— Давайте идите, посмотрите, что он там делает, — скомандовала Ксива.
И несколько долбоебов на карачках поползли в кладовку. Когда зажгли в кладовке свет, то увидели следующую картину: Нарада валялся среди мусорных мешков, обоев, свалившейся с вешалки одежды и громко храпел.
— Вот оно, хуево покаяние, — глумясь, сказала Элен, — а ну, быстро распинывать его! И в ванную — вымывать и очищать всю обувь, — последовала следующая команда.
чу-Чандра сразу принялась за свое любимое дело и начала с азартом распинывать Нараду.
— Эй, говно, вставай быстрее, — хуярила она его по заднице.
— А? Где? Что? — стало очухиваться Нарадовское уебище.
— Че надо?
— Я тебе покажу, че надо, — бесилась чу-Чандра, — а ну, быстро, обувь мыть!
Нарада, еще плохо понимая что к чему, отрыл себе в мусоре вонючую тряпку и стал в тазик собирать всю грязную обувь. Набралось пар двадцать с огромным слоем грязи на подошвах, так как ученики часто ходили на прогулки с Гуру Рулоном по горам, а в последнее время шли проливные дожди, и образовалось много грязи. На некоторой обуви грязь уже успела высохнуть, где-то встречался прилипший навоз или еще какая-нибудь хуйня, которую не так просто было отодрать. Нарада почему-то не очень обрадовался этой практике и со сморщенным ебальником поволокся в ванную. Пока он тащил тазик с обувью, перемещаясь на коленях, она вываливалась и вся грязь размазывалась по полу.
— Эй ты, дебил, что ты делаешь?! — увидела это свинство Ксива. Если не хочешь все нормально делать, будешь сейчас всю обувь зубами подбирать, складывать в тазик, а потом своим рылом толкать его впереди себя, понял, говно!?
Последовало длительное вонючее молчание, потом он скрепя зубами процедил:
— Да, ясно! — и зачморился.
— А будешь чмориться, — заметила Ксива, — будешь туда-сюда эту обувь таскать, пока радостным не станешь.
— Понятно-о-о-о-о, — протянул Нарада и стал своими зубами подцеплять грязные ботинки, кроссовки, босоножки, ползая на коленях. Получалось это у него очень хуево. То вываливалось из зубов, то он сплевывал грязь, попавшую на язык, чтобы не проглотить. За час долбоеб собрал кое-как всю обувь в тазик и теперь стал старательно мордой толкать его вперед. И вот он доехал до самого ответственного момента — это был порожек в ванную, через который нужно было ловко умудриться проскочить, но как у всех уродов, у Нарады не только руки росли из жопы, но и голова, видимо, тоже. Он тупо стал лбом таранить тазик вперед. Тот врезался в порожек, и вся обувь, которую он так тщательно собирал, развалилась в разные стороны.
— Ха-ха-ха, — угорали все, кто лицезрел это посмешище.
— Вот теперь, придурок, ты можешь посмотреть на себя реально, — сказала Элен, — кто ты есть на самом деле. Не можешь сделать такое маленькое действие, какой из тебя бизнесмен, какой тебе джип, какой сотовый, ну ты и насмешил, клоун, ха-ха-ха.
В этот момент всем было очевидно, как человек в воображении ловко представляет себя суперменом, бэтменом и еще хуй знает кем, а в реальности даже ботинок вымыть не может, это действительно страшно. Страшно именно то, что человек не хочет это признать. Ему неприятно ощущать себя ничтожеством, потому он продолжает строить иллюзорный образ себя. А потом сам же страдает от болезненного отношения к себе, когда его ложная личность попадает под удар извне. А лучше бы не думать ничего о себе, а реально ощущать себя как свидетеля, который отождествляется то с телом, то с умом, то с эмоциями, тогда проще было бы жить. И много полезных откровений можно было бы сделать. Но Нарада вместо самонаблюдения стал заниматься самосожалением.
«Ой, ну почему надо мной так издеваются, я че лох эту парашу отмывать, у меня столько талантов, я такой Великий, прозябаю здесь над этим говном, так все заебло. На себя бы посмотрели, только пиздят о духовности, а сами не лучше, уроды».
Но Нарада забыл, что находится не в простом месте, а там где все прекрасно чувствуют и ощущают малейшие негативные влияния. Так произошло и теперь.
— Эй, ты, говно, ты на кого волну гонишь, а, ебосос?
— Да я ниче, ниче, — завозгудал Нарада, — обувь мою, волну не гоню.
— Не пизди, фуфло, — обрезала его Ксива, — смотри, будешь волну гнать, по еблу получишь. Услышав это, Нарада жутко испугался, сразу поджал яйца, так как практики под названием «Мистер Леонардо» запомнились ему на всю жизнь и оставили незабываемые впечатления в его памяти.
— Есть, будет сделано, — как из автомата, выпалил он, — я буду исправляться.
— Давай, будем проверять тебя, говно, — подытожила Аза.
И Нарада опять остался один на один с грязной обувью и со своими ничтожными мыслями. Один только страх привел его на какое-то время в чувство. И лишь бы не получить пиздюлей, Нарада начал культивировать более правильные состояния, которые от него хотели почувствовать.
«Ну, как же там в это состояние-то входят? Ведь я же знал, когда только-только пришел в Рулон-холл, лет шесть так назад, — пытался вспомнить идиот, — и тогда я помню, такой покладистый был, все принимал, что не скажут, но почему я сейчас должен подчиняться как овца? — опять начал он гнать гнилые мысли. — Сейчас я уже другой, я же должен продвигаться дальше, — оправдывал себя дурак, — почему я должен оставаться на том же уровне? Я же столько практик прошел, я уже великий, мудрый, меня все должны почитать. Дурак не хотел подчиняться игровой ситуации для своего духовного развития, не понимая, что человек не может жить, никому не подчиняясь — ребенок матери, отцу, воспитателям в детском саду, учителям в школе. Взрослые подчиняются начальнику на работе или просто вышестоящему лицу, жена подчиняется мужу или муж жене и так далее. Солдат в армии находится в подчинении. Всегда есть подчинение, необходимость кому-то подчиняться. Но вопрос, кому ты будешь подчиняться, кому служить? Вот здесь человек может сделать выбор. Но, конечно, обычная мышь не знает даже о существовании подобного выбора, человек же, ставший на духовный путь, уже может выбирать, будет ли он попадать под влияние Высших Сил, высокодуховных людей, служить Божественной Силе или будет подстилаться под бомжа-пьяницу, исполнять любые капризы жены-психопатки лишь бы не остаться одному, слушать других дураков, срабатываясь на государство и так далее.
Вдруг Нарада вновь опомнился, вспомнив, что пиздюли не за горами и про себя решил: «Ну ладно, несколько минут мне в принципе не трудно скультивировать радость, ради прикола побыть как ребенок, для разнообразия» И через некоторое время Нарада стал радостно мыть обувь, старательно очищая грязь и всю налипшую парашу. Со стороны можно было даже подумать: то ли святой, то ли просто умалишенный.
— Ха-ха-ха, — засмеялась Элен, увидев радостную харю Нарады.
— Ты че, прозрел что ли?
— Ага, — как дебил ответил Нарада, кивая головой, — кажется, прозрел. Вы представляете, я никогда не думал, что просто моя обувь, я могу ощущать себя радостным и счастливым, — пиздел Нарада с выпученными глазами.
— Давай, будем проверять, надолго ли тебя хватит, урод, — сказала, Ксива.
Услышав обзывательское слово в свой адрес, Нарада с удивлением для себя обнаружил, что даже ни капельки не обиделся, как он это делал обычно.
«Ну, надо же, — подумал он, — и такое бывает, а может, я уже просветлел? Да, просто Гуру Рулон же видел, видел, какой я духовный, вот и дал мне такие практики, именно мне, — продолжал будоражить свой центр удовольствия Нарада, — потому что только я могу их пройти. Вот!» — успокоил он себя.
Святое Омовение
Как-то раз Элен и Аза отозвали в сторону Мудю с Гуруном.
— Сейчас у Нарады будет очередная практика. Вы должны будете его помыть в ванной, — заговорщицким голосом сказала Аза.
— А че нужно будет делать? — спросил Муд, обрадовавшись, что эта практика будет не с ним.
— Просто помыть Нараду и все, — ответила Элен. — Мыть надо будет вот этой грязной тряпкой, — указала она на тряпку, которой обычно мыли сапоги после прогулок по горам.
— Всего надо помыть? — спросил Гурун.
— Да, всего. И голову тоже, — радостно ответила Элен.
— Ясно, — ответили двое дураков.
Вскоре привели забитого Нараду, и в коридорчике перед ванной собралась вся шобла поглазеть на то, как Нарада будет просветлевать. Аза держала наготове видеокамеру, чтобы увековечить этот счастливый момент для будущих поколений рулонитов. Гурун с Мудей подошли к Нараде и грубо взяли его за обе руки с двух сторон.
— Пошли в ванную! — жестко приказал Гурун.
Душенка Нарады тут же съебалась в левую пятку, и он, весь трясясь, истерично завопил:
— Зачем это?!
— Там узнаешь, — нарочито мрачно пропиздел Гурун.
