Полицейские поднялись на третий этаж, оставив второй напоследок. Там обнаружились еще одна ванная, а также три спальни. Одна выглядела нежилой, во второй стояла односпальная кровать, гардероб и туалетный столик. Везде была стерильная чистота, в корзинках для бумаг – ни клочка, вазы для цветов стояли пустые. И здесь в ванной висели свежие полотенца. В аптечном шкафчике нашлись лишь аспирин, капли для носа, пластырь и флакон с антисептиком.
Вексфорд начал было думать о том, что в этом доме Рода ни на одной вещи не оставила отпечатка своей личности, но следующая спальня заставила его изменить мнение. Она была громадной и, что называется, роскошной. Невольно инспектор вспомнил о скромной комнатушке на вилле «Карлайл». Да, много воды утекло с того времени, когда Рода там жила. Овальная кровать была застелена пушистым бежевым покрывалом, в изголовье лежала горка таких же бежевых пушистых подушек. На полу – густой ковер кофейного цвета. Одна из стен была целиком завешана зеркалами, у другой стоял огромный шифоньер и туалетный столик с флакончиками французских духов, саше и хрустальным подносом с серебряными щетками для волос. Третью стену украшали нити стеклянных коричневых шариков, протянутые от потолка до пола. Четвертую стену занимали окна, выходившие на улицу.
Они открыли шкаф. Платья, пальто и вечерние наряды, висевшие вперемешку, отличались от одежды Роды Комфри, как бриллиант отличается от дешевенькой бижутерии. Они были куда лучшего качества, чем даже те, что миссис Фарринер продавала в собственном бутике.
На втором этаже размещались гостиная и кухня. Холодильник оставили включенным, видимо, чтобы не испортилась пара фунтов масла, овощи в целлофановых пакетах и дюжина яиц.
Гостиная была выдержана все в той же гамме. Бежевый ковер, кофейные стены, абстрактные картины, мягкая мебель, обтянутая бордовой кожей, причем настоящей, а не искусственной. В этой комнате в отличие от уже осмотренных было полно разных безделушек. В частности, коллекция китайского фарфора, в том числе чаша, которую Вексфорд самоуверенно опознал как относящуюся ко времени династии Сун. На стене висела картина: крестьяне, сидящие на корточках, ярко-желтые птицы и красно-фиолетовые сполохи. Вряд ли, конечно, настоящий Шагал, впрочем, кто знает?
– Понятно теперь, почему она хотела, чтобы за домом присматривали, – протянул Бейкер.
Клементс завел никому не нужную волынку о неосмотрительности домохозяев, ненадежности замков и общей безалаберности людей, в чьих руках волею судьбы оказалось слишком много денег.
– Посмотрим-ка лучше здесь, – оборвал его проповедь Вексфорд, кивнув на длинный письменный стол из тикового дерева. В нем было четыре выдвижных ящика, наверху стоял белый телефон. В голове инспектора возникла картина: Рода Комфри звонит по этому телефону своей тетке, тут из кухни приходит ее приятель, возможно, со льдом для коктейлей. Доктор Ломонд предупреждал ее, чтобы она воздерживалась от алкоголя, а между тем в баре теснилось немало бутылок – пестрая коллекция, от «Бакарди», «Перно» и «Кампари» до обычных джина и виски.
Вексфорд открыл верхний ящик стола. В папке с этикеткой «Машина» лежал страховой полис на «Ситроен», регистрационное свидетельство и инструкция. Водительское удостоверение отсутствовало. В другой папке, помеченной «Дом», обнаружился страховой полис и различные счета. На третьей было написано «Финансы», но там находилась лишь сберегательная книжка банка «Барклай» из отделения на площади Монтфорт в западном Лондоне.
– А ведь с собой у нее не было ни чековой книжки, ни кредитки, – пробормотал Вексфорд.
В следующем ящике лежала писчая бумага с адресом дома, выведенным затейливой вязью. Под ней Вексфорд нашел записную книжку. Просмотрел букву «Б», пытаясь отыскать телефон больницы, «К» на Комфри и Краун, «О» в соответствии со словом «отец» и, наконец, «П», что могло значить «папа». Ничего. «Стовертонский госпиталь» в разделе на букву «С» также отсутствовал.
Тут Берден окликнул его сдавленным голосом.
– Смотри, что здесь.
Оказалось, он открыл ящик невысокого столика, стоящего у окна. Вексфорд подошел. Вдруг с улицы до них донесся звук захлопывающейся дверцы автомобиля.
– Глянь, Редж, – произнес Берден и подал ему какой-то документ. Но только Вексфорд успел протянуть руку, как внизу раздался скрип открывающейся входной двери.
– Должен подойти кто-то еще? – спросил инспектор у Бейкера.
Тот ничего не ответил. Они с сержантом разом повернули головы к лестнице, словно грабители, застигнутые на месте преступления. И действительно, «грабители» было первым словом, выкрикнутым взбежавшей по лестнице женщиной. Она замерла на пороге комнаты, увидев собравшихся полицейских.
– Грабители! Только не говорите мне, что в мой дом все-таки забрались грабители!
Она оглянулась, обводя взглядом выдвинутые ящики столов и переставленные вещи.
– Миссис Коэн сказала мне, что у меня в доме полиция. Нет, не могу поверить! Меня ограбили прямо в день возвращения домой!
Вслед за ней вошел мужчина.
– О господи, Бернард, ты только посмотри! Ради всего святого, скажите мне, что здесь происходит?
– Не волнуйтесь, мэм, – фальшиво-успокоительным тоном произнес Бейкер, – все в порядке, никакого ограбления не было. Боюсь, нам придется перед вами извиниться.
Женщина была высокой, приятной, хорошо ухоженной брюнеткой, на вид лет сорока или чуть больше того. Она была сильно накрашена и одета в дорогие джинсы, жилетку и красную шелковую блузку. Мужчина, пришедший вместе с ней, оказался светловолосым здоровяком с грубым лицом. Выглядел он заметно моложе своей спутницы.
– Что вы делаете с моим свидетельством о рождении? – поинтересовалась она у Бердена.
Тот смиренно вернул документ хозяйке вместе со свидетельством о разводе. На лице Бердена отразилась целая гамма чувств, в которой доминировали замешательство и недоверие.
– Вы – миссис Роза Фарринер? – спросил Вексфорд.
– Ну а кто ж еще, по-вашему?
Вексфорд ответил, заодно объяснив, почему они здесь.
– Бред собачий! – воскликнул молчавший до этого блондин. – В жизни не слышал такой глупости. Рози, если соберешься подать жалобу, можешь смело рассчитывать на мою поддержку.
Миссис Фарринер опустилась на диван. Она не отрываясь смотрела на фото Роды Комфри в газете, которую протянул ей Вексфорд.
– Пока я хочу только выпить, Бернард. Налей-ка мне виски. Я подумала, вы прибыли из-за того, что в дом забрались грабители. А вы, говорите, приняли меня за убитую женщину? Как, вы сказали, вас зовут? Вексфорд? Что же, мистер Вексфорд. Мне сорок один год, мой отец умер девять лет назад, и я никогда в жизни не бывала в Кингсмаркхэме. Спасибо, Бернард. – Она отпила глоток. – Ну вот, так-то лучше. Я просто в шоке, понимаете? Бог мой, я просто не верю, что можно так ошибиться.
Она передала свои документы Вексфорду, он молча их просмотрел. Розмари Джулия Голборн, сорок один год, родилась в Северном Хэмптоне. Другой бумагой оказалось окончательное решение Кенбурнского суда от 1973 года о расторжении брака, заключенного между Розмари Джулией Голборн и Годфри Фарринером в церкви Ланкастер-Гейта в апреле 1959 года.
– Если бы вы подождали еще неделю, – сказала хозяйка дома, – я бы показала вам свидетельство о браке.
Блондин по-хозяйски положил руку ей на плечо и с вызовом глянул на Вексфорда.
– Мне остается лишь принести вам свои глубочайшие извинения, миссис Фарринер, – произнес Вексфорд, – и заверить вас, что мы не нанесли вреда вашему имуществу. Мы сейчас же расставим все, как было.
– Конечно, это здорово, извинения и все такое, – начал Бернард, – но вы вторглись в жилище моей будущей жены почти как грабители, вы копались в ее бумагах, и все только потому…
Но его речь прервал смех Розмари.
– Все-таки это ужасно смешно! Двойная жизнь, загадочная женщина. А эта кошмарная фотография? Хотите взглянуть, какой я была в тридцать лет? Вон в том ящичке должно быть мое фото.
На фотографии была изображена улыбающаяся кудрявая брюнеточка, хорошенькая и большеглазая. Очень похожа на нынешнюю миссис Фарринер, лишь лицо было более нежным и гладким.
– Ох, я не должна бы смеяться. Ведь та бедняжка убита. Но как можно было спутать меня с этой засушенной старой девой, которая позволила на себя напасть в каком-то глухом деревенском переулке!
– Должен вам сказать, Рози, вы держитесь молодцом.
Миссис Фарринер посмотрела на Вексфорда и перестала смеяться. Он подумал, что она очень красивая женщина, хотя и немного черствая.
– Знаете, я не собираюсь давать ход этому делу, если вас это беспокоит, – сказала она. – Не хочу на вас жаловаться. Теперь, когда первый шок прошел, мы будем вспоминать обо всем, как о забавном приключении, не правда ли? А сейчас я пойду и сварю всем нам кофе.
