— Уверяю тебя, хоть его репутация и не внушает доверия, однако я слышала… — Алессандра заколебалась, а потом пожала плечами. — В общем, сама все увидишь.
Кьяра не знала, радоваться или огорчаться тому, что подруга не договорила до конца свою мысль. Не желая, чтобы ее любопытство по поводу графа бросалось в глаза, она не стала настаивать. Теперь еще выкинуть бы его, а заодно и их идиотское пари, из головы!
Риск и награда. Выбор, который по душе какому-нибудь игроку. Но ее это не привлекало. Кьяра слишком хорошо знала себя. По характеру она была спокойной и серьезной. Дисциплинированной и решительной.
Тогда откуда взялось это чувство неуверенности? Неуверенности во всем.
— Могу заплатить, чтобы узнать, о чем ты думаешь, — хмыкнула Алессандра.
— Не надо. Зря потратишься, — уныло поморщилась Кьяра.
Подруга сидела молча, наматывая на палец черную прядь.
— А кроме того, не уверена, что смогу все связно изложить, — добавила Кьяра.
— И обычный разговор иногда очень помогает, cara[4]. Кьяра не стала напоминать, что подруга тоже не страдает откровенностью. Вместо этого спросила:
— Если бы ты присутствовала на последнем собрании, что бы ты мне посоветовала?
Ответ последовал без промедления.
— Слушать, что подскажет сердце.
— О Господи! — Слова подруги удивили Кьяру. — Ты самая прагматичная и практичная женщина, какую я знаю! В жизни своей не додумалась бы, что ты у нас тайный романтик!
Преломляясь в оконных стеклах, солнце играло неверными тенями на лице подруги.
— Романтика тут совершенно ни при чем. Я просто имела в виду, что иногда лучше полагаться на инстинкт, чем на разум. Это справедливо и в том, что касается науки, не так ли?
— Мне кажется, я поняла, о чем ты. — Впрочем, она ничего не поняла. От умных слов Алессандры в голове все еще больше смешалось. — Кейт сказала то же самое, когда мы уходили с собрания.
— Ничего удивительного. Я полагаю, нас троих объединяет нечто большее, чем интерес к науке. — Алессандра не стала развивать свою мысль, а вернулась к тому, с чего начала. — Я только предлагаю…
Крик, донесшийся из сада, прервал ее.
Обе матери вскочили из кресел, как раз когда Перегрин бухнулся на траву. Первой через французские двери в сад выскочила Кьяра, за ней, отстав на полшага, бежала Алессандра.
— Ух эти девчонки! — Пытаясь сдержать слезы, Перегрин откинул со лба кудрявую прядь. Меж глаз уже темнел синяк величиной с гусиное яйцо. — Почему они никак не могут научиться бросать мяч прямо?
— Он соскользнул. — Изабелла, дочка Алессандры, наклонилась, чтобы получше разглядеть синяк. — Ой, он становится фиолетовым. Ужас, Перри. Почему ты не пригнулся?
— Потому что ты метила в калитку. А она была у меня под ногами, а не на голове, простофиля.
У Изабеллы задрожали губы.
— Крикет — глупая игра.
— Когда мы играем в твои дурацкие куклы, никто не лупит тебя ими по голове.
Глаза у девочки стали влажными.
— Я же не нарочно.
— Ну конечно, не нарочно, — успокоила ее мать.
— Ничего страшного. — Кьяра привлекла сына к себе. — Приложим холодный компресс, съедим большой кусок пирога с вареньем, и все быстро придет в норму.
— Пожалуй, я отвезу Изабеллу домой. — Поверх головы дочери Алессандра состроила гримасу. — Пока переживания не превратились в бурю.
Дети всегда прекрасно ладили между собой, но возвращение из Бата домой затянулось из-за непрерывных дождей. А в такой ситуации даже самые близкие друзья начинают тяготиться друг другом.
— Что ж, это хорошая идея, — согласилась Кьяра. Явно ее уныние передалось всем окружающим.
— Quo, tesoro[5]. — Алессандра поцеловала Перегрина, потом Кьяру. — Буду с нетерпением ждать, что ты расскажешь о завтрашнем бале. Увидимся на следующем собрании.
Так она и не сказала, о чем подумала. Подхватив сына на руки, Кьяра проводила подругу до входной двери, а затем отправилась искать покоя и уюта на кухне. С порога на них повеяло теплой сдобой, запахом плавленого сахара и корицы. Так пахло и от кухарки, которая, стряхнув с рук муку, быстро поставила на огонь котелок с молоком.
Прикусив губу, Кьяра наблюдала, как пожилая женщина закудахтала над Перегрином, сокрушаясь по поводу разбитого лба. Ее вдруг пронзила мысль, что сын растет в окружении женщин. Единственными мужчинами в доме были дворецкий Маккейб и лакей Джеремайя. И тому и другому было под семьдесят. Для мальчика это было не очень хорошо — расти без сильной мужской руки. Ей совершенно не хотелось, чтобы его заласкали и избаловали и чтобы потом из него получилась безвольная тряпка. Шишки и царапины неизбежная часть жизни. Пусть приучается относиться к ним с юмором.
Шеффилд тоже не годился на роль отца. Кьяра подавила внутреннюю дрожь. Тяжелый алкоголик с неуправляемым характером был не тем образцом, которому ребенок мог подражать. При этом она отлично понимала, что покойный муж мало отличался от других аристократических отцов. Для Перегрина ей хотелось совсем другого.
Тепла. Добра. Любви.
Семья Шеффилд тоже не могла дать их. На этот счет у нее не было никаких иллюзий. Единственная причина, почему они добивались опекунства над мальчиком, заключалась в его состоянии и землях, которые ему принадлежали.
На секунду ей стало страшно. Перегрин, улыбнувшись, вонзил зубы в свежеиспеченную булочку, а она отвернулась, стараясь скрыть беспокойство. М-да, у нее не было никакого желания возвращаться в свет. Посреди блеска и сияния бала она будет как… рыба, выброшенная на берег. В особенности если Хэдли еще додумается учинить какой-нибудь скандал.
Тем не менее Кьяра напомнила себе, что ей приходилось выживать и в худших ситуациях. Куда до них лондонским балам! Пошли они к дьяволу все вместе с разговорами и шушуканьем за спиной! Палки и камни переломают кости, а слова пролетят мимо.
Теперь хорошо бы, чтобы в старой поговорке оказалась хоть доля правды.
— Какой-то ты сегодня скучный.
Лукас посмотрел поверх наполовину опорожненного стакана.
— Я слышал, ты кутишь на природе. — Лорд Джеймс Джекхарт Пирсон, известный друзьям как Блэк Джек, или Черный Джек, благодаря своим черным до плеч волосам и темной оливковой коже, плюхнулся в кресло рядом и махнул клубному лакею, чтобы тот принес еще одну бутылку бренди. — Что случилось? Все фонтаны в Кенте пересохли?
Лукас хрипло застонал. Неужели эти тупые шуточки никогда не кончатся?
— Или ты хочешь устроить еще один заплыв в Лондоне? — Положив ноги на бронзовую решетку камина, Джек закурил сигару. — Что бы ты ни замышлял, можешь рассчитывать на меня. Тут все такое скучное, как чужой сон.
