1930–1931
Над солнечною музыкой воды
Посв. Наталии Столяровой
«Не говори мне о молчаньи снега…»
Не говори мне о молчаньи снега.Я долго спал и не был молодым,И вдруг очнулся здесь, когда с разбегаОстановился поезд у воды.
Смерть глубока, но глубже воскресеньеПрозрачных листьев и горячих трав.Я понял вдруг, что может быть весенний,Прекрасный мир и радостен и прав.
И все, о чем мы говорили в поле,На мокрый хлеб поваленный глядя,Все было где-то на границе болиИ счастья долгожданного дождя.
Еще в горах, туманной полосоюГроза скрывает небо за собой,Но рядом за песчаною косою,Уж ярко солнце встретилось с водой.
Мгновенно отозвавшись счастьем новымЗабыв о том, чем мучила зима,Она довольна голубой обновой,До края неба гребнями шумя.
Сияет жизнь, она близка к награде,Свой зимний труд исполнивши любя,И все вокруг одна и та же радость,Что слушает во всем и ждет себя,
С ленивою улыбкой молчаливой,В кустах, где птицы говорят с Тобой,Читая так, Ты кажешься счастливой,И радостью Твоей блестит прибой.
И в ней бродячим кажется цветкомМороженщик под зонтиком линялым,И парусник за низким маякомУходит, уменьшаясь в небе талом.
1932
«Богу родиться в земном, человеку родиться…»
Николаю Татищеву
Богу родиться в земном, человеку родиться в небесном.Дивный Меркурий зовет одновременно мать и жена.Падает пламя. Огонь подымается к звездам,Вечной весною цветет в глубине вышина.
Июнь 1932 г.
«В ярком дыме июньского дня…»
В ярком дыме июньского дня,Там, где улица к морю ведет,Просыпается утро от сна,Сад цветет и шарманщик поет.
Огибая скалистый мысок,Пароход попрощался с Тобой.Темно-желтый дорожек песокСвеже полить водой голубой.
В ресторане под тентами шторОтраженья ручной глубины,И газета летит на просторВ шум морской и воздушной волны.
Посмотри! все полно голосов,Ярких платьев, карет дорогих,И в горячий уходят песокРуки смуглые женщин нагих.
Вдалеке, средь молочных паровСолнце скрыло хрустальной дугойГрань воздушных и водных миров,И один превратился в другой.
А за молом, где свищет Эол,И спускаясь пылит экипажСквозь сады, в сновидении пчел,Гордый дух возвратился на пляж.
Значит рано молитвы творить,Слишком летняя боль глубока —Так, впадая, на солнце горитИ, теряясь, сияет река.
«Там, где тонкою нитью звеня…»
Д.Ш.
Там, где тонкою нитью звеняВетер боли и вольности рад,Ярким дымом июльского дняНаполняется сердце с утра.
Набегая на тёплый песок,Меж деревьев сияет водаИ, вскипев у горячих досок,Возвращается вспять без следа.
Отражая часы и часы,Облаков белоснежный парад,Мясника золотые весы,Под опущенной шторой горят.
У платформы, где в блеске стрекозОбрывается путь в камышах,Паровоз, что нам письма привёз,Отдыхает, чуть слышно дыша.
А за ним на горячем пескеВыгорают палаток цветыИ, загаром лоснясь налегке,Возвращаешься к берегу Ты.
И навстречу ревущей волнеРаскрывается небо вполне,Будто всё превратилось, любя,В голубой ореол для Тебя.
Но чем ярче хрустальная даль,Где волна, рассыпаясь, бежит,Тем острее прошедшего жальИ яснее, что счастьем не жить.
1932
«Под глубокою сенью аллеи…»
Под глубокою сенью аллеиДождь дорожку омыл добела.Утомилась рука водолея,В белом небе сирень расцвела.
Все как прежде и только цветы,Нежным запахом в холод дыша,Оживили кусты. Дни пусты,Но очнулась и внемлет душа.
Фиолетовый гребень в дождеМимолетного грохота ждет,Пар ползет на пруду и вездеЧто-то медлит, но снова живет.
В тонкой заводи прядает гладь,Отраженье зари зарябив.Но охотник не хочет стрелять,Смотрит в небо, ружье зарядив.
Средь капели, где луч на весуПовторяется тысячи раз,Начинается лето в лесу,Раскрывается множество глаз.
Я не вижу Тебя, но Ты здесь,Я не слышу Тебя, но Ты есть.Где-то птица поет. Это весть,Что лесам невозможно не цвесть,
Что заре невозможно не бытьЯрким дымом на белых домах,И что сердцу нельзя не любитьЭто утро Твое на холмах.
Октябрь 1932
«Ветер легкие тучи развеял…»
Ветер легкие тучи развеялШирь воды лучезарно легка,Даль омытая влагой новееИ моложе земля на века.
Желтый сумрак проходить горамиВот и солнце, зажмурился сад.У стены, водяными мирамиДружно вспыхнули листья посад.
Вешний ветер сегодня в удаче,Лес склоняется в шумной мольбе.И на камнях, под новою дачей,Пена белая рвется к Тебе.
Так устав от покоя до боли,Вечно новые, с каждой весной,Души рвутся из зимней неволиК страшной, радостной жизни земной.
Раздувается парус над лодкой.Брызги холодом свежим летят.Берег тонкий, зеленой обводкойУменьшаясь уходить назад.
И не страшно? Скажи без утайки.Страшно, радостно мне и легко.Там за мысом, где борются чайкиНас подбросит волна высоко.
Хлопнет парус на синих качелях.Так бы думать и петь налегке,Без надежды, без слов и без цели.Возвратившись, заснуть на песке.
Хорошо сквозь прикрытые векиВидеть солнце палящим пятном.Кровяные, горячие рекиОкружают его в золотом.
Шум воды голоса заглушаетНаклоняется небо к воде,Затихает душа, замирает,Забывает сама о себе.
«Стекло блестит огнем…»
Стекло блестит огнем.Маячит утро в доме.Все свежестью полно,Что в лес пришло с воды.
Там будет жарко днем,И в солнечной истоме,Повиснут над волнойСтрекозы и сады.
Еще так сумрачно, так радостно смеетсяПроснувшаяся к свежести душа,И слушает, как жизнь воды из крана рветсяИ моется, и дышит, не спеша.
Ей в лес идти, вести грибное дело,Что скрыла от гостей поваленная ель.Над ней кусты цветут и греются без дела,А облако в ручье скользит на мель.
Все, кажется, понять необходимо,Идти и вспоминать, иль на реку грести,Купаться и, домой вернувшись невредимым,В ушах с собою воду принести.
Еще пол дня счастливый сон заметен.За чайным хаосом, читая у стола,Еще душа могла тогда ответить,Как радуга, зачем она пришла.
Не опуская глаз, не притворяясь,С серьезностью идя на грубый смех…Окно раскрылось, зеркалом качаясь,И сад вошел в сосновый дом для всех.
И снова долгим днем,В саду, в сияньи листьев,Где шляется пчелаНад лестницей, в пыли
Вода горит огнем,И в бездне летних истин,Навек душа теплаВерна судьба земли.
«Над солнечною музыкой воды…»
Над солнечною музыкой воды,Там, где с горы сорвался берег в мореЦветут леса и тает белый дымВесенних туч на утреннем дозоре.
Я снова встал душой из зимней тьмыИ здесь в горах за серою агавой,Который раз мне здесь раскрылся мирМучительной и солнечной забавой.
В молчаньи на оранжевую землюТечет смола. Чуть слышный шум вдалиНапоминает мне, что море внемлетНеспешно покрывая край земли.
Молчит весна. Все ясно мне без слова,Как больно мне, как мне легко дышать,Я снова здесь. Мне в мире больно снова,Я ничему не в силах помешать.
Шумит прибой на телеграфной сетиИ пена бьет, на улицу спеша,И дивно молод первозданный ветер —Не помнить ни о чем его душа.
Покрылось небо темной синевою,Клубясь, на солнце облако нашлоИ, окружась полоской огневою,Скользнуло прочь в небесное стекло.
В необъяснимом золотом движеньи,С смиреньем дивным поручась судьбе,Себя не видя в легком отраженьи,В уничижении, не плача о себе,
Ложусь на теплый вереск, забываяО том, как долго мучился любя.Глаза, на солнце греясь, закрываюИ снова навсегда люблю Тебя.
1934
