– Что?!
– Не знаете ли вы, вырезали ей аппендикс или нет? Ведь такие вещи часто обсуждаются между людьми.
Миссис Мосс начала было повторять, что ничего такого не знает, но, поймав мрачный взгляд Вексфорда, пролепетала:
– Я не должна распространяться о таких вещах. Это все равно, что злоупотребление доверием.
– Разве вы не понимаете, кем, по-нашему мнению, является, точнее, являлась миссис Фарринер? Думаю, это неподходящий случай для недомолвок.
– Но она никак не может быть той женщиной! Роза уехала в Озерный край. И она в понедельник вернется в магазин.
– Уверены? Может, она вам присылала открытку? Или звонила?
– Конечно же, нет! Зачем ей это делать? Я просто знаю, что в воскресенье она приедет домой.
– Буду откровенен с вами, миссис Мосс, и надеюсь на вашу взаимность. Если у миссис Фарринер вырезали аппендицит, значит, она точно не является Родой Комфри, у которой не было шрама. В противном случае есть шанс, что это – одно и то же лицо. Мы обязаны все выяснить.
– Ну ладно, тогда скажу, – сдалась женщина. – Где-то полгода назад, в марте или феврале, миссис Фарринер чем-то отравилась и несколько дней отсутствовала на работе. Потом она сказала, что первым делом решила, что это приступ аппендицита, потому что у нее и прежде бывали проблемы с пищеварением.
Глава 10
Раскаленный воздух дрожал над асфальтом.
По Монтфорт-сквер непрерывно двигались машины, от их назойливого шума болела голова. Солнце, отражаясь в их стеклах и зеркалах, слепило глаза. Вексфорд с Бейкером спрятались от жары в машине Клементса, припаркованной в нарушение правил во втором ряду.
– Мы должны осмотреть тот дом, Майкл.
– Ну, положим, ключ у нас есть, – задумчиво протянул Бейкер, потом встретился взглядом с Вексфордом и быстро отвел глаза. – Нет, Редж, это не обсуждается, сначала придется получить ордер. Предоставь это мне, я посмотрю, что можно сделать.
Берден и Клементс о чем-то оживленно разговаривали, стоя рядом на тротуаре. Вексфорд и не подозревал, что у этих двоих может быть что-то общее. Хотя он знал о ханжестве и предубеждениях Бердена, как и о нелюбви Клементса ко всем, кому еще не исполнилось двадцати пяти, что, кстати, в будущем не сулило ничего хорошего маленьким Джеймсу и Анджеле. Выходит, он ошибался. Эти двое, словно две старые сплетницы, перемывали косточки молодой хозяйке дома № 2, открывшей дверь в бикини. Инспектор вышел и довольно невежливо похлопал Бердена по плечу:
– Эй, Джон Нокс![8] Поторапливайся! Я хочу успеть на поезд в четыре тридцать пять и поскорее добраться до Сассекса. Очарование родного гнезда, так сказать.
Берден обиженно глянул на него, а когда они попрощались и двинулись к станции метро, заметил Вексфорду, что Клементс – милейшей души человек.
– Совершеннейшая правда, – глумливо ответил Вексфорд, – прямо сошел со страниц романов мисс Джейн. И вообще сегодня очаровательный денек, а мы с тобой просто совершаем миленький променад.
Берден явно не понял, что инспектор имел в виду, но почувствовал, что над ним издеваются, и предпочел проигнорировать реплику начальника. Как ни в чем не бывало он обронил, что получить ордер на обыск будет абсолютно невозможно.
– Что значит невозможно? – вскинулся Вексфорд. – Я считаю, все сходится. Или ты думал, что кто-то из соседок выложит тебе, как на блюдечке, всю историю? Типа: «Да-да! Роза рассказала мне по секрету, что на самом деле она – Рода». Ага, как же! Давай просто взглянем на факты. Женщина пятидесяти лет идет к врачу с подозрением на аппендицит, представляется как Комфри и дает свой адрес. – Принсвейл-роуд, дом номер шесть. Но единственной обитательницей этого дома является дама точно такого же возраста, называющая себя Розой Фарринер. Шесть месяцев спустя эта самая Роза вновь опасается приступа аппендицита. Роду Комфри убивают, а Роза Фарринер исчезает. Роду считают состоятельной женщиной, возможно, владелицей собственного дела, причем миссис Паркер упоминает, что та увлекалась яркими нарядами. У Розы Фарринер – магазин модной одежды. Роза говорит соседям, что отправляется проведать мать в доме престарелых где-то за городом, между тем Рода навещает больного отца в провинциальной больнице. Ты считаешь, что для обыска этого недостаточно?
Берден ходил взад-вперед по платформе, неодобрительно косясь на афиши фильмов с явным клубничным оттенком.
– Ну, не знаю, – ответил он наконец. – Я просто думаю, что ордер получить будет не так-то просто.
– Есть что-то, что тебя напрягает, я угадал?
– Да. Кое-что не стыкуется. Если начистоту, такие вещи обычно беспокоят тебя, а не меня, а я в таких случаях над тобой посмеиваюсь.
– Ну и что это за дьявольщина такая? Скажешь ты уже или нет?
Берден стукнул кулаком по ладони. Он выглядел в этот момент как практичный и приземленный скептик, неожиданно узревший привидение и не решающийся рассказать об этом из опасения, что его поднимут на смех.
– Помнишь, мы проезжали мимо магазинов на Монтфорт-Хилл? Я тогда подумал, что нам не надо было садиться в автобус, поскольку от станции до кабинета врача совсем близко. Потом я заметил магазины, название улицы и… Нет, наверное, я не прав. Забудь, ладно? Чем больше я об этом размышляю, тем сильнее убеждаюсь, что все это чушь. Забудь.
– Забыть? После всего, что ты мне тут наговорил? Да ты с ума сошел!
– Прошу прощения, сэр, – перешел на официальный тон Берден, – но я считаю, что работа в полиции не должна базироваться на всяких глупостях, которые женщины именуют «интуицией». Как вы только что верно заметили, у нас есть ряд неопровержимых фактов. Вне всякого сомнения, я ошибаюсь насчет ордера. Разумеется, нам его выпишут.
– Берден, ты настоящая заноза в заднице, – с чувством произнес Вексфорд, но его слова заглушил подошедший поезд.
Первые выпуски пятничных газет отнюдь не улучшили настроения инспектора.
«Дело Комфри поставило в тупик шефа полиции!» – кричал заголовок на первой полосе. Рядом помещалась фотография собственно Вексфорда, относящаяся еще к тем временам, когда он был толстяком: свиноподобная туша с тремя подбородками. Вексфорд как раз брился в ванной комнате, мрачно рассматривая себя в зеркале, когда вбежал Робин с воплем, что дедушкино фото напечатали в газете. Он вздрогнул и порезал кожу там, где когда-то размещался третий подбородок.
Инспектор отправился на Лесную улицу в дом покойного Джеймса Комфри, открыв дверь ключами Роды. На кольце висели еще два. Один из них, инспектор был совершенно уверен в этом, подходил к замку дома Розы Фарринер. Сейчас, однако, он решил его придержать, чтобы сравнить с ключами, хранящимися в полицейском участке Кенбурна уже после того, как получит ордер на обыск. Ведь если они окажутся неодинаковыми, то из-за скрытности Роды он может попрощаться с возможностью получения ордера. Вдруг его заинтересовал третий ключ. А что, если это ключ от магазина? Вексфорд прошел в гостиную. Воздух в комнате был спертым, как выразился бы Крокер, и инспектор распахнул окно.
Он вновь выдвинул все ящики и среди бесполезного хлама, состоящего из обрезков проволоки, булавок, шариков нафталина и позеленевших монет, отыскал все ключи. Их оказалось пятнадцать: три – йельских, один – фирмы «Норланд», один – с оттиснутыми буквами «RST» и еще один – с клеймом «FGW Ltd.», семь заржавевших ключей от садовых калиток или задних дверей. Оставшиеся два были с эмблемой «Ситроена»: один явно ключом зажигания, второй, поменьше, – от багажника. При этом оба ключа обнаружились в разных ящиках, и ни к одному из них не была прицеплена фирменная кожаная бирка. Внезапно во входную дверь громко забарабанили, и инспектор вздрогнул. Когда он открыл, на пороге стояла Лилиана Краун в красных брюках и футболке, которая куда больше подошла бы Робину.
– А, это вы, – произнесла она. – Я подумала, что в дом забрались дети. Или сквоттеры. В наше время всего можно ожидать, правда?
Безрассудная отвага обычно не свойственна женщинам ее возраста и происхождения. Сильвия с горечью сказала бы, что скорее их отличительными чертами являются робость, благоговение перед властью и самоуничижение. Но ничего этого нельзя было заметить в миссис Краун. Она была смела, как юная девушка, и вряд ли из-за утренней порции джина.
– Входите, миссис Краун, – дружелюбно пригласил инспектор. Она вошла. Вексфорд захлопнул дверь. Миссис Краун, брезгливо принюхиваясь, шустро пробежалась по комнате.
– Ну и вонища! Лет десять здесь не была. – Она написала что-то пальцем на пыльной поверхности комода и хихикнула.
Все еще сжимая в руках ключи, Вексфорд спросил:
– Вам говорит о чем-нибудь фамилия Фарринер?
– Даже не знаю, – она встряхнула сухими обесцвеченными волосами и закурила.
