Вадим кропотливо, в стиле а-ля Холмс, пошарил в траве и выудил в предположительном месте раздавленный ошмёток скуренной сигареты, показал находку Головному.
— Узнаёшь?
Олег приглядевшись, кивнул в тугом молчании, столь не свойственным для его впечатлительной натуры. В его глазах нескрываемо плескалось глубочайшее изумление. Он начал понимать ЭТО у костровой пропалины, а этим бычком Зорин его просто добил. Остальные додумывали, но видимо, ещё не сопоставляли. Лишь Ваня, кротко оглядевшись, заметил:
— Знакомый пятачок. И пейзажик этот… Тоже знаком. Только что с того? Ну, стояли здесь… Обсуждали. Да мы много где стояли, и бычков по тайге Голова разбросал не меряно. В чём фишка то?
Он глупо улыбался, но атмосфера общей озадаченности заставила его спрятать улыбку, а секунды через две, его как громом поразило. Прорвало в голосе:
— Постойте! Но мы, же с утра были ещё на горе! То есть на этом… На Холме!
Теперь изумление светилось в глазах у каждого, но всё ж не чистое, а со здоровой долей скепсиса.
— Ход мыслей верный, — приободрил Климова Вадим. — И каков окончательный вывод? Кто озвучит?
Он медленно оглядел растерянные лица ребят и, пытаясь улыбнуться мягче и легче, добавил:
— Смелее! Ответ загадки простой.
Видимо улыбка его не сняла общего напряжения, но додумали и узнали место определённо все.
— Но этого же, не может быть! — выстрелила эмоционально Наталья. — Как это вообще может быть?
Она говорила запальчиво, даже не говорила, а выкрикивала громко. Заглядывала каждому в глаза тоже с улыбкой. Только улыбка эта была… Испуганной.
— Мы ж стопудово спустились с Серого Холма! Нашли ручей, которого на Холме нет, пошли дальше и…
Она осеклась.
— И снова здесь, — тихо, очень тихо сказал Зорин и присел устало на корточки.
Группа как по сигналу зашумела растревоженным улеем, взахлёб наперебой выстраивая версии:
— Да ерунда! Как это так…
— Просто местечко похожее как близнец…
— Ты такое часто видел, да?!
— Ну, Голова… Может и не часто. Но что гораздо реже, я участвовал в перемещениях в пространстве. Это точно!
— А может это шутка, чья то?
— В смысле шутка?! Закинуть нас на Холм? Втихаря от нас?
— Да нет же! Мы не на Холме! А место это… Сделали как там… Ну чтоб одурачить.
— Это как же надо постараться! — Головной с иронией поглядел на жену. Версия с подделкой места была изложена Люсей. — Старый след от костра, это ладно… Можно смастырить. Но как возможно скопировать пейзаж? Дубы к дубам, берёзка к берёзке, и всё — один к одному… Зрение ведь не обманешь! А может, — Головной усмехнулся, — деревья не настоящие, а бутафория?!
Он предприимчиво постучал по стволу ближайшей сосны.
— Настоящие!
— Сам ты бутафория! — обиженно огрызнулась Люся. — Я не утверждала, а просто высказала соображения!
— Ну, ладно-ладно… — С примирительным тоном Головной обнял супругу. Ссориться в такой обстановке не хотелось.
— Да нет, я это место хорошо запомнил. — Вдумчивым голосом произнёс Ваня. — Вот, даже и след на траве от моего рюкзака сохранился. Трава подмятая, видите? И видок этот я запомнил… Особенно, вон ту изломанную берёзу. Мы на Холме!
— Но ведь так не бывает! — Не унималась гоношистая Наталья. Похоже, в прагматизме она была самая стойкая, и неверия в ней содержалось больше, чем в ком-либо. Голос её разбавился капризными нотками.
— Это абсурд! Ладно, фантомы там… Ладно, мороки! Я готова поверить и в голоса и в призраки, но причём здесь телепортация? А? Вадим?! Что это значит?!
Зорин, слушавший до этого всесторонние реплики, медленно поднялся с корточек, оправляя складки брючин. Он поднял глаза, но сфокусировать взгляд не на ком не смог. Отвечать было трудно, да и просто не хотелось отвечать.
— Это значит… — Он тяжко вздохнул и устремил взор поверх голов, пригвоздив его далеко на кончике синеющей ели.
— Это значит, нас не отпускают.
ГЛАВА 4
В далёком безоблачном детстве у шестилетнего Вадика была любимая забава. К лапке жука-носорога он подвязывал толстую шёлковую нитку и когда жук, уверовав в свою свободу пытался слететь с карниза подоконника вглубь двора, неведомая сила возвращала его на исходную точку отправления, то бишь на поверхность того же подоконника. Жук не терял надежды, ведь у него и мысли не было, что его дурачат, взлетал снова и снова. Но, увы, безрезультатно. Подоконник с неумолимой силой притягивал его обратно. Маленькому Вадьке было смешно смотреть на неудачные попытки жука. Он даже представлял, что думает в это время жук, как он сердится и ругается в сердцах: «Что же это, блин, такое? Пятый раз взлетаю и снова же на этом месте!!! Караул!» Недалёкий жук не мог догадаться, что его полёт подрывает несносный мальчишка. Но кто бы мог знать, что юный проказник сам окажется, по прошествии лет, в роли подопытного жука. Причём не один, а в целой компании ему подобных.
— Не отпускают? Кто-о?
Наташин вопрос низвергнул Зорина с картинки детских лет в сегодняшний день и в текущий момент. Он сухо сглотнул слюну и потерянно взглянул в Наташины круглые глаза.
— Кто?! Скорее что, а не кто… Хотя, трудно сказать, может ли нечто являться кем-то или чем-то…
Его вновь швырнуло в воспоминания. Там, на подоконнике, над жуком тоже тяготело нечто, безудержным роком ломая его полёт и возвращая назад. Но там была нитка, и если бы жук мог это понимать, он бы не торопился взмывать по новой. Он бы уяснил истину. Но где истина тут? Ведь если им всем привязали по нитке, то Вадим её не мог видеть и ощущать. Впрочем, как и тот жук тоже…
Вадим потёр висок, не соображая, что говорит ему Наташа, спрашивает Люся, переспрашивает Олег. Ему внезапно пришло озарение. Ему припомнились те сны, те частые сны, где он спускается вниз по лестнице или с горки, а в итоге оказывается наверху. Вновь, наверху… Сны-эскалаторы, так он их окрестил. Получается, сны были на сто процентов в руку, и сейчас их тогдашняя нелепость стала абсурднейшей явью. Умопомрачительной реальностью.
— … А?! Николаич?! — Клином втиснулся в сознание голос Олега.
— Что ты сказал? — Встрепенулся воробьём Вадим. — Прости, не слушал… В своих мыслях гулял.
— Да вона Ванька предлагает… Отпустить мат в семь этажей, громко и от души. Говорят, нечисть этого не уважает. — Олег оскалился в улыбке. — Говорят, от крепкой ругани она теряет над людьми силу.
— Это вместо-то молитвы?
— А ты знаешь?
— Дальше пяти слов — провал…
— Во-во… Даже Наталья, несмотря на бабушкину школу, перезабыла слова.
— Я раньше хорошо знала, а сейчас… В голове от волнения сумбур. — Наташа виновато глядела на Зорина. — А может нам дружно крест сотворить? Одновременно и во все четыре стороны? Это я хорошо умею, и вас научу.
— Попробовать можно… — Улыбаясь, молвил Зорин, на секунду представив, как пять человек, озираясь, истово крестятся. — Правда, сомневаюсь, что крест — это верное средство… Да и «Отче наш»… Не совсем та молитва, что в данном случае нам поможет. Тут действует что-то более сильное, чем просто дьявольские козни.
— Да не креститься надо! — Вмешался Климов со своим убеждением. — А матюгнуться смачно и во всё горло! И желательно всем вместе. Точно вам говорю! Надо так облаять этот лес, чтоб у Сатаны уши побледнели. Чтоб он скуксился и перестал шутковать над людьми такие вещи. У нас сторож был при интернате, Олег не знает, он позже пришёл. Так вот, этот сторож, Григорич его звали, ничего не боялся… У нас при подвале был погребок, там овощи хранили… И Григорич только один туда ходил…
— Ну и в чём его отвага? — спросил Головной.
— Да то, что в подвалах наших, раньше когда-то давно, то ли чекисты белых расстреливали, то ли белые чекистов, но факт, что глубоко туда никто не спускался. Да и дверь ведущая была прикопана и завалена камнями. А напротив этой дверки, как раз погребок…
— Что-то я не помню эту легенду? — Недоверчиво ухмыльнулся Олег, но Ваня пресёк его критику:
— Ещё бы ты помнил! Ты ведь бегунок был, тебя в доме раз-два видели…
— Ладно-ладно! — Махнул Олег. — Ври дальше!
— Если я вру, значит, весь интернат врал! — Запальчиво парировал Иван. — Григорич, сторож наш, не верил ни в бога, ни в чёрта, тем более и молитв никаких не знал. Зато был мастер русской словесности. Он спускался к погребку с роскошным матом и поднимался с тем же на языке. Когда мы спросили, почему так, он ответил: «Защита это моя такая, от всякой нечестивой пакости. Чтоб ближе, чем на локоть дохнуть не смела». Так и сказал!
— Ну и что там внизу было? Призраки расстрелянных? — Головной щёлкнул зажигалкой, запаливая кончик сигареты.
— Придумывать не буду, но что-то явное было. Кроме Григорича, рассказывали, спускались однажды трое из персонала, только двое сразу выскочили как ошпаренные, а третий там остался… В обмороке лежать. Вылез потом и он. Косой строчкой — седина, от макушки вниз, словно кистью провели и взгляд как у дебила…
