55. «Так тихомолком, ни шатко ни валко…»
Так тихомолком, ни шатко ни валко,Сонные сумерки встретили нас.Тихо летит осторожная галкаВ этот сквозной завороженный час.
Старого друга седеющий волос.В темных лесах притаился посад.Ветер — и с петель срывается волость,Сумрак — и жалобно шурхает сад.
В севернорусском дорожном простореТихая есть пред рассветом пора:Что б ни томило — разлука иль горе, —Всё позабудешь при свете костра.
1930, 1937
56. «Только с севера коршун сердитый…»
Только с севера коршун сердитыйПролетит, нестерпимо дыша,Снова в дом на реке позабытойЗа тобой улетает душа.
Там раскольничьи бороды вьются,Там нехоженых троп колея,Расписного заморского блюдцаВ пятерне остывают края.
По морям отходили поморы,Отшумела по сходням вода,Ты вела через степи и горыВсе мои молодые года.
Ночь пройдет, шелестя переправами,Задыхаясь над каждым ручьемОт любовной немыслимой зауми,Тихо дрогнувшей в горле моем.
Вот борта на высоком причале,Мимолетный твой взгляд на мосту…Ведь вчера еще чайки кричали,Меркли скаты в далеком скиту, —
Но шумит золотая прохлада,И вдали, за речной синевой,Там, где стынет ночная громада,Снова голос мне слышится твой.
1930, 1937
57. «На юге, среди гор, я заприметил вдруг…»
На юге, среди гор, я заприметил вдругДрёму — кукушкин цвет. И сразу вспомнил луг
На севере, убогий хвойный лес,Негромкий ручеек, рощицы навес,
Березку белую, в зазубринах полос,Плетень убогий, тихий-тихий плес,
Сад белой ночи с призрачной луной, —И милое лицо мелькнуло предо мной.
Так шел я по горам, а мне навстречу брелПо срезанной тропе медлительный орел.
Мы молча разошлись, и взгляд его упорныйСкользил, неумолим, над светлой кручей горной.
Он крикнул, полетел, и света полоса,Немея, обожгла беззвучные леса.
Орлиный темный горб тонул в дыму заката…Не так ли я опять ищу к тебе возврата?
1930
58. «Старый сон мою пытает душу…»
Старый сон мою пытает душу,Ночь в саду сырою вешкой бьет, —Спят просторы ста морей, и суша,И тяжелый стан озерных вод.
Жизнь идет — и всё уносят годы,Тяготят и тихо старят сны.Полые, взметнувшиеся воды,Дни моей неведомой весны.
Только разве памяти не сталоПомянуть минувшее добром?Молния мне сердце рассекала,И катил ко мне лафеты гром.
На полянах поднимались травы,Судорогой сердце мне свело.По степям форштадты и заставыНебывалым снегом замело.
А от снега волосы седеют,Редечка-ломтиха не горька,Облака пролетные желтеют,Как разводы твоего платка.
1931
59. «Искатели таинственных цветов…»
Искатели таинственных цветов,Не вписанных в тома энциклопедий,Во снах мы видим чашечки из меди,Тычинки из литого серебра,Ночных цветов зазубренные тени.Мы видим сны, и сотни поездов,Товаро-пассажирских и почтовых,Всегда служить ботанике готовых,Спешат к лесам, где бурые медведи,К озерам, где разрезана жараГрудными плавниками осетра,Где волны моют белые ступени.А жизнь пройдет по сотням переправ,По мхам болот и по распутьям сопок,Чтоб из безвестных человеку травМогли родиться каучук и хлопок.
1931
60. «Ты в светлые воды в то утро смотрелась…»
Ты в светлые воды в то утро смотрелась,Сквозным отражением плыли леса,И пламенем черным заря разгорелась,И горькая сразу легла полоса.Пусть годы проходят, — спокойная зрелостьУже заглянула, туманясь, в глаза.
Пора расставанья — в холодной невзгоде,В минуту последнюю только взглянутьНа лодку, что пляшет в родном ледоходе,На пламя костра и на брошенный путь, —Как лебедь на взлете, шумит половодье,И тлеет в разводьях зеленая муть.
Услышать твой голос — на брошенных пожнях,На злом ледоплаве, в разливе зари,—Предвестьем разлуки и странствий тревожныхНедаром казалось мне время любви.Неужто в горах, на распутьях дорожныхПомеркнут печальные звезды твои?
Сады расцветут, — от трезвона черемухПроснется до света твоя сторона,Но встретит меня дымных гор окоёмок, —И там в половодье шумит тишина,И там, по названьям цветов незнакомых,Узна́ю безвестных друзей имена.
Так! Быть однолюбом, не помнить невзгоды,В заветную пору, в медвяных краяхУвидеть высот заповедные своды,Окликнуть тебя — и услышать в горах,Как ты отзовешься сквозь версты и годы —Любовь, победившая горе и страх!
1932
61. «В цветах запоздалых нескошенный луг…»
В цветах запоздалых нескошенный луг,Снопы выгорают на ниве,Ты песню печальную вспомнила вдруг,Предсмертную песню об иве.
Загадочна песня и странно-дика,Бегут по раздолью обрывы,Крылом лебединым мелькнула рукаНад веткой загубленной ивы.
Ты хочешь понять ее, смысл ее,И муки ее, и надрывы,О, как отразилось навек бытиеВ значеньи Шекспировой ивы!
Ведь ветка прообразом жизни былаВ ее нескончаемой силе,И вот почему так печально-светлаПрощальная песня об иве.
Ведь ива от веку считалась людьмиЖивучей, упорной, счастливой, —И вот почему так рыдала, пойми:Ведь с жизнью прощалась, не с ивой…
1932
62. «Как ты в жизнь входила?..»
Как ты в жизнь входила?Весело? Легко?Иль тоска бродилаГде-то глубоко?
Или просто — в светломПлатьице своемШла ты вместе с ветром,С песней о родном,
С зорькой золотоюНа большой реке,С ивовой простоюВеткою в руке?
1932
63. «Мы в зеркало ручья глядимся…»
Мы в зеркало ручья глядимся.Вдали зарницы на лугу.Лишь в целостном его единствеЯ облик полдня сберегу.
Он здесь во всем — в очарованьеЛесов и скошенных полей,И в чистом, медленном дыханьеСуровой спутницы моей,
И в том стихе, что будет сложен, —И он в единстве том живет —Как это зарево тревоженИ светел светом этих вод.
1932
64. «Я жалобу всегда скрывал…»
Я жалобу всегда скрывал —Мужское, властное началоМне вслух грустить не позволяло,И, стиснув зубы, я страдал.
Так почему ж сейчас слезаКакой-то странною напастьюОт полноты земного счастьяТуманит медленно глаза?
1932
65. «Ты светла, словно солнцем ты вымылась…»
Ты светла, словно солнцем ты вымылась,Где пройдешь — словно теплится свет.Тонкой веткой дорожная жимолостьНа заре тебе машет вослед.
1932
66. «Ты спросила меня, как зовется…»
Ты спросила меня, как зоветсяТа звезда, — я не помнил, не знал,Я в наплыве небесного воскаГлубь зрачков твоих ясных искал.
Знаю, там, в высоте, за оленемПроскакал беспощадный стрелок.Если б я неизбежным веленьемВ высоту сразу ринуться б смог,
Ты звезде мое имя дала бы,До утра выходила смотретьНад обрывом, где финские лайбыТянут к берегу редкую сеть.
И тогда не страшила б разлука,Не томил наступающий день, —Может, всё мое счастье, вся мука —Этот скачущий звездный олень.
1932
67. ДУБ
