– Кто-то должен начать. Кто-то должен шагнуть вперед и сделать то, что надо сделать, потому это правильно. Если никто не начнет, остальным не с кого будет брать пример. Светлоглазые изо всех сил стараются, убивая друг друга и нас. Эльдса и Милпа они не принесли. Рошон просто бросил их там.
Эльдс и Милп – два горожанина, что были вместе с охотниками, но не вернулись, когда те доставили двух раненых светлоглазых. Рошон так беспокоился за Риллира, что бросил их, не желая медлить в пути.
– Светлоглазым плевать на чужую жизнь, – продолжал Лирин. – Поэтому я обязан поступать наоборот. Вот еще одна причина, по которой я бы не позволил Рошону умереть, даже если бы тебя рядом не было. Хотя твое присутствие прибавило мне решительности.
– Вот и зря.
– Не надо так говорить.
– Почему?
– Потому что, сын. Мы обязаны быть лучше, чем они. – Он со вздохом поднялся. – Иди-ка ты спать. Может, ты мне понадобишься, когда принесут Эльдса и Милпа.
Это было маловероятно; горожане, скорее всего, уже умерли. Говорили, их раны выглядели очень плохо. Кроме того, белоспинники все еще бродили где-то там.
Лирин вошел в дом, но позволил сыну остаться на крыльце.
«А я бы дал ему умереть? – спросил себя Каладин. – Может, шевельнул бы ножом чуть-чуть, чтобы подтолкнуть его на пути?» С самого своего прибытия Рошон был сущим бедствием, но оправдывало ли это его убийство?
Нет. Если бы он перерезал артерию, ничто бы его не оправдало. Но разве Каладин был обязан помогать? Не помочь и убить – разные вещи. Очень, очень разные.
Юноша все обдумал так и этак, взвесил отцовские слова. Итог, к которому пришел, оказался шокирующим. Он точно понял, что позволил бы Рошону умереть на операционном столе. Это было бы лучше для семьи Каладина, это было бы лучше для всего города.
Отец когда-то смеялся над его желанием отправиться на войну. В самом деле, теперь, когда Каладин решил, что станет лекарем на своих условиях, собственные мысли и поступки минувших лет казались ему ребячеством. Но Лирин считал, что сын не способен убивать. «Ты и на кремлеца-то не наступишь без угрызений совести, – сказал он. – Вонзить в человека копье не так просто, как тебе кажется».
Но отец ошибался. Это открытие пугало до дрожи. Это вовсе не какая-нибудь пустая мечта или греза о боевой славе. Это по-настоящему.
В тот момент Каладин понял, что сможет убить, если придется.
Некоторых людей необходимо просто взять и устранить, как гниющий палец или раздробленную ногу, которую не спасти.
42
Попрошайки и подавальщицы
«Они словно Великая буря, что приходит раз за разом, но ее никогда не ждут».
Термин «опустошение» в контексте их внешнего вида используется дважды. См. с. 57, 59 и 64 «Сказок при свете очага».– Я приняла решение, – объявила Шаллан.
Ясна подняла голову от своих записей. С непривычным уважением отодвинула книги и, повернувшись спиной к Вуали, устремила на девушку пристальный взгляд:
– Слушаю.
– Ваш поступок был законным и правильным, если говорить о формальной стороне. Однако он был аморальным и уж точно неэтичным.
– Значит, мораль и законность – разные вещи?
– В этом сходятся почти все философы.
– А что думаешь ты?
Шаллан помедлила.
– Да. Можно быть моральным и не соблюдать законы, а также можно быть аморальным и соблюдать законы.
– Но еще ты сказала, что мой поступок был «правильным», но «аморальным». Тут различие, похоже, определить не так легко.
– Действие может быть правильным, если расценивать его просто как действие, без учета намерения. Убить четверых ради самозащиты – правильно.
– Но аморально?
– Мораль применяется к намерению человека и ситуации, взятой в более широком контексте. Ясна, выискивать людей ради убийства аморально, каким бы ни был возможный итог.
Принцесса постукивала по столу ногтем. Она была в перчатке, самосветы сломанного духозаклинателя бугрились под тканью. Прошло две недели. Конечно, Ясна уже знает, что фабриаль не работает. Почему же она такая спокойная?
Может, попыталась его тайком отремонтировать? Или побоялась, что потеряет политическую силу, если о поломке станет известно? А если поняла, что духозаклинатель подменили на другой? Могло ли случиться так, что Ясна каким-то загадочным образом не пыталась использовать духозаклинатель? Шаллан следовало уехать, пока не поздно. Но если она уедет до того, как Ясна откроет подмену, то рискует тем, что принцесса опробует духозаклинатель сразу же после исчезновения ученицы и заподозрит ее в первую очередь. Беспокойное ожидание почти сводило девушку с ума.
Наконец принцесса кивнула и вновь обратилась к своим записям.
– Вам нечего сказать? – изумилась Шаллан. – Я только что обвинила вас в убийстве.
– Нет, – отозвалась Ясна. – Убийство – правовое понятие. Ты же сказала, что я лишила их жизни неэтично.
– Значит, вы считаете, что я ошибаюсь?
– Да. Но я ценю то, что ты веришь в свои слова и стараешься обосновывать выводы. Я просмотрела твои заметки и считаю, ты разобралась в философских течениях. В некоторых случаях ты истолковала их с большой долей проницательности. Урок оказался полезным. – И она открыла книгу.
– Так что же, это все?
– Разумеется, нет, – сказала Ясна. – Мы продолжим изучение философии; пока что я довольна тем, что у тебя теперь солидная база для работы по этой теме.
– Но ведь я решила, что вы были не правы. И по-прежнему считаю, что где-то существует абсолютная Истина.
– И тебе понадобились две недели борьбы, чтобы прийти к такому выводу. – Она подняла голову и посмотрела Шаллан в глаза. – Это было нелегко, верно?
– Верно.
– И ты не перестаешь размышлять, так?
– Да.
– Этого мне хватит. – Ясна чуть прищурила глаза, на ее губах появилась утешительная улыбка. – Дитя, если это как-то облегчит тебе борьбу с собственными чувствами, пойми, я пыталась делать добро. Я иногда задаюсь вопросом, всю ли пользу мне удается извлекать из моего духозаклинателя. – Она снова вернулась к чтению. – Остаток дня ты свободна.
Шаллан моргнула:
– Что?
– Свободна, – повторила принцесса. – Можешь идти. Займись тем, чем хочется. Ты отправишься рисовать попрошаек и подавальщиц, как я догадываюсь, но решай сама. Иди же.
– Да, светлость! Спасибо.
Ясна взмахнула рукой, указывая на дверь, и Шаллан, схватив папку, поспешила прочь из алькова. У нее не было свободного времени после того случая, когда она отправилась рисовать в сады. Ее за это ласково пожурили; Ясна дала ей возможность побыть в комнате, чтобы отдохнуть, а не чтобы отправиться на улицу и рисовать.
