В харбрантском дворце условия были несравнимо роскошнее. Каменный бассейн в полу напоминал небольшое озеро, отданное в личное пользование и подогреваемое до комфортной температуры хитрыми фабриалями, производящими тепло. Шаллан пока что мало знала о фабриалях, хотя они ее очень интересовали. Эти, тепловые, становились все популярнее. Накануне экономы Конклава прислали Ясне еще один, чтобы согревать ее покои.
Воду не нужно было носить, она шла по трубам. Хватало поворота ручки, чтобы бассейн начал заполняться. Вода приходила уже теплой, и фабриали, вделанные в стенки бассейна, поддерживали ее температуру. Шаллан и сама здесь купалась – это было просто потрясающе.
Убранство ванной комнаты отличалось практичностью: полосы из скрепленных цементом цветных камешков в верхней части стен – вот и все украшения. Шаллан, полностью одетая, сидела подле бассейна и читала, готовая в случае необходимости помочь Ясне. В ее руках были мемуары Гавилара, надиктованные самой принцессе несколько лет назад и посвященные первой встрече со странными паршунами, коих позже окрестили паршенди.
«Время от времени, проникая все дальше, мы встречали местных. Не паршунов. Натанатанцев с голубоватой кожей, широким носом и белыми волосами, похожими на шерсть. В обмен на еду они показывали нам те места, где охотились большепанцирники.
Потом мы напоролись на паршунов. Я с полдюжины раз выезжал в Натанатан, но ни разу не видал ничего подобного! Паршуны, живущие сами по себе? Разум, опыт и наука в один голос утверждали, что это невозможно. Паршуны не могут жить без того, чтобы ими руководили цивилизованные люди. Справедливость этого утверждения многократно подтверждалась. Если оставить паршуна где-нибудь в глуши, он так и будет сидеть как истукан, пока кто-нибудь не появится и не отдаст ему приказ.
Но мы увидели племя, которое умело охотиться, делать оружие, строить хижины и, без сомнения, обладало собственной культурой. Мы вскоре поняли, что это открытие само по себе способно расширить или даже опровергнуть все наши познания о кротких слугах».
Шаллан перевела взгляд в нижнюю часть страницы, где, отделенные чертой, располагались примечания, написанные мелким убористым почерком. В большинстве книг, надиктованных мужчинами, были примечания, добавленные женщинами или ревнителями, которые писали текст. По негласному уговору примечания никогда не читали вслух. В них жена могла иной раз дополнить мужа или даже возразить ему. Единственный способ сохранить такой честный подход для будущих ученых заключался в оберегании неприкосновенности и секретности того, что было написано.
«Следует отметить, – написала Ясна в примечании к этому абзацу, – что я отредактировала слова отца по его собственной просьбе, сделав их более подходящими для мемуаров». Это означало, что она пересказала воспоминания Гавилара в более научном и выразительном ключе. «Кроме того, согласно большинству свидетелей, поначалу король Гавилар не обратил внимания на этих странных, самодостаточных паршунов. Лишь после того, как его ученые и письмоводительницы все объяснили, он понял значение своего открытия. Эта оговорка не предназначена для того, чтобы выставить отца невеждой; он был и остается воином. Его внимание было сосредоточено не на народоведческом значении экспедиции, а на охоте, которая должна была стать ее кульминационным моментом».
Девушка в задумчивости закрыла книгу. Этот том был из личной коллекции Ясны – в Паланеуме имелось несколько копий, но Шаллан не разрешали приносить книги из Паланеума в ванную комнату.
Ясна сложила свой наряд на скамье у стены. Поверх одежды лежал золотой мешочек с духозаклинателем. Шаллан покосилась на Ясну. Принцесса раскинулась на воде лицом вверх, черные волосы разметались позади, глаза закрыты. Похоже, она полностью расслаблялась только во время ежедневной ванны. Сейчас, без одежды, неподвижная, она выглядела намного моложе, и что-то в ней напоминало о ребенке, который отдыхает после дня разнообразных приключений.
Тридцать четыре года. В каком-то смысле весьма почетный возраст – у некоторых сверстниц Ясны были дочери – ровесницы Шаллан. И все-таки она была молода. Достаточно молода, чтобы ее превозносили за красоту, и достаточно молода, чтобы некоторые мужчины лелеяли надежду.
Девушка посмотрела на стопку вещей. Она носила сломанный фабриаль в потайном кошеле и могла совершить подмену здесь и сейчас. Это и был тот шанс, которого она ждала. Ясна теперь достаточно ей доверяла, чтобы расслабляться в ванной, не заботясь о своем фабриале.
Неужели Шаллан и впрямь сможет это сделать? Сможет предать женщину, которая приютила ее?
«По сравнению с тем, что я уже сделала, – это пустяк».
Ей не впервой предавать того, кто доверился.
Она встала. Ясна приоткрыла глаз.
«Шквал!» – мысленно выругалась Шаллан и, сунув книгу под мышку, начала ходить туда-сюда, напустив на себя задумчивый вид. Ясна наблюдала. Без подозрений, но с любопытством.
– Почему ваш отец хотел заключить договор с паршенди? – спросила Шаллан, не переставая прохаживаться.
– А почему бы ему этого не хотеть?
– Это не ответ.
– Разумеется, ответ. Такой, от которого нет никакого толку.
– Светлость, было бы любезно с вашей стороны дать мне толковый ответ.
– Задай толковый вопрос.
Девушка стиснула зубы:
– Что из того, чем обладали паршенди, могло понадобиться королю Гавилару?
Ясна улыбнулась и снова закрыла глаза:
– Теплее. Но ты, вероятно, и сама можешь на это ответить.
– Осколки.
Принцесса кивнула, все еще расслабляясь в воде.
– В книге о них ничего нет, – заметила Шаллан.
– Отец о них и не говорил. Но судя по его рассказам… я теперь полагаю, что именно они были поводом для договора.
– Но как же вы можете быть уверены, что он знал? Может, ему нужны были только светсердца.
– Возможно. Паршенди как будто удивились нашему интересу к самосветам, вплетенным в их бороды. – Принцесса улыбнулась. – Ты бы видела наше потрясение, когда мы поняли, откуда они их берут. Когда ланцерины вымерли после катастрофы в Аймиа, мы решили, что с большими светсердцами покончено. Но, как выяснилось, существуют и другие большепанцирники, и живут они не так уж далеко от Холинара. Как бы то ни было, паршенди не возражали поделиться с нами, при условии, что тоже смогут охотиться на этих тварей. С их точки зрения, светсердца принадлежали тем, кому хватало смелости устроить охоту на ущельных демонов. Я сомневаюсь, что для такого потребовался бы договор. И все же непосредственно перед возвращением в Алеткар мой отец вдруг завел пылкие речи о том, что соглашение необходимо.
