ДЮНЫ
Зеленой, мокроюБывает волна морская.Но бурой охроюНад нею встает сухая.
Холмины длинныеМорские ветра нарыли -Надгробья чинныеВсем тем, кого в бездне скрыли.
Их очертанияМеняются раз за разом, -По злому манию, -Так море мутит нам разум.
Оно заботится -Как выманить нас из дома?Оно охотится...Охотимся на него мы!
Перевод В. Топорова
CANIS MAJOR [*]
Со блещущим окомСозвездие ПсаК востоку свершаетПрыжок в небеса.
Сносимый на запад,Глядишь на восток,И все-то тебеНе закончить прыжок.
Я дольняя псина -Полаю с тобой,Со Псиной Небесной,Объятою тьмой.
Перевод С. Степанова
* Большой пес (лат.)
БЛАЖЕННАЯ НОША
Рыбак у цирюльника в кресле. КругомРазложены кисточка, бритва, гребенка.Болтают по-свойски о том и о сем.Сейчас на приколе стоит плоскодонка.
На якоре - словно ушла на покой.Завалена по борт охапками лилий, -Точь-в-точь ровно давеча - свежей треской,Когда от Георговой банки отплыли.
И, судя по грузу, тот час недалек -Дождаться бы только погоды хорошей, -Когда плоскодонка, и в ней рыбачок,Отправится вновь за блаженною ношей.
Перевод В. Топорова
СЧЕТ ЖИЗНИ
На полпути был родничок.Вблизи валялся черепок,Которым возчик черпал воду,Пока его ждала подводаИ на хозяина унылоКосилась старая кобыла.А стоило когда-нибудьКобыле тяжело вздохнуть,Как тот, который воду пил,Ей непременно говорил:"Смерть веку нашему ведетПо вздохам, дескать, свой подсчет,И с новым вздохом каждый разВсе ближе наш последний час".Пусть поговорка и права,Но я бы на ее слова,Что всуе поминают смерть,Такой бы наложил зарок,Чтобы никто их больше впредьПроизнести уже не смог.Да лучше пусть все сразу прахомИдет, чем дни считать со страхом.
Перевод Б. Хлебникова
ПОСЛЕДНИЙ ПОКОС
По слухам, на Дальнем лугуНе станут косить в этот год,И, может быть, больше никтоТуда никогда не пойдет.А значит, косы уже тамНе надо бояться цветам.Бояться ж им надо, чтоб лес,Заметив просвет, не полезНа бывший покос и егоНе занял. Иначе бедаЦветам угрожает. ОниЗачахнут в холодной тени.А люди уже не страшны.Они не вернутся сюда.Пока же весь луг отдан вам,Неистовым, диким цветам,И я вас не по именам -По сочным и ярким цветамЗапомню теперь навсегда.
Перевод Б. Хлебникова
РОДИНА
На склоне светлом и крутомОтец себе поставил дом.Забор вокруг соорудил,Родник нашел и склон обжил.Но главной из его затейЯвилась дюжина детей.Горе была день изо дняЗабавна детская возня.Гора сама была поройСкорей ребенком, чем горой.Теперь, наверное, онаЗабыла наши имена.И вырос темный лес взаменТех, кто сошел с ее колен.
Перевод Б. Хлебникова
ДВЕРЬ ВО ТЬМЕ
На ощупь я ночью по дому прошел,Ловя, как слепой, еле слышные звуки,Я шел осторожно, но, видимо, рукиПошире, чем надо, при этом развел,Не видя, что дверь приоткрыта, впотьмах,И дверь между рук прямо в лоб мне - шарах! -Да так, что едва устоял на ногах!Должно быть, и правда привычная связьЛюдей и вещей в наши дни пресеклась.
Перевод Б. Хлебникова
НОША
Пустяк порою выпадет из рук.Нагнешься подобрать его, и вдругНечаянно упавшему воследВниз полетит еще один предмет,И поползет тихонько ноша, всяИз рук твоих рассыпаться грозя,Поскольку она слишком тяжелаИ слишком велика тебе была.Тогда, прижав ее к своей груди,Растерянно ты сядешь посредиСвоей дороги, чтоб потом опятьВсе подобрать и заново поднять.
Перевод Б. Хлебникова
ЧТО СКАЗАЛИ МОИ ПЯТЬДЕСЯТ
Учитель мой был стар, а я был мал.В холодной форме огненный металлЗатвердевал. Меня учил старик,Чтоб у него я прошлое постиг.
Теперь я стар, зато учитель молод.На переплавку слиток мой расколот.Учусь у юных. Я теперь у нихГрядущего прилежный ученик.
Перевод Б. Хлебникова
МЕДВЕДЬ
Медведь облапил деревце, и грубоПрижал к себе, и вишни, словно губы,Как будто на прощанье целовал...И ветви в небо отпустив, упал,Спихнул валун из каменной ограды,И покатившись вниз, на дно оврага,Задел колючей проволокой бок,Оставив на колючках шерсти клок.Так, вольно двигаясь сквозь лес зеленый,Медведь гуляет, клеткой не стесненный.
В просторном мире славно жить зверям -Во всей Вселенной тесно мне и вам.Мы как медведи в узкой клетке бродим,Весь день в бессильной ярости проводим,Не отдыхая, шаркая, стуча,Зачем-то нерешительно мотая,Башкою от плеча и до плеча...Закрыв глаза и морду задирая,Садимся на фундаментальный зад,И в небо мутные глаза глядят.То в звездах роемся, то в микромире,
Надеясь, что пространство станет шире.Труд безнадежен, но зато упрям.Ну как еще не надоело намВ экстазе, вряд ли искреннем, качаться,То с тем, то с этим греком соглашаться,Когда нам начинает вдруг казаться,Что в нем-то мы сумели разобраться...И все равно, ты хоть броди, хоть стой -Вид трогательный, жалкий и пустой.
Перевод Василия Бетаки
ЯЙЦО И ПАРОВОЗ
Он с ненавистью рельсу пнул. И вдругВ ответ послышался далекий стук,Как будто впрямь - по рельсам лишь ударь,И оживет на них стальная тварь.Ему хотелось выломать дубину,Чтобы свалить железную махинуИль рельсу выгнуть, чтобы под откосСам полетел проклятый паровоз.Он захотел... да только поздно. РазомДалекий стук колес сменился лязгом.Пришлось посторониться. Слава богу,Не то бы паром обварило ногу.Громада налетела. В тот же мигХаос и грохот заглушили крик,Проклятья бесполезные. ПотомВновь воцарилась тишина кругом.Бедняга же понурился в тоскеИ разглядел внезапно на пескеСлед черепаший - точки и черта:От ножек след и от ее хвоста.Он поискал другие отпечаткиИ обнаружил черепашью кладку.Яйцо в гнезде, совсем как у пичуг,Да не одно, а целых девять штукЛежат, как девять маленьких торпед,Для маскировки взяв песочный цвет."Теперь попробуй сунься! - крикнул онПритихшей дали. - Я вооружен.И новому железному маразмуВ глаз запущу вот эту протоплазму!"
Перевод Б. Хлебникова
ИЗ СБОРНИКА "НЕОГЛЯДНАЯ ДАЛЬ"
ПЛОДЫ ГЕСПЕРИД
Ждал Мэттью Хейл, прививший черенок,Пять долгих лет от яблоньки цветенья.И вот дождался: за цветком - цветок;Пыльцу разнес пчелиный хоботок,Но оказались после опыленьяТри завязи живыми у растенья.
И яблоня оставшиеся триВвысь подняла под поцелуй зари,Потом склонила в тихую прохладу...Хейл подошел: "А все ли тут, как надо?"Плодов же - только два, как ни смотри...Ну, два, так два. К чему таить досаду!
С ним Мэттью младший у ветвей стоит(Как яблоня - такой же пятилетний):"Не трогай яблок, - старший говорит, -Пусть зрелостью они нальются летней.Я сорт назвал Плодами Гесперид,Гераклов подвиг чествуя последний".
Спешил ли Хейл в коровник по утрам,Или в свинарник шел задать кормежку,Он по дороге подходил к ветвямИ проверял - как поживают тамДва шарика, растущих понемножку,Питаясь через трубку-плодоножку.
Два яблока. Когда б еще одно...Глядь - стало наливаться и оно.Недаром, знать, название дано -И никакой садовый паразитЗаразою теперь не поразитИх, названных Плодами Гесперид!
Но приближался осени приход.Она явилась, люто завывая,И понял Хейл, что наступил черед,Подарков от судьбы не ожидая,Приняться за уборку урожая -Не то он сам на землю опадет.
Увы! В саду, ветрами оголенном,Не видит Хейл богатства своего:Ни трех плодов, ни двух, ни одного!А было воскресенье. В честь негоБыл Хейл одет, как велено канономК церковным одеваться перезвонам.
От искреннего горя онемев,Хейл шляпу снял и, став белее воска,На шляпе, свой выплескивая гнев,Сплясал - да так, что вовсе стала плоской,Воскресного навек лишившись лоска, -И огляделся, чуть поохладев:
А вдруг увидел кто дикарский пляс?Писанье вспомнить, кажется, нетрудно.Там сказано: одумайся, Ахаз,Кумирам поклоняться - грех для нас!И поклоненье яблоням подсудно -Особенно когда оно прилюдно.
Бог видел все, но, сжалившись, помог,Чтоб остальные пляску не видали,И грех простил, и даже пары строкО том не внес в священные скрижали,А честный Хейл за это дал зарокБыть сдержаннее в гневе и в печали.
Перевод Н. Голя
ВРЕМЯ ЛИВНЯ
