Альберту повезло меньше. Хотя он был гораздо моложе Гришани и снаружи сделан из резины, прожил он всего два месяца. Школа приобрела его для занятий ОБЖ, чтобы тренироваться в непрямом массаже сердца. Альберт напоминал супермена, только без рук и ног. На специальном пульте мигали лампочки, обозначающие его самочувствие. У него даже был индикатор, показывающий перелом ребер. Но создатели Альберта явно не ожидали, что тайком от учителя его вытащат из-под стола, сядут ему на грудь и несколько раз подпрыгнут (потому как он «хорошо пружинит»). Альберт умер смертью храбрых – раздавленный пятой точкой какого-то упитанного школьника…
Правая большая бедренная кость Толика-Йорика имела две глубокие вмятины. Братья Мухины однажды ставили эксперимент: что прочнее – швабра или эта самая кость. К счастью для Гришани и швабры, поединок был вовремя остановлен прежней учительницей биологии.
Наконец, самым многострадальным и популярным его органом был череп, который легко снимался со штыря, крепящегося к позвоночнику. Пружинки, соединяющие нижнюю челюсть с верхней, были растянуты, отчего Гришаня всегда выглядел слегка удивлённым. Передние резцы – перемазаны застывшим коричневым месивом: кто-то решил, что скелет голоден, и накормил его шоколадным батончиком. Хорошо, что это был всего лишь шоколад.
Именно неустанное внимание погубило Толика-Йорика. Любовь школьников была столь велика, что его на долгие годы спрятали в шкаф и забыли вместе с остальным хламом. Звёздный час Гришани прошёл, рейтинг его популярности стремительно упал. Скелет заменили электронными схемами и картинками. Там, в пыльном хранилище всего ненужного, разобранный по косточкам, разложенный по полкам, словно останки испанского католического дворянина в склепе, он пребывал до прихода нового учителя, как будто в ожидании второго пришествия. Это можно было бы считать отпуском Гришани, если бы он не был создан, как и старое пианино, затем, чтобы служить…
Кирилл нашёл Метательницу Ядра на заднем дворе школы, куда она вышла покурить, и простоял там минут пятнадцать. Первый день начался с кучи обязанностей: нужно было всё подготовить к урокам, найти хоть какие-нибудь учебные материалы и понять – о чём вообще рассказывать детям.
Он уже ходил в библиотеку. Дверь была открыта, а в помещении – сумрак. Озеров нащупал на стене выключатель, и лампы, мигнув, осветили книжные полки и стол, усыпанный формулярами.
Одновременно с щелчком раздалось громкое «Апщхи!», такое, что стёкла в окнах задрожали. За столом, закинув ноги на соседний стул, сидел уборщик, которого дети между собой называли Монголом. Старик закрыл ладонью глаза, а потом быстро-быстро потёр нос, чтобы не чихнуть снова: «Человек включил свет слишком быстро! Старик чихает, когда видит горящую лампочку или солнце. У старика от яркого света свербит в носу! Очень щекотно!». Озеров с удивлением узнал, что Монгол работает ещё и библиотекарем, кроме этого он убирает классы и чинит школьную мебель:
– Но найти меня можно здесь, в библиотеке. Старик любит читать детские книги. Они делают старика не таким глупым.
У него Кирилл получил все необходимые учебники, новенькие, ещё пахнущие свежей краской. Полистав их, он нашёл их довольно запутанными, но общая картина стала ясна. Пока с него не потребовали учебную программу, он решил давать по параграфу за урок. Расписание было составлено таким образом, что ему придётся вспоминать совершенно разные разделы биологии и быстро переключаться с одного класса на другой. К счастью, то, что он обнаружил, проглядывая учебники, показалось ему знакомым и даже несколько упрощённым. В голове сразу стали проявляться старые знания, дополняющие тему, и идеи, как подать материал интересно. Пока это была единственная и главная задача – постараться заинтересовать учеников. «Они сожрут тебя с потрохами», – вспомнил он слова сестры.
Теперь Озерову нужно было найти заведующую хозяйственной частью, потому что учебные пособия хранились неизвестно где. Он обегал всю школу, посветил физиономией во всех кабинетах, пока выяснил, что она вышла на улицу покурить.
– Получается, кабинета биологии нет как такового? – Озеров успел продрогнуть. Снаружи было сыро.
– Ну, у нас ведь языковая гимназия.
– Но у нас ведь не филологический факультет!
Метательница Ядра подбоченилась и грозно взглянула на Кирилла:
– Чиво вам от меня надо? Где я возьму щас другой кабинет? Иди к директору!
– Я только от неё. Она сказала, вы знаете, где лежат учебные пособия.
– Ничего я не знаю.
Озеров понял, почему завхоза называли Метательницей Ядра. Она всё время сбрасывала с себя груз ответственности и зашвыривала его далеко-далеко.
– Где мне взять наглядный материал для уроков? – Кирилл не собирался отступать. Его сестра сказала бы, что он нудит. Но этот навык был ему сейчас необходим. Если потребуется, он возьмёт эту крепость измором.
– Прошлая учительница и без них работала. На компьютере.
– Компьютер зависает. Он каждое окно открывает по десять минут.
Кирилл ожидал новой вспышки ярости, но она докурила сигарету, сказала «Ща…», огляделась по сторонам и повела его за собой по лестнице чёрного хода.
Она открыла кабинет географии и пространно указала на огромный шкаф:
– Вот здесь…
Потом прошла по коридору и, распахнув дверь в кабинет ОБЖ, показала другой гигантский шкаф:
– И здесь. Берите, как говориц-ца, всё что душе угодно.
Кирилл открыл покрашенные белой масляной краской дверцы. На него, заваленный сверху тетрадками, смотрел череп.
Гришаня увидел свет! Если бы у него были веки, он сомкнул бы их. Но у него вообще не было глаз. И всё-таки Толик-Йорик умел любоваться миром.
Череп улыбался. Ничего удивительного – всякий череп улыбается, но то ли так падал свет, то ли экспонат был сделан таким образом, что улыбка его как бы говорила: «Ну вот ты и пришёл, я так долго ждал тебя».
Озеров обрадовался: в школе, где он учился, никогда не было учебного скелета. Ему почему-то не хотелось показывать цифровые картинки, это он всегда успеет сделать.
Кириллу так и не удалось очистить Гришане зубы – шоколадка стала как камень.
Чтобы собрать Толика-Йорика по частям, потребовалась смекалка и инструменты. Далеко не все части нашлись в шкафу. Например, не хватало оси, чтобы крепить на неё позвоночник, и Кириллу пришлось использовать подручные предметы.
Он нашёл в шкафу металлическую трубку и подставку для географических карт. С помощью плоскогубцев и отвёртки закрепил конструкцию, хорошенько толкнул плечом – устойчивая (вдруг врежутся головой?).
Гришаня смотрел на нового учителя и благодарно улыбался. Он бы расплакался, но в его черепе отсутствовали слёзные железы. Только отверстия от них остались в кости. Ему больше не придётся лежать в темноте в шкафу. Несомненно – такая участь ожидает многие скелеты, но у него другое призвание. Да не обидятся на него все органические друзья, питающиеся кальцием!
Первый урок анатомии должен был проходить в восьмом классе. Увлёкшись, Озеров не услышал звонка. Однако по двери, которую пытались выломать, и по дёргающейся дверной ручке он сообразил, что пора впускать учеников. Похоже, дети привыкли к тому, что биология проходит в разных кабинетах, и уже нашли класс, сверившись с расписанием.
Кирилл перекрестился и повернул ключ в замке. Когда он приоткрыл дверь, лица юных «дёргалетелей» сконфузились и их пыл угас. Многие, как он отметил, не ожидали увидеть учителя в классе и думали, что он придёт со стороны лестницы, а кое-кто был обескуражен тем, что новый учитель – не женщина и к тому же молод.
Река незнакомых лиц влилась в кабинет. Поводов для разговоров было много, некоторые только что разглядели Гришаню, и он вызвал у них живой интерес. Один подросток попытался потрогать скелет за челюсть, но что-то во взгляде Озерова заставило его передумать и встать у своего места. Худенькая девочка, входя в класс, воскликнула с облегчением:
– Значит, у нас больше не будет замен! Наконец-то начнётся нормальная биология!
Её возглас обрадовал Кирилла. И воодушевил. Значит, не все из них хотят сожрать его с потрохами. В классе стоял гвалт, но кто-то крикнул: «Ти-и-и-хо», – и все замолчали. Озеров понял, что продлится это недолго, только пока любопытство сильно. Он чуял, что первые минуты решают всё, и быстро поприветствовал собравшихся. Слишком официальное обращение не подходило. Он постарался не быть очень уж серьёзным, но и фривольности не хотел допускать.
– Присаживайтесь! – его голос прозвучал хрипло.
«Присаживайтесь!» – повторил кто-то со смешком. Им говорят «Садитесь!» – понял Озеров. Разница небольшая, но она сразу обнаруживала, что в школе он – человек новый.
