вернулась в коттедж и забаррикадировалась внутри. Она задернула все занавески, потом села на один из мягких диванов двоюродной бабушки Розмари, нарочно не глядя через всю комнату на сверток с тестами на беременность, который оставил Бальтазар.
Она как одержимая считала часы с тех пор, как он появился на винодельне. Она делала это снова и снова. По правде говоря, она не очень аккуратно следила за своим месячным циклом, потому что у нее ни разу не было на то причин. Более того, у Кендры никогда не было задержек, и она не беспокоилась бы, если бы задержка случилась.
Она не понимала, почему ей не пришло в голову побеспокоиться об этом теперь, когда на то была причина.
Но она знала ответ. Она просыпалась по ночам после страстных эротических снов, с именем Бальтазара на губах, хотя днем запрещала себе думать о том вечере в Нью‑Йорке. Думать о Бальтазаре.
Сидя в своем коттедже, отгородившись от правды, с которой она не хотела сталкиваться, Кендра, честно говоря, не знала, чем она руководствуется: желанием все отрицать или просто выжить.
В любом случае, чем дольше она смотрела на сверток с тестами на беременность, тем огромнее он становился, как ей казалось, затмевая книги и картины бабушки Розмари.
В конце концов Кендра выяснила, что она в самом деле беременна от Бальтазара Скаласа, когда после полуночи спряталась в маленькой ванной коттеджа своей двоюродной бабушки и сделала пять тестов.
Все они показали ей одно и то же.
Кендра была беременна.
И тут она поняла, что ее мир перевернулся с ног на голову. Она села на пол ванной комнаты, прислонившись спиной к стене, уставившись на неопровержимые доказательства.
Она хорошо помнила тот вечер в офисе Бальтазара. Слишком хорошо.
Она предпочла притворяться, будто между ними ничего не произошло, потому что все случилось слишком быстро. Она была образованной, но неискушенной женщиной, которая не только не интересовалась средствами контрацепции, но и не думала о последствиях незащищенного секса. Ей и в голову не приходило, что такое может случиться.
А когда она уселась на прохладный пол ванной комнаты, ей пришлось столкнуться с реальностью. В том числе и с тем, что она в самом деле переспала с Бальтазаром в Нью‑Йорке, а не фантазировала об этом. Ощущения, которые она тогда испытала, были такими сильными, что она по‑прежнему сомневалась: была ли это боль или удовольствие. Все чувства, связанные у нее с Бальтазаром Скаласом, были сложными и запутанными.
Еще в юности ей внушили, что секс не имеет ничего общего с запутанными эмоциями и захватывающими воспоминаниями. Секс – прекрасное развлечение, ничего более. Это не мрачно‑эротическое переживание, смириться с которым можно, только крепко уснув.
– Днем не должно быть никаких неприятных мыслей, дорогая, – всегда говорила ее мать.
Кендра только сейчас осознала, свернувшись клубочком на полу, что она приняла случай с Бальтазаром близко к сердцу. Возможно, она отреагировала слишком эмоционально. Но она всю свою жизнь прятала голову в песок, и удивительно, как она могла дышать сквозь него.
Прошедшие месяцы были не чем иным, как неизбежным завершением целого периода ее жизни, когда она пряталась от реальности. Она игнорировала очевидные признаки того, что ее отец готов отправить свою дочь к Бальтазару, чтобы она соблазнила его. Она игнорировала неприятную правду о том, что он поддерживал Томми, который никогда не был порядочным. Она игнорировала все, что было ей неприятно.
И она, конечно же, игнорировала то, что происходило в ее теле.
Кендра сидела подтянув колени к подбородку, ошеломленная собственной глупостью. Ей хотелось плакать.
Она поплачет позже, а пока ей остается только восхищаться своей наивностью.
Бальтазар удивительно прав – собственная семья отвергла ее.
И не надо думать, что Бальтазар относится к ней лучше. Она чувствовала, как он кипит от ненависти. Он ненавидит ее брата и отца.
И все же она вошла в его офисное здание, словно ягненок на заклание, хотя сама она считала себя волком.
Но теперь все стало еще хуже.
Более того, Кендра по‑настоящему не понимала, как она переживет все, что будет дальше.
Всю свою жизнь она старалась быть идеальной, но потеряла голову, как только впервые прикоснулась к мужчине. Это был худший кошмар ее родителей, которые тысячу раз разъясняли ей правила поведения, пока она росла. Эмили Коннолли вполне могла впасть в кому, потрясенная этой новостью.
Хуже того, Кендра не представляла себе, как, черт побери, она будет жить, родив ребенка от Бальтазара, с которым не может даже спокойно ехать в машине.
Она рассмеялась, сидя в ванной комнате, и вздрогнула от того, насколько безрадостно звучал ее голос.
– Прости, – прошептала она, гладя руками живот, хотя ей по‑прежнему казалось невероятным, что внутри ее зародилась жизнь. – Я все улажу, не волнуйся.
Пусть Бальтазар Скалас невыносимый человек, но Кендра больше не станет прятаться от реальности. Она будет матерью.
Если она не умеет бороться за себя, то она поборется за своего ребенка.
– Я все преодолею, – пообещала она крошечной жизни, растущей внутри ее, сидя на полу в ванной, и еще несколько раз, лежа в постели.
Но на следующий день, рано утром, Бальтазар постучал в ее дверь, и Кендра тут же поняла, что спорить с ним бессмысленно. Вероятно, потому, что она знала: он победит. И ей не хотелось, чтобы он силой увозил ее из Франции.
Она не видела причин, чтобы делиться с ним новостями. Пусть он похитит ее, чтобы узнать то, что она уже знает. И еще лучше, если он будет и дальше сердиться, пока ждет новостей.
Бальтазар стоял в гостиной, кипя от ярости, пока Кендра собирала свои вещи: паспорт и большой шарф двоюродной бабушки, которые она могла набросить на шею и притвориться модной, хотя на самом деле шарф больше напоминал переносное одеяло.
Он без единого слова отвез ее на частный аэродром под Ниццей. Полет был коротким и молчаливым.
Напряжение между ними было таким сильным, что оно окутывало Кендру как туман.
После приземления в Афинах Бальтазар высадил Кендру из самолета и посадил в еще одну удивительно блестящую и красивую спортивную машину, а потом отвез в центр древнего города.
– Я поражена, – выдавила Кендра, когда он остановился напротив здания, похожего на многоэтажку. – Я думала, что могущественный Бальтазар живет на собственной горе. В замке, окруженном рвами.
– Это медучреждение, – отрезал он скучающим и нетерпеливым тоном. – Для нас есть отдельный вход.
Он припарковал машину по указанию перепуганного персонала и провел Кендру к лифту. Ее отвели в зону ожидания, а потом в
