— Я тут! — Рада резко затормозила в шаге от уже готового уворачиваться Макса. — Тут. Ну что, идём?
Её голос звучал бодро, слишком бодро, чтобы ему получалось поверить. И в самом деле, глаза девушки были красными, а на щеках различались полосы высохших слёз.
— Идём. — Он отвернулся, давая ей прийти в себя без посторонних взглядов. — Сань, откроешь?
Саня Ломакин, главный на воротах сегодня, кивнул, с интересом поглядывая на Раду. Дмитрич передал им приказ по первой просьбе пропустить Макса, его напарника и Раду вчера вечером, но — Макс очень на это надеялся — не разглашал детали.
Бесшумно открылась калитка в левой створке ворот.
— Прошу.
Саня церемонно указал на выход, и Макс первым перешагнул порог, разделяющий поселение и опасный мир за его пределами. За ним выскочил азартно сверкающий глазами Слава, но Рада замерла, словно уперевшись в невидимую стену.
— Ты чего? — удивился Кот, но ему никто не ответил.
— Тихо, — едва слышно попросил его Макс. Он не знал, что чувствовала сейчас много лет не покидавшая поселения девушка, но не считаться с этими чувствами было бы глупо.
Пухлые губы Рады мелко дрожали. Казалось, она сейчас расплачется, обернётся, отступит назад, но Макс знал, что этого не будет. Она не заплакала, провожая его, и не заплачет сейчас.
Старшая дочь Беляевых подалась вперёд. Замерла. Протянула руку, словно желая проверить, что там, за воротами, но опустила её, не решившись. Губы задрожали сильнее, когда утреннюю тишину вдруг разрезал звонкий детский голосок:
— Уходи! Уходи, Рада!
Девушка вздрогнула и почти оглянулась, но сдержалась, осталась стоять. Заглянув ей за спину, Макс увидел маленькую фигурку, неуклюже бегущую к воротам.
— Катёнок… — прошептала старшая дочь Беляевых, а её младшая-младшая сестра остановилась посреди площади и закричала вновь:
— Уходи, Рада! Не пйиходи, пока сё не сделаешь!
Губы Рады растянулись в широкой улыбке, а из правого глаза выкатилась одинокая слезинка.
— Она выговорила моё имя, — прошептала девушка и решительно шагнула за порог.
3. Повязанная
Воздух вдруг стал легче и мягче; казалось, что кто-то нежно коснулся лица. Дыхание на миг оборвалось, и Рада, судорожно хохотнув, втянула вкусный запах лесного ветра полной грудью.
— Готова? — Макс смотрел на неё выжидающе, но старшая дочь Беляевых, не глядя на него, расправила плечи. Лёгкое покалывание, похожее на то, что появлялось во время колдовства, поднялось по её рукам вверх, а после спустилось к сердцу. Раде казалось, будто она пьёт, жадно, всем телом, как человек, выбравшийся из пустыни.
— Нам нужно идти.
Да. Им нужно идти, прочь от дома, туда, где перед Радой открыт целый мир, где их ждёт самый настоящий Бессмертный и кто знает, какие ещё удивительные встречи.
— Да! — выдохнула она.
Голос прозвучал сдавленно: наружу рвались слёзы полные лёгкости свободы и горечи прощания. Вдруг до смерти захотелось оглянуться, но Рада сдержалась, отважно шагая к названому брату и его другу по имени Кот. Несмотря на врезающуюся в плечо сумку, тело вдруг показалось почти невесомым, и девушка чуть ли не в припрыжку направилась по дороге.
— Не беги вперёд, — предупредил последовавший за ней Макс.
— Хорошо! — согласилась Рада, и не думая сбавлять шаг.
Лес улыбался ей солнечными лужицами, приветственно махал цветами, подмигивал крыльями бабочек. Хотелось прыгнуть к нему в объятия, но Рада понятия не имела, как это сделать. К тому же их маленький отряд чинно двигался по краю дороги, и, как бы ни хотелось старшей дочери Беляевых улизнуть куда-нибудь в чащу, на этот раз она серьёзно намеревалась не отходить от своих спутников далее, чем на три шага. Или, в крайнем случае, пять.
К счастью, примерно через полчаса пути Слава скомандовал сворачивать. Решительно заняв лидирующую позицию, он зарылся в многочисленных карманах своих штанов и с негромким победным кличем достал из одного из них компас, а из второго — сильно помятую карту.
— Ну, чего, двинули? — бодро уточнил он, нерешительно косясь в сторону Рады и улыбаясь странной широкой улыбкой, в которой виделось больше тревоги, чем радости.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Двинули уже, двинули, — нетерпеливо отозвался Макс. — Давайте, день не резиновый.
Асфальт исчез из-под ног, сменившись упругим покровом сосновых игл. Рада вновь глубоко втянула бодрящий воздух, обернулась к Максу и запнулась о его пристальный взгляд.
— Что?
— Ничего. — Макс отвернулся. — Потом.
Потом так потом. Сейчас никто не запрещал Раде наслаждаться лесом, и она наслаждалась, с восторгом оглядывая всё вокруг. Когда они проходили голубую от незабудок поляну, похожую на маленькое озеро под безоблачным летним небом, старшая дочь Беляевых не выдержала и ахнула, остановилась.
— Вы только посмотрите! — Слова вырвались сами, но, раз уж они вырвались, Рада оглядела своих спутников в надежде на понимание.
На миг ей показалось, что во взгляде обернувшегося Славы мелькнул интерес, но он сразу же отвернулся и принялся лохматить затылок.
— Идём, — бесстрастно позвал её Макс. — Нам ещё идти и идти.
И они шли, и чудес вокруг становилось всё больше. Вот две белки наперегонки взлетают по стволу старой сосны и смотрят на путников сверху, а вот прошуршал по траве ёжик. То тут, то там вспыхивали яркие жёлтые купавки, а под ногами то и дело мелькала медуница. Один раз старшая дочь Беляевых едва не сорвалась, сметённая желанием уйти в сторону, туда, где — она точно знала — её ждёт целая поляна земляники.
— Макс, слушай, — неуверенно позвала Рада, — а может привал?
— Устала? — Макс с сомнением приподнял левую бровь. Несомненно, он помнил, что утомить его названую сестру полуторачасовой прогулкой практически невозможно.
— Ну… — Смысла врать не было. — Ещё нет, но скоро могу и устать, а тут рядом поляна с земляникой…
— Где?
— Там. — Рада махнула рукой указывая направление, и замерла, чувствуя, как по спине побежали холодные мурашки.
— Я не вижу.
Земляника дальше, метрах в пятидесяти. Нужно только обойти эти кусты и там, у поваленной берёзы… Откуда она это знает? Она не должна знать, это ненормально. Слишком ненормально, чтобы говорить Максу об этом раньше, чем они договорятся с Бессмертным. Хотя, пожалуй, всё ещё менее ненормально, чем тот случай с кикиморой.
— Ой. И правда нет. Наверное, показалось! — как можно более удивлённо и бодро сообщила Рада и первой двинулась прочь от скрытой кустами поляны. — Ну, что, идём?
— Нам это, не туда, — неуверенно окликнул её Слава.
Стараясь не оглядываться на названого брата, Рада потопала в указанном направлении. Когда она поравнялась с Котом, тот подался к ней, будто собираясь что-то спросить, но, наткнувшись на решительный взгляд девушки, стушевался и опустил голову.
Дорога продолжилась в ощущении лёгкой тревоги, но надолго Раду не хватило. Уже скоро она снова улыбалась во всё лицо, наслаждаясь лесом. Свободой. Иногда что-то звало её отойти. Земляника. Цветочная поляна. Ручей. Рада не поддавалась. Она пройдёт этот путь так, что ни Макс, ни Бессмертный не отправят её назад. Да, она уедет с ними, а потом обязательно что-нибудь случится, и больше никто не сумеет лишить её этой свободы. Этого воздуха. Этого леса. Столб солнечного света, пробившись сквозь древесные кроны, лизнул её по лицу. Девушка рассмеялась и, решив, что постные лица её спутников больше не смогут её смутить, оглянулась.
Макс выглядел странно. Он всегда выглядел так, когда, испытывая целую палитру чувств, пытался скрыть их все. Это было совершенно нечитаемо, и Рада обратилась к Коту. Напарник Макса встретил её взгляд искренней светлой улыбой. Поняв, что его заметили, он опустил было голову, но, взъерошив волосы, вскинулся и улыбнулся опять — чуть более неуверенно, но также светло. Впрочем, сказать то, что он очевидно хотел, Слава всё-таки не решился.
Зато потом, минут через десять пути, он вдруг остановился и, немного тревожно покосившись на Раду, негромко сказал ей:
