Уильямс и глава комиссии сэр Фабиан Вейр предложили перезахоронить одного из неопознанных солдат, погибших на Западном фронте, в Англии, где его могила станет местом молитв и размышлений для сотен тысяч родителей, вдов и детей, которые не знали, где находятся могилы их близких. Поначалу Военное министерство отнеслось к этой идее скептически. Но Уильямс и Вейр настаивали. Осенью 1920 г. Уильямса попросили найти пять неизвестных солдат с главных полей сражений во Франции и Фландрии. Затем предполагалось выбрать одного из пяти, который станет Неизвестным Солдатом. Гроб изготовили из британского дуба из королевской резиденции Хэмптон-Корт, а внушительный свинцовый саркофаг в дороге через север Франции сопровождал эскорт французской кавалерии. Затем тело солдата доставили в Британию на французском эсминце «Верден», что связало военные потери союзников.
11 ноября 1920 г., ровно через два года после окончания войны, в Лондоне состоялись похороны Неизвестного Солдата. У Вестминстерского аббатства выстроился почетный караул из награжденных Крестом Виктории. По пути к месту захоронения гроб остановился у Кенотафа – греческое слово, обозначающее символическую могилу, – и король, сдернув покрывало с памятника, прошел пешком до Вестминстерского аббатства вслед за орудийным лафетом. В тот день Неизвестный Солдат стал средоточием скорби для тех, кому не суждено узнать, где похоронен их отец или сын. Личный секретарь короля сэр Алан Ласселз писал в дневнике: «Перед ним шли волынщики, слева и справа – адмиралы флота и фельдмаршалы, и весь Лондон стоял, обнажив головы, на его пути; на крышке гроба лежала стальная каска, которую надел каждый из нас, и длинный меч крестоносцев, специально отобранный из королевского арсенала».
Генри Уильямс пробыл во Франции и Фландрии семь лет, разыскивая и перезахоранивая тела погибших. Земля, на которой их хоронили, была выделена Комиссии французским и бельгийским правительствами «в вечное пользование». Когда в самом начале переговоров бельгийский чиновник спросил Уильямса, кто выплатит компенсацию владельцам за изъятую землю, тот не выдержал: «Послушайте, мы уже заплатили за землю! Вы получили наших парней, которые умерли за то, чтобы она осталась вашей».
Солдат, которого выбрали для вечного захоронения в Вестминстерском аббатстве, был безымянным. «Из всех символов, – писал Ласселз, – он самый безымянный, самый символичный, тем не менее немногое, созданное человеком, способно дать такое ясное представление о реальности. Каждый из нас, у кого есть свои погибшие, понимает, что они тоже лежат там. После двух лет ожидания мы наконец можем положить венок в память о той великой войне». В тот же день и в тот же час французский Неизвестный Солдат был привезен к Триумфальной арке, и состоялась точно такая же, как в Лондоне, церемония.
В Британии Кенотаф стал местом, где в День перемирия ежегодно проходит парад. За три дня после его открытия к памятнику пришло около 400 000 человек. В Париже местом, где проводится ежегодная церемония в День примирения, стала Триумфальная арка, воздвигнутая в честь побед Наполеона более ста лет назад. Когда в июне 1940 г. немцы вошли в Париж, они промаршировали вокруг нее, прежде чем направиться к Елисейским Полям. В ноябре 1944 г. Черчилль и де Голль снова отмечали День примирения под Триумфальной аркой.
В каждой из участвовавших в войне держав в конечном счете появился памятник Неизвестному Солдату. В Польше похоронено тело солдата, убитого на русско-польской войне 1920 г. Немецкий мемориал в Танненберге в Восточной Пруссии, открытый в 1927 г., включал могилы двадцати неизвестных солдат с Восточного фронта. В 1931 г. Могила Неизвестного Солдата появилась в Берлине, в неоклассическом караульном помещении, построенном для королевской охраны двумя веками ранее. В 1933 г. нацисты поместили в глубине зала большой крест, чтобы «подчеркнуть», как писал один историк, «святость народа, который они якобы спасли» [292].
Акты насилия, совершавшиеся после наступления мира, стали отражением той горечи, которую оставили после себя война и поражение. 26 августа 1921 г. во время прогулки по лесу в окрестностях Бадена двумя фанатиками-националистами был убит Маттиас Эрцбергер, который в 1918 г. подписал перемирие с Фошем. 24 июня 1922 г. в Берлине националисты-антисемиты убили Вальтера Ратенау, которого экстремисты обвиняли в сговоре с Антантой с целью нанести поражение Германии (хотя в 1916 г. он поддержал депортацию 700 000 бельгийцев на работу в Германию).
За пределами России попытки коммунистов свергнуть послевоенные правительства потерпели неудачу. Коммунистические режимы, установленные в Мюнхене и Будапеште, продержались недолго, причем в Будапеште свержение коммунистов было более кровавым. В Италии и Испании к власти пришли правые под руководством Муссолини и Примо де Риверы, полных решимости дать отпор коммунизму во всех его проявлениях.
Процесс умиротворения занял больше времени, чем сама война. Война длилась четыре года и три месяца, но только в июле 1923 г., через четыре года и восемь месяцев после ее окончания, были наконец установлены западные границы Турции. Нарушив Севрский мирный договор, Турция в 1920 г. оккупировала Армению, восстановила контроль за Анатолийским Курдистаном и выбила греков из Смирны, области на Эгейском море, и только после этого Мустафа Кемаль согласился подписать Лозаннский мирный договор и придерживаться его. По этому договору Турция сохраняла за собой тысячи километров Анатолии, от восточного берега Эгейского моря до западных склонов горы Арарат. От воплощенного в Севрском договоре плана союзников, предусматривавшего потерю Турцией европейской территории, Константинополя и зоны проливов, пришлось отказаться. Галлиполи, где турки впервые продемонстрировали, что агрессия против них не будет ни легкой, ни безнаказанной, остался на территории Турции.
Чувствам союзников была сделана всего одна уступка – воинские захоронения на полуострове Галлиполи получили особый статус и остались навечно открытыми для тех, кто захочет совершить к ним паломничество. Посетители не заставили себя ждать: в Анзаке рядом с могилой рядового Джорджа Гримвейда из Медицинского корпуса австралийской армии стоит камень, привезенный из его родной Австралии и «помещенный здесь в память о нем вечно любящими родителями в апреле 1922 г.». Родители имели право поместить дополнительные надписи на стандартные надгробные камни. На могиле солдата Э. У. Лоуденса из 3-го австралийского полка легкой кавалерии выбиты слова: «Молодец, Тед». На южной оконечности мыса Геллес на вершине скалы, возвышающейся над двумя местами высадки десанта, где в апреле 1915 г. шли самые ожесточенные бои, стоит высокий обелиск – это памятник пропавшим без вести с именами 20 763 человек, которые погибли на полуострове и могилы которых неизвестны.
Эра мира, провозглашенная после 1918 г. под эгидой Лиги Наций, породила множество надежд. Средство сохранения мира видели отныне не в армии, флоте и военно-воздушных силах, а в разоружении. Внутри каждого многонационального государства права национальных меньшинств следовало защищать посредством соглашений в рамках Лиги Наций, а также гарантий, которые давали современные конституции. Основой современного мира должны были стать обмен мнениями, компромисс, согласование, арбитраж, здравый смысл, экономическая независимость и желание разрешать конфликты за столом переговоров. Циники могли сказать, что все это уже существовало в Европе до 1914 г.
В послевоенном мире международные договоры должны были сформировать юридическую основу независимости и незыблемости новых границ (хотя, как спрашивали некоторые, разве бельгийские границы не были гарантированы договором до 1914 г.?). В августе 1920 г. подписание договора между Чехословакией и Югославией, к которым через год присоединилась Румыния, стало первым шагом новых государств Центральной Европы к созданию «маленькой Антанты» – взаимного признания и защиты. Локарнские договоры 1925 г. при поддержке Британии и Италии служили гарантией незыблемости французско-германской границы, которая трижды становилась источником войн. Конференция в Локарно также закрепила границу Бельгии. В то же время два новых государства, Польша и Чехословакия, подписали договоры о военном союзе с Францией, что позволяло обеспечить нерушимость их границ. Страны, считавшие себя ущемленными, особенно Германия и Венгрия, должны были предъявлять свои претензии при посредничестве Лиги Наций. Плебисциты, в которых применялся демократический принцип «один человек – один голос», сразу после войны уже изменяли французско-германскую и польско-чешскую границы. Решительно осуждался захват территорий, будь то отторжение Италией у Югославии Фиуме в 1919 г., захват поляками литовского Вильно в 1920 г. или отторжение Литвой Мемеля от Восточной Пруссии в 1923 г. Это были прецеденты, которых, хотя они и случились в новую эпоху, следовало всячески избегать.
