Неожиданно гость спросил:
– Вы тоже заметили?
– Заметил что? – переспросил уже не на шутку взволнованный Джонс.
– Тень промелькнула. Вроде рослого человека, – пояснил Нэш, также не без доли тревоги в голосе. Потом он вдруг резко повернулся и совершенно спокойно произнёс: – Должно быть, показалось. Освещение такое. Не волнуйтесь, Кадваладер.
Физиономия Джонса сразу же вновь наполнилась цветом и жизнью. Он смахнул со лба несколько проступивших капель.
– Тебе лучше уйти. По поводу твоей просьбы… Не переживай, конечно же, я помогу. Отошлю письма кому надо, наведу справки.
– Было бы отлично, – холодно ответил Нэш.
– Естественно, это займёт некоторое время. Возможно, дело затянется. А посему пока ты на мели, я бы советовал уйти с остальными в запланированное предприятие, развеяться немного. Ну а к тому моменту, когда вы вернётесь, у меня для тебя как раз появится свежая информация.
Нэш отвёл взгляд, будто переваривая незатейливое предложение, которое, впрочем, больше выглядело как вынужденная мера, отказаться от которой не представлялось возможным. Подняв глаза на губернатора, он вымученно улыбнулся, и через мгновение уже направлялся к выходу из дома.
Вновь оказавшись на улице, Том глубоко вдохнул освежающий ночной бриз.
Он снова пребывал в смешанных чувствах, и разговор с Джонсом ничего толком не изменил – теперь иллюзии Нэша относительно колониальных властителей были полностью рассеяны, и он отчётливо осознавал, что губернатор, на самом деле, едва ли собирался что-либо для него делать. Все его заверения были не более чем словами. Даже если бы он захотел помочь… установление контакта с Европой заняло бы немало времени. А время было драгоценно для англичан: специфика дела была такова, что за эти месяцы конкуренты могли ещё ближе подобраться к цели – если не вовсе достичь её.
Помимо всего прочего, Нэша обуревала сильная тревога. По необъяснимой причине, у него в голове и перед глазами вновь крутились изображения карт. Нэш смотрел за червонным валетом, окружённым странным, неприятным взору алым фоном. Неожиданно изо рта статного юноши заструилась мутная, гадкого вида пурпурная жидкость. Её становилось всё больше, и вскоре она залила юношу полностью. Затем Том увидел ещё несколько рядов карт, они были повсюду – бубны, трефы, дамы, короли… Он вдруг заметил, что одного валета не хватало. Приглядевшись, он нашёл его – карта не стояла, как другие, а лежала плашмя.
Красноватая жижа тем временем заполняла всё вокруг. Она налипала на каждую карту, будто стремилась просочиться во все её уголки, проникнуть в тело каждого из изображённых на пергаменте людей.
Нэш резко провёл рукой по лицу и вновь увидел ночной Нью-Провиденс. Всё его тело дрожало, как если бы продрогло от холодного дождя.
Нэш обернулся на губернаторский дом и вновь почувствовал сильное волнение. Он боялся, что этой ночью с Кадваладером Джонсом могло случиться страшное, хотя с чего вообще у него появились подобные опасения и были ли они достаточно основательны, объяснить он толком не мог.
Собрав волю в кулак и мысленно успокоившись, чётко решив, что всё, что ему привиделось или показалось, было только плодом его фантазии и ничем более, он, наконец, засеменил в направлении причала.
Глава V
Совместное предприятие
В последующие за собранием дни в Чарлстауне в основном занимались подготовкой к предстоящему походу. «Кокетка» подверглась процедуре кренгования – шлюп вытащили на берег и положили на бок, после чего моряки принялись за работу. Сутки напролёт они латали повреждения корпуса, смолили и красили дерево, очищали подводную часть от нароста ракушек и прочего мусора, с виду безобидного, но на деле исключительно отрицательно влиявшего на ходовые качества.
Активная деятельность наблюдалась и вокруг «Каприза». На третий день после обеда у Джонса, Чаддок, как и обещал, прислал Хейдену весь необходимый провиант. Ассортимент его, хотя и был скуден и практически целиком состоял из одной только солонины, сухарей, гороха и бобов, тем не менее моряков, людей в части пищи абсолютно неприхотливых, полностью устраивал – простота, надёжность и возможность долгого хранения этих продуктов в плавании были куда важнее вкусового разнообразия.
Нэш в приготовлениях почти не участвовал. Окружающим казалось, что он был занят собой, своими собственными проблемами, и хотя отлынивание от работы едва ли могло быть расценено положительно, к бесцельному шатанию Нэша, вероятно в силу того, что его положение в экипаже было не до конца очевидным, в основном относились благосклонно. Во всяком случае, он старался никому не досаждать. Ни излишним присутствием, ни какими-либо расспросами он не мешал работающим людям, и этого уже было достаточно.
На самом же деле, о чём, по всей видимости, никто не догадывался, шастанье Тома вокруг пристани и по поселению было не таким уж бессмысленным.
Изо дня в день, обычно с самого утра, Нэш неспешно прохаживался мимо губернаторского дома. В какой-то момент он незаметно подсматривал в одно из окон, и каждый раз с успокоением убеждался, что со стариком Кадваладером Джонсом всё в полном порядке.
Следующей точкой назначения, куда Нэш неуклонно наведывался, был затхлый трюм «Кокетки». Порой, когда он точно знал, что большинство моряков в это время находились на берегу, и он не будет застигнут врасплох, за чем непременно последовало бы множество неудобных вопросов и подозрений, Нэш оставался в отсеке подольше и тщательно исследовал каждый его уголок. К его удивлению, которое, впрочем, через несколько дней улетучилось, и превратилось в одно большое желание разобраться, в чём здесь было дело – таинственного обитателя трюма на месте больше не было.
В кромешной темноте и серьёзно ограниченном пространстве отсека, другой на месте Нэша ужаснулся бы от мысли, что загадочный силуэт может быть где-то поблизости, в паре шагов от него, сокрытый тенью; что он в любой момент может схватить незваного гостя за плечо или, того хуже, ударить кинжалом в спину. Но спустя пару бесплодных визитов в трюм, Том уже буквально мечтал, чтобы «призрак» вновь дал о себе знать. Нэш шарил руками по стенам и полу, негромко звал таинственного пассажира голосом, но всё было тщетно – его как след простыл.
Нэш предположил, что «призрак» скорее всего сумел незаметно выбраться на берег, а значит, по всей видимости, должен был находиться сейчас в Чарлстауне. Следуя этому выводу, Нэш продолжал методично прочёсывать город – он часто заходил в портовый трактир, подолгу всматриваясь в сокрытые в тусклом полумраке лица посетителей. Он бродил по улочкам поселения, заглядывал в немногочисленные лавки и заведения, прогуливался по пустынному пляжу. Так или иначе, оставалось только завидовать таланту таинственного незнакомца оставаться абсолютно незамеченным – ему удавалось скрываться ото всех как на корабле, так и на суше, причём в не самом крупном поселении, большинство обитателей которого отлично знали друг друга.
В какой-то момент Нэшу в голову пришла странная и даже пугающая мысль – а была ли вообще эта встреча наяву, или же она ему приснилась, а затем укрепилась в памяти так, словно всё происходило в реальности? Нэш не вполне представлял, как именно он собирался проверить эту версию, однако, подгоняемый гнетущим бездельем и желанием разрешить мучившую его загадку исчезновения, в один вечер он всё же вновь направился к деревянному люку, ведущему в трюм «Кокетки».
Спустившись, он почему-то моментально почувствовал, что как и прежде, был здесь совершенно один – возможно тому послужило уже укоренившееся в сознании пессимистическое ожидание не найти ничего, кроме груды бутылок.
Нэш в очередной раз посмотрел на бутылки, и в голове тут же родилась мысль. Он добрался до приблизительного местоположения силуэта в момент их последней и единственной встречи и стал ощупывать дощатый пол. Его смекалка оправдала себя – на полу лежали какие-то предметы, на ощупь и по весу вроде полупустых бутылей, явно разбросанные довольно хаотично, а не расставленные по рядам. Нэш потянул руку за одной из них, когда внезапно услышал детский голос:
– И что это ты там делаешь?
Нэш поледенел. Он не понимал, как мог кому-то попасться, ведь он точно знал – на корабле сейчас были только несколько вахтенных, да и те дремали на верхней палубе.
Резко обернувшись, Том немного расслабился – голос был не детский, как ему сперва показалось, а женский, и принадлежал проститутке Бекки, с которой они вместе выбирались из Порт-Ройала, и с тех пор практически не пересекались.
– Полез за бутылкой чего-нибудь покрепче. Голова трещит, – улыбнулся Нэш.
Бекки недоверчиво прищурилась.
