Махатадзе и Гоциридзе.
Контрреволюция бросила в семнадцатом — восемнадцатом годах все силы против Терской советской республики. Будучи членом военно-революционного штаба, Вано Махатадзе, как и другие партийные руководители, понимал, что у них нет достаточных сил, чтобы противостоять на юге немецким и турецким войскам, а на севере — контрреволюционным армиям. Для организации помощи Северному Кавказу правительство Терской республики направило Кирова в конце апреля восемнадцатого года в Москву. В июне, того же года предательски был убит председатель Совета Народных Комиссаров Терской республики Ной Буачидзе. Вслед за тем войска генерала Бичерахова перешли в наступление. Необходимо было в кратчайший срок организовать отпор. Это сделал Орджоникидзе — тогдашний чрезвычайный комиссар юга России. Прорвав с помощью бронепоезда кольцо бичераховских войск, он прибыл во Владикавказ. Его вагон стал местом пребывания боевого штаба, вокруг которого сплачивались все верные советской власти силы. В то же время Киров организовал в Астрахани экспедицию в помощь Терской республике. Но пробиться на Северный Кавказ этой экспедиции не удалось. По безводной Прикаспийской степи частям Красной Армии пришлось отступить обратно к Астрахани…
Воскрешая в памяти картины недавнего прошлого, Махатадзе разглядывал Кирова. Его лицо было гладко выбрито, но все же он выглядел старше своих тридцати четырех лет. Сказались бурные годы революционного подполья, аресты, ссылки, суровые испытания гражданской войны.
Завязалась оживленная беседа. Киров расспрашивал коммунистов, прибывших из Тифлиса, о положении в Грузии, подробно вникал во все, о чем они говорили.
Ленин не случайно остановил свой выбор на Кирове как на полномочном представителе в Грузии. Работая долгое время на Кавказе, Киров хорошо знал внутриполитическую обстановку и в Азербайджане, и в Грузии, и в Армении. Перед отъездом из Москвы Киров получил непосредственно от Ленина указания о своей дипломатической миссии. С волнением слушали теперь окружающие рассказ о его беседе с вождем социалистической революции.
Совет Народных Комиссаров Российской Федерации старался наладить действительно мирные и дружеские отношения с Грузией.
— Мы, — говорил Ленин главе грузинской делегации Уратадзе, — были все время решительно против каких-либо конфликтов с Грузией. Мы готовы поделиться с нею и хлебом, и нефтью, готовы оказать ей даже финансовую помощь, путем займа золотом… Наше единственное условие — отказ грузинского правительства от враждебной Советской России политики, от связей с нашими врагами.
Советская Россия ждала такой же искренности и от правителей Грузии, которые считались социалистами…
2
Поезд отошел. Стоя у окна, Киров смотрел на развернувшуюся перед ним панораму города нефти.
— Вот они, нефтяные вышки, — обратился он к Кавжарадзе и Махатадзе, — вернее… нефтяное кладбище, оставшееся нам в наследство от власти мусаватистов. Наша ближайшая задача — провести техническую производственную революцию на бакинских промыслах, добиться, чтобы в ближайшее же время «черное золото» живительным потоком потекло по всем артериям страны, оздоровило бы нашу промышленность, наш транспорт…
Леса вышек скрылись за горизонтом. Поезд шел теперь по бесплодной, выжженной солнцем степи. Неожиданный порыв ветра поднял огромную тучу песка и погнал ее в сторону Баку. «Город ветров» скрылся за темной пеленой… Ветер утих так же неожиданно, как и начался. Пыль стала оседать. Вдали показался караван верблюдов. Вид Муганской степи утомлял своим безмолвием и однообразием. Солнце жгло немилосердно. Раскаленные лучи его слепили глаза. Киров прикрыл лицо рукой.
— Жарко, — промолвил он и направился в купе.
За ним последовали и другие.
За окном все та же бескрайняя, мертвая степь.
— Скучная картина! — покачал головой Киров. — А ведь все можно и здесь призвать к жизни…
Мимо окон проплывали убогие деревушки с приземистыми глинобитными лачугами. На плоских крышах их желтела чахлая трава. Кое-где на кривых, пыльных улочках стояли группами мужчины в высоких папахах и выцветших шароварах, заправленных в шерстяные носки. Они пытливыми взглядами провожали проносившийся мимо поезд. Женщины прикрывали лица чадрой, прятались одна за спину другой.
На следующий день поезд миновал Ганджу, затем — Шамхор. В памяти Махатадзе снова встали эпизоды шамхорской бойни, павшие в ней товарищи…
Вдали протянулись синевато-лиловые горы. Поезд приближался к границе Грузии. Прошло еще часа два, и в знойном мареве показался Тифлис.
Киров с любопытством устремил взгляд вперед, туда, где в огромной котловине, окруженной горами, раскинулся один из древнейших городов мира.
«Вот она, Грузия, — думал Киров, — поразившая всех в девятьсот пятом году своим героизмом и стойкостью в борьбе с царизмом! Как же случилось, что сегодня ее оторвали от революции, что меньшевики, социалисты предпочли путь контрреволюции, вместо того чтобы повести свою страну вместе с Советской Россией?..»
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
Недавно меньшевистская газета в Грузии писала: «Есть две силы на земле: Антанта и Советская Россия». Что такое меньшевики? Это — люди, которые держат нос по ветру. Когда мы были в международном отношении слабы, они кричали: «Долой большевиков». Когда мы начали усиливаться, они кричали: «Мы — нейтральны». Когда мы врагов отбили, они говорят: «Да, тут две силы».
В. И. Ленин
1
В Тифлис Киров приехал в шесть часов вечера. К приходу поезда на вокзал прибыли товарищ министра иностранных дел Карцивадзе, председатель Главного штаба Народной гвардии Джугели и другие должностные лица. Привокзальная площадь, залы ожидания, перрон были заполнены рабочими. Джугели приказал очистить территорию вокзала от народа.
Когда поезд с дипломатической миссией подошел к перрону, Карцивадзе и Джугели направились к вагону Кирова.
— Добро пожаловать! — приветствовали они его с улыбками и обменялись рукопожатиями.
Вслед за Кировым из вагонов вышли сотрудники миссии.
— Народу-то сколько с собой привез, — шепнул Карцивадзе Джугели.
— Все, наверное, чекисты… — прошептал Джугели.
Едва только Киров и его сотрудники вышли из вагонов, как агенты Особого отряда окружили их и уже не отходили ни на шаг.
Карцивадзе приветствовал Кирова как представителя великой страны, благодарил Советскую Россию за то великодушие, которое проявила она, протянув руку дружбы маленькой Грузии.
Затем выступил Джугели:
— Советская Россия и Демократическая Грузинская республика, народы которых издавна связаны тесной дружбой, идут к одной цели — социализму. Грузия идет путем демократических реформ, вы — через диктатуру пролетариата… В войне между Антантой и Советской Россией мы придерживаемся нейтралитета. Но все наши симпатии, конечно, на стороне революции и Советской России…
Как не вязалось это выступление Джугели со всем тем, что говорилось еще недавно! Неужто и впрямь произошло что-то такое, что побудило меньшевистских лидеров пересмотреть свое отношение к Советской России, к революции? И Киров вспомнил недавнее выступление Ленина на собрании московского актива:
«Недавно меньшевистская газета в Грузии писала: «Есть две силы на земле: Антанта и Советская Россия». Что такое меньшевики? Это — люди, которые держат нос по ветру. Когда мы были в международном отношении слабы, они
