— Я ему говорила.
— Так что? Поедешь? Давай сбежим от него, а?
Сбегу… и что? От себя не сбежишь.
— Нет. Не могу.
— Аврора… что значит не могу?! Так нельзя!
— Мы связаны, нравится это мне или нет. Ему не найти того, кто это пишет без меня. Это кто-то очень близкий, с кем я поделилась, он связан со мной, а не с Виктором. Потому что знает подробности, которых не знал никто. Если я сбегу, Виктор его не найдет. И блог разрушит его бизнес.
— Ты считаешь, он этого не заслуживает?
— Я не хочу проводить судебные заседания. И не хочу, чтобы на всех каналах блогеры и инстамодели обсуждали, виновата ли я, здорова ли я, что я сделала, чтобы всего этого не случилось, терпела я ради денег или хайпую на популярной теме. Понимаешь?
— Да, — вздыхает Лиана. — Конечно. Ты его не боишься?
— Не знаю. Наверное, нет. А иногда кажется, что да. Я много думала о том, что чувствую. Особенно сейчас. Раньше все было просто: муж — злодей, и я боюсь, что злодей вспомнит о жене, закрывшейся в спальне. Но он пять лет игнорировал меня, а тогда был пьян, и…
— И что? Пьяным можно насиловать?
— Нет, но… понимаешь, он причинил мне боль однажды, и с тех пор не прикасался, а отец отправил в ад на пять лет. Заставил жить с человеком, которого я боюсь. Оставил без денег, нарочно написал завещание на Виктора! И, черт подери, странно это говорить, но мне повезло, что бывший муж при всем его сволочизме оказался достаточно порядочным, чтобы дать мне хоть что-то и защитить от нападок в сети.
— Все. — Лиана округляет глаза и залпом допивает кофе. — Я окончательно екнулась. Ты понимаешь, как это странно звучит, да?
— Ага. — Я фыркаю. — Это не только звучит странно, это и на деле странно. Но я постараюсь ему поверить. В конце концов, я всегда успею сбежать и отбиваться от репортеров с передач о сплетнях.
— И это никак не связано с тем, что вы вчера целовались в ванной?
Я краснею. Мне повезло, что Лиана думает, будто мы там просто целовались. Зайди она на минуту раньше…
— Не связано. Это была ошибка, я была пьяна и вообще…
— Сама виновата, ага, — заканчивает Лиана и морщится.
— Не виновата. Но и не то чтобы кто-то умер из-за поцелуя. Считай, это был эксперимент.
— А вот и торт!
Муж Олеси действительно привозит небольшой, но свежайший торт с нежным бисквитом и горой спелой голубики. Нам приходится достать глубокие тарелки, чтобы ягоды не катались по столу. Возможно, это не так эстетично, но зато безумно вкусно. У меня давно не было такого утра: на веранде у моря, в хорошей компании, с вкусным тортом и ароматным кофе.
— Всем привет, — слышу я голос бывшего мужа и — вот это успех! — остаюсь бесстрастной.
— Хотите торт? — тут же вскидывается Леся. — Садитесь! Мне понравилось с вами играть.
— Ага, — фыркает Влад, — это потому что как только он ушел, объявила, что Виктор помер и все свое состояние завещал тебе. Так и выиграла.
Леся краснеет и смешно дуется.
— Ты просто завидуешь, что мне досталась куча денег.
— Я просто боюсь женщину, которая убивает человека из-за игральных фишек.
— Он на меня клевещет, — отмахивается Леся. — Всего лишь небольшая подтасовка фактов, зато я выиграла банан. Садитесь, Виктор, я сделаю вам кофе.
Островский долго и пристально смотрит на меня, словно пытается понять, что я думаю об идее завтракать с ним рядом, но я об этом не думаю, просто не хочу.
— Спасибо, но откажусь. Хочу немного поработать, а после обеда мы с Авророй поедем домой, у нас есть еще несколько бюрократических дел после развода.
— Вы поедете вместе? — хмурится Лиана.
Виктор кивает, причем непонятно, в ответ на ее вопрос или на мой удивленный взгляд. На самом деле я надеялась, он забудет о намерении поселить меня у себя, но Виктор, конечно, не тот человек, который о таком обещает.
Мне кажется, вчера он обещал купить для меня замок на дверь спальни. Я не до конца уверена, что мне это не приснилось, но если было в реальности — купит? Или не воспринял мой страх всерьез и просто пошутил?
Это кажется очень важным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Последний день отдыха всегда проходит в напряжении. Леся бегает и собирается, попутно пытаясь решать какие-то рабочие вопросы по телефону. Лиана бронирует билеты в Прагу и объясняет кому-то задачу по матанализу. Мужчины купаются, а где Островский, я не знаю. Я наслаждаюсь последними часами свободы, почему-то уверенная, что скоро они закончатся.
— Уф-ф-ф! — Леся устало опускается на стул рядом. — Жесть!
— Не нашла? — с сочувствием спрашивает Лиана.
— Прикинь! Предлагаю две тысячи за выход и процент от собранных и проданных заказов. И что? «Я слишком ценю свое время, чтобы прыгать за морковкой на палочке, мне нужен оклад и гарантированная премия». Я понимаю, это не много, но сколько я должна платить флористу на обучении? Миллион?!
— Вы о чем? — интересуюсь я.
Леся объясняет:
— Мы с мужем поспорили. Он сказал, что я не смогу управлять бизнесом, потому что не могу управлять даже собственным языком. А я сказала, что смогу и раз ему так не нравится мой язык, пусть целуется с авокадо. Тогда он купил мне этот дурацкий салон и заставляет работать.
Леся корчит рожицу и показывает мужу, который ни о чем не подозревая разлегся на пляже, язык.
— А я смогла. Ну как смогла… по крайней мере ничего не сломала и не развалила. Но с флористами беда. То в декрет, то в дальнее плавание.
— Возьми Аврору, — вдруг говорит Лиана.
— Да! — прежде, чем я успеваю все обдумать, говорю. — Возьми меня! Я хочу учиться! И готова прыгать за морковкой!
— Серьезно? — Леся смотрит с сомнением. — А… этот твой отпустит?
— Этого не спрашивают. Он же для этого мне четыре миллиона оставил, чтобы я с голоду не сразу сдохла. Какие претензии к работе?
— Тогда не вопрос! — Леся довольная сияет. — Пойду, скажу мужу, что он дурак! Обожаю такие моменты!
— Ну вот, теперь я за тебя спокойна. С Леськой не пропадешь.
И я воодушевляюсь. Не придется сидеть в стеклянной клетке Островского, боясь высунуть нос из комнаты. В понедельник я гордо соберусь, уйду на работу, и вернусь только вечером. Надо только забрать вещи из гостиницы! И на маникюр бы… да, точно, сегодня вечером схожу на маникюр и обрежу ногти. Флорист — это ведь физическая работа? Черт, я понятия не имею, что значит работать…
Но чувствую себя, как ребенок, которому пообещали поход в зоопарк.
Когда Островский выходит из домика с сумкой, я готова нестись вперед него к машине. Но заставляю себя делать вид, будто ничего особенного не происходит. Нутром чувствую, что не стоит посвящать бывшего мужа в детали своих дел.
К моему удивлению, когда мы уже садимся в машину, к нам присоединяются Лиана и Леся.
— А… — удивленно тяну я.
— У мальчиков дела, мы решили, что вы нас подбросите! — весело заявляет Леся.
На секунду мне кажется, что Виктор сейчас за уши вытащит обеих из машины, ведь ежу ясно, что девочки просто не хотят отпускать меня с ним одну. Неужели Лиана рассказала и Лесе? Или Виктор говорил с обеими?
Плевать, не хочу знать.
Но Островский только фыркает, садясь за руль. Его совершенно не беспокоят две шумные девицы на заднем сидении. А вот мой план забиться в самый дальний угол машины идет ко дну. Невольно девчонки вынуждают меня сесть на переднее сидение, и я жалею, что надела джинсовые шорты. Сегодня ужасно жарко, но я бы потерпела четыре часа в штанах, лишь бы не чувствовать кожей взгляд бывшего мужа.
Мы выезжаем на трассу, и сзади доносится музыка: девчонки не хотят ехать тихо и спокойно. Я кошусь на Островского, но он удивительно стоически переносит детский сад в машине. Даже характерный для игристого вина хлопок пробки не выводит его из равновесия, и я чуть-чуть расслабляюсь.
Леся протягивает мне пластиковый бокал с золотистым вином. Оно холодное. Освежает и кружит голову. Я с удовольствием закусываю клубникой, открываю окно и подставляю лицо свежему ветру.
