Илиодор что-то придумал, – тихо сказал отец Георгий отцу Пимену. – Будь наготове. Действуй по ситуации. Лезь, я за тобой.
Они даже не успели снова выстроиться в прежнем порядке, как уткнулись в небольшое аномальное поле.
– Вот влипли! – почти по-настоящему огорчился отец Илиодор. – Откуда тут эта пакость? Раньше вроде не было…
– Я понял, – на лице Игрека заиграли желваки. – Вы нас специально сюда затащили! Уроды! А ну, бросайте оружие! Живо!
– Ты, парень, не переигрывай, – тихо сказал отец Георгий. – Идти группой с одним автоматом – это самоубийство. Здесь каждый шаг может оказаться последним. Или тебя прошлая ночь ничему не научила?
– Я сказал – бросайте! Даю десять секунд! Обойдемся без проводников, одним навигатором!
– Ладно, как скажешь, – примирительно сказал отец Илиодор. – Честно говоря, мне пожить еще хоть маленько хочется. Ребята, – повернулся он к сталкерам, – хрен с ним, с оружием. Может, обойдется.
При этих словах он выразительно закрыл глаза – крепко и долго. Потом повернулся, весело сказал Игреку:
– Смотри. Я первый. Эх, жаль шайтан-машинку…
И бросил ружье в сторону.
Аномалия под названием Сварка, в которую угодило ружье, сверкнула множеством искр. Игрек вздрогнул, машинально поднял руки к ослепшим глазам. Через мгновение на него навалились вовремя зажмурившиеся сталкеры, без малейшей любезности вырвали автомат, повалили на землю, скрутили руки.
– Эх, жаль ружьецо, – то и дело повторял отец Илиодор. – Знатное было ружьецо. Уникальное. Даже напоследок не подвело – спасло жизнь.
Ружье можно было видеть. Нельзя было только достать, так как лежало оно точно в центре аномалии.
– Дети престарелые, вы живы? – отец Георгий оглянулся. Академики стояли и беспомощно хлопали ничего не видящими глазами.
– Не волнуйтесь, скоро пройдет, – заверил их отец Пимен. – А пока стойте, где стоите. Будете шарахаться – попадете в аномалию.
Игрек, уткнутый лицом в землю, подергался еще немного, затих.
– Суки, – невнятно простонал он. – Суки. Все, отпустите. Сдаюсь. Вы победили. Возвращаемся. В следующий раз приду более подготовленным. Отпустите.
– Не надо тебе возвращаться, – мягко сказал отец Георгий. – Не любит Зона злых и жадных. Скажи спасибо, что до сих пор жив.
Игрек медленно поднялся на колени, потер ладонями глаза:
– Что это было?
– Видишь, ты даже простейших вещей о Зоне не знаешь. Извини, но дальше пойдешь без оружия именно ты. А уж мы как-нибудь нас всех убережем.
– Ахмет Ринатович вас в порошок сотрет.
Отец Илиодор засмеялся:
– Твой олигарх на Большой Земле что хочет может делать. А здесь – ручки коротки. Тут вся мощь нашего великого Государства который год спотыкается.
– То – какое-то государство. А это – Ахмет Ринатович.
Игрек поднялся на ноги, постоял, шатаясь от внезапно наступившего бессилия. И вдруг завалился под весом короба на спину. Сталкеры даже ахнуть не успели.
Вновь ослепительно вспыхнула мириадами искр Сварка. Ослепшие сталкеры лишь услышали короткий вскрик.
– Сиди теперь и жди, когда зрение восстановится, – пробурчал отец Илиодор, и услышал в ответ от отца Георгия:
– Зато можем жить спокойно. Великий и ужасный Ахмет Ринатович о нас никогда не узнает…
– Ага, не узнает… про любознательных дедушек забыл. С них ведь тоже спрос будет. Мигом расколются, даже пальцы в мясорубку не придется засовывать.
– Ну, на одной Сварке свет клином же не сошелся.
– Мы не расскажем! – испуганно завопили полтора Ивана нестройным хором.
– Да не бойтесь, это мы так шутим. Сейчас зрение вернется, и отправимся мы веселой группой по нестрашной дороге. Можете рассказывать что угодно. Мы действительно верим, что в Зоне до нас никто не дотянется. Никто, кроме самой Зоны…
К базе отца Георгия они вышли к вечеру. Удивил шум множества голосов.
– Вернулись, что ли? Ну, сейчас будут рассказывать…
Глава 15
«Мы делили апельсин…»
– Лично мне этот ваш артефакт в упор не тарахтел, – сказал Колдун, разливая водку по пластиковым стаканам.
Верного слугу и телохранителя Чикаго он опознал только по татуировке на полуоторванной руке. Так что приходилось теперь разливать самому. Ладно, хоть мясом занялся Черномор, – вольные сталкеры всегда обходились без прислуги. Небось, не сожжет.
– У меня осталось столько пацанов, что хоть самому впору идти хабар щипать, – продолжил он задумчиво. – Конечно, срубить бабла за эту хрень – комильфо. Но разве вы уступите? Бодаться с вами сейчас – полный абзац. А я реалист, уважаемые. Потому до сих пор и жив. Так что после обеда – арриведерчи, славяне. И остальные иже с ними.
– У меня приказ, – нейтральным тоном сказал командир российского спецназа.
– У него тоже приказ, – засмеялся Растишка, кивнув на командира спецназа американского. – Чей приказ круче? На пальцах кидать будете? Или кто кого перепьет? Не резаться же из-за, как сказал уважаемый и мудрый Колдун, этой хрени?
