он не мог плыть низко, он взмыл
вверх, пересек верхнюю палубу и посмотрел вниз вдоль борта разрушенного
корпуса.
Скат завис рядом с орудийным портом, его смертоносный хвост извивался.
Пазел услышал его голос, похожий на голос странной птицы-переростка:
— Ушел-ушел-ушел, леди Клист! Выходить, искать свой род, суша-мальчик
проиграть, мурт-друзья победить.
Скат слегка отплыл, и появилось лицо девушки — его девушки. Она робко
стала протискиваться через орудийный порт. Золотая радость снова пронзила
Пазела. Он не мог молчать.
— Клист!
Она в ужасе подняла глаза. И снова исчезла в обломках. Скат, однако, повернулся с яростным ревом:
— Суша-мальчик! Суша-мальчик! Убить тебя! Убить тебя!
Пазел знал, что ему не сравниться с униженным алым скатом. Он оттолкнулся
от сломанного планшира и помчался по верхней палубе « Литры», зверь выл у него
за спиной. Он никогда не доберется до зарослей водорослей, его единственная
надежда — затонувшее судно. Он проплыл под сломанной фок-мачтой, увернувшись от скелета, зацепившегося за кофель-планку. Передний люк был
завален обломками. Он отчаянно поплыл дальше. Мясистые рога ската коснулись
его пальцев ног.
Он стал протискиваться через главный люк. Скат взревел и ударил хвостом, промахнувшись на дюйм мимо головы Пазела. Пазел ухватился за бревна, протащил себя еще дальше внутрь, в то время как скат пытался протиснуться вслед
за ним. Ему это удалось, но он не смог расправить крылья в захламленном корабле
и сумел только взбить водоросли, песок и мусор. Образовался водоворот. Пазел
поперхнулся (в конце концов, он дышал этой водой), но двинулся дальше, захлопнув за собой прогнившую дверь отсека.
Он миновал темные каюты, сломанные лестницы. Одна из клыкастых рыб, которые так тревожили его раньше, выскочила из мрака. Пазел смахнул ее прочь, движимый страстным желанием.
Она все еще была там, на орудийной палубе, ее тело светилось за массой
сломанных балок. Она увидела его и повернулась, чтобы убежать.
— Не уходи! — он закричал, и его слова заставили ее замереть на месте.
Пораженный, Пазел подплыл немного ближе. — Выходи, Клист, если тебя так
304
-
305-
зовут. Почему ты так боишься меня?
Она вышла, обхватив себя руками, буквально дрожа от страха.
— Ты могла бы уже быть за много миль отсюда, если я такой пугающий.
Почему ты осталась? Пожалуйста, объясни мне все это!
Ее острые зубы стучали. Она покачала головой:
— Не могу уйти. Не могу ослушаться. Я тебя люблю.
— Ты меня любишь! С какой стати? Я имею в виду... это чрезвычайно…
Почему?
— Ты использовал рипестри. Люди не должны этого делать! Люди никогда не
могли!
Дар Пазела подсказал ему, что рипестри по-муртски означает «язык». Но
потом он понял. Это слово означает и «магия».
— Что! Для морских муртов это одно и то же?
— Да, — ответила она.
— Рипестри и ри... — Пазел остановился. Даже его Дар не мог подобрать
другого слова. Это было правдой: язык и магия были для нее одним понятием.
Говорить — значит колдовать.
— Но, ради Рина, — сказал он, — ты была той, кто наложил на меня
заклинание любви. Не так ли?
— Да, да, — покорно ответила она. — Но когда ты произнес мое имя, ты
повернул заклинание обратно ко мне. И поскольку я уже прикасалась к тебе, я... я...
Она прыгнула вперед и обхватила его ноги своими странными руками. Она
прижалась лицом к его коленям и заплакала:
— У-у-у-у!
Ее слезы светились люминесцентным светом, покидая ее глаза, за мгновение
до того, как море разбавляло их.
— Почему ты плачешь?
— Суша-мальчик! Суша-мальчик! Я люблю тебя!
Ее заклинание возымело обратный эффект: он был свободен, она — безумно
влюблена. Он попытался заставить ее встать.
— Я освобожу тебя, — сказал он. — Просто скажи мне, как.
— У-У-У!
— Клист! — сказал он так мягко, как только мог. — Пожалуйста, перестань
плакать. Мы найдем выход из этого положения.
Она сразу же сделала усилие, чтобы сдержать слезы.
— Великолепно, — сказал он. — А теперь скажи мне, почему вы дали нам
водное дыхание и заставили полюбить вас?
— Ничего не можем с этим поделать, — сказала она. — Мы должны прогнать
вас.
— Ну, это чертовски странный способ!
Она покачала головой:
— Это всегда работает.
305
-
306-
— Но почему бы просто не поговорить с нами?
— Потому что вы чудовища, — сказала она. — Ваш род, я
