Виктор шел прямо, но чувствовалось, что он пьян. Я завела машину и поехала следом. В нескольких кварталах отсюда находилось кафе «Ивушка», туда Док и повел бывшего соседа. Выждав в машине минут двадцать, я направилась в кафе. Оно мало чем отличалось от пивнушки. Окна, правда, были, но такие грязные, что лучше б их вовсе не было, шторы не отдавали в стирку лет пять, не меньше. Обслуживала клиентов пожилая неряшливая баба с изрытым оспинами лицом и в парике рыжего цвета, из-под него по щекам катились струйки пота. Вентиляторы не работали, с кухни шел отвратительный запах горелого масла и чего-то мясного. Посетителей было немного, при моем появлении все повернули головы и уставились с таким видом, точно у меня на голове пылал костер или сидел живой заяц. Конечно, заявилась я зря: в таком месте мне просто нечего было делать. Ведь сказала Доку: ресторан, а он притащился сюда…
Под пристальным взором буфетчицы я прошла к кассе и попросила стакан сока и булочку, показавшуюся мне съедобной. Тут Док повернулся и окрикнул:
— Варя! — А я, изобразив смущение, направилась к нему.
Он поднялся, пододвинул мне стул и сказал, обращаясь к Виктору:
— Знакомьтесь, это Варя, а это мой сосед Виктор.
Я улыбнулась, а Виктор хмуро кивнул. Перед ними стояла бутылка водки, два стакана, по две порции салата и горячего. Я пристроила рядышком свой сок и повертела в руках булку, не зная, что с ней делать. В конце концов взяла и съела.
— У вас праздник? — спросила я, кивнув на бутылку.
— Давно не виделись, — ответил Док. Виктор в мою сторону не смотрел принципиально: во-первых, стеснялся, во-вторых, после гибели жены остальные женщины вызывали в нем странную обиду, почему они живы-здоровы, а вот Алла… ну и так далее. В общем, общались мы больше с Доком, хотя интересовал меня Виктор, точнее, его мысли. Кто хоть раз разговаривал с пьяным, знает: дело это нелегкое и требует большого терпения. Могу вас уверить: копаться в мыслях пьяного и того хуже. Мой мозг подвергся серьезной перегрузке, но в конце концов выяснилось, что напрягалась я не зря.
Виктор Алексеевич был человеком незаурядным и очень интересным. Фамилия у него была боевая — Скобелев, и сам он парень хоть куда, несмотря на то, что последнее время задурил и часто припадал к бутылке. Док за него беспокоился напрасно, такие не спиваются. Самое позднее осенью Виктор Скобелев встал бы как-нибудь утречком, вымел из квартиры всякий хлам, вкупе с дружками-алкоголиками, и начал новую жизнь, конечно, если бы не сложил голову в кабацкой драке до этого времени или не попал под машину по пьяному делу.
В настоящее время он искоса на меня поглядывал и думал: «Пить надо завязывать, на человека не похож… приличные люди уже стороной обходят». Выудив все, что мне было нужно на данном этапе, я взглянула на часы, поднялась и сказала:
— Мне пора. Счастливо отдохнуть.
Док приподнялся и поцеловал мне руку, а Виктор кивнул.
Док явился ближе к вечеру, слегка навеселе.
— Ну, что скажешь? — поинтересовалась я.
— Ты имеешь в виду Виктора?
— Конечно, про тебя я и так все знаю.
— Слушай, почему он тебя заинтересовал?
— Потому, что нам может понадобиться помощь. Как думаешь, годится он в помощники?
— Бандитов он готов душить голыми руками.
— Пожалуй, насчет голых рук он преувеличивает, а злоба — плохой советчик, разве нет?
— Ты же видишь, человек потерялся. Парень он стоящий, только вот что делать, не знает.
— Если стоящий, так мы научим. Он офицер и человек чести. Поэтому подкарауливать врагов и бить их по башке поленом не может, воспитание не позволяет. Вот если б ему хороший человек, да не просто хороший, а властью облеченный, дал приказ да еще душевно с ним побеседовал…
— Ты о чем? — насторожился Док.
— Так… думаю вслух. Завтра с утра пойду к твоему Скобелеву в гости. Как считаешь, часов в восемь я застану его трезвым?
Виктор точно был трезв, причем без признаков вчерашнего перепоя. Чисто выбрит и явно после душа: зачесанные назад волосы были мокрыми. Я позвонила, он открыл дверь и теперь стоял на пороге своей квартиры, не в силах скрыть недоумения.
— Здравствуйте, — сказала я без улыбки. — Я хотела бы с вами поговорить. Можно войти?
— Входите, — кивнул он, сдвинувшись в сторону и явно теряясь в догадках. Объяснения моему визиту он не находил, а поверить, что вчера я в него безумно влюбилась, все же не мог.
— Разговор серьезный и, возможно, долгий, — заметила я. — Можно я сяду?
— Конечно.
Мы устроились в кухне друг напротив друга. Увиденное мною лишний раз подтвердило, что алкаш Виктор липовый, в квартире царила чистота, которую в силах поддерживать далеко не каждая женщина: ни тебе посуды в раковине, ни бутылок под столом, в общем, ничто не указывало на пьянство хозяина.
На маленьком диванчике у окна сидел плюшевый медведь. Заметив мой взгляд, Виктор поднялся и отнес медведя в комнату.
— Вы по какому делу? — спросил он сурово, когда вернулся.
— В двух словах не объяснишь, — сказала я. — Вы извините, если мне придется быть чересчур многословной. О криминальной ситуации в городе вам, должно быть, известно?
— Известно, — усмехнулся он и стал смотреть в окно, теряясь в догадках на мой счет. Ждал он чего угодно, вплоть до того, что будут предлагать хороший заработок в охране какой-нибудь фирмы, но, разумеется, не угадал.
— Законы, которые мы имеем на сегодняшний день, не в силах остановить рост преступности. Политинформацию я вам читать не буду, сами все знаете. Скажу одно: есть группа людей, которую такое положение дел не устраивает. Это не государственная организация, а просто группа единомышленников, ставящая своей задачей борьбу с преступностью. Люди у нас серьезные и дело свое знают. Кое-каких успехов мы уже смогли добиться за последние месяцы…
— Вы это серьезно? — с надеждой спросил он.
— Конечно. — Странные все-таки существа люди: интересно, чему он так обрадовался?
— Я знаю, что много всякой сволочи было арестовано, так ведь многих подержали да выпустили…
— Разумеется, я ведь сказала, что законы наши желают лучшего. Поэтому и была создана глубоко законспирированная организация…
— Значит, вчера Леонид Андреевич…
— Леонид Андреевич здесь совершенно ни при чем, — заверила я. — Мы просто воспользовались старым знакомством, чтобы получше к вам приглядеться.
— Мы? — Он явно заинтересовался.
— Если вы надеетесь узнать, кто эти «мы», вынуждена вас разочаровать, мне известно немного. Я только выполняю поручения и не задаю лишних вопросов. Если вы согласитесь сотрудничать, дело будете иметь только со мной. Практика проверенная, надежная, я связной и ничего больше.
— А что должен делать я?
— Выполнить приказ, если таковой последует. — Приказ? — Он чуть заметно усмехнулся, и я в ответ тоже.
— Виктор Алексеевич, мы к вам долго приглядывались, прежде чем решились на этот разговор. Не думаю, что определенного рода приказ вызовет в вашей душе смятение. Для чего-то вы спрятали в родном подполе два автомата с большим количеством патронов к ним, а на даче под крыльцом, в железном ящике, зарыли винтовку с оптическим прицелом. Если желаете, я могу подробно рассказать, когда и каким образом это оружие к вам попало. Пьянствуя и ожидая, когда вас выгонят с работы, вы не теряли времени зря, так ведь? Пластиковая взрывчатка, пяток гранат, пистолет… я что-нибудь забыла? Вы твердо знали, что в один прекрасный день все это вам понадобится. Можете считать, что этот день наступил.
Скобелев думал ровно семь минут. Потом улыбнулся.
— Я согласен, — сказал он просто.
— Не спешите. Мы не хотим, чтобы вы потом сожалели о своем решении.
— Кто-то из моих знакомых состоит в вашей группе? — спросил он.
— Организация стоила бы немного, начни я отвечать на подобные вопросы… Да и знаю я крайне мало, только то, что необходимо.
— Я хотел бы встретиться… — начал он, а я с улыбкой покачала головой.
— Если у вас возникнут сомнения, вы можете выйти из организации, ничего не опасаясь. Я исчезну из города, и таким образом связь оборвется. — Я несла эту чушь и сожалела, что не люблю детективы и шпионские фильмы, приходилось импровизировать на ходу. Сожалела и одновременно поражалась тому, как охотно Скобелев во все это верит. — Не думаю, что у вас будет много работы, в основном мы предпочитаем руководствоваться законами. Только в случае, когда закон совершенно бессилен, а преступник перешагнул все возможные границы…
— Я должен вернуться на работу? — деловито спросил он.
— Это ваше дело. В личную жизнь своих соратников мы не вмешиваемся.
Поговорив еще немного в таком же духе (к примеру, пришлось перечислить послужной список Скобелева со всеми вынесенными благодарностями, хорошо, память у мужика железная, а то что бы я делала?), мы перешли к более интимной беседе, и я почти дословно повторила один памятный разговор, состоявшийся у него в Чечне в армейской палатке с человеком, которого Скобелев глубоко уважал. Человек этот погиб спустя четыре месяца. Конечно, Виктор об этом знал. Моя осведомленность произвела впечатление, он начал взирать на меня с чувством, подозрительно похожим на благоговение, и уже ни в чем не сомневался. Только спросил:
