— Ну, Джеймс тоже сам это выбрал. Он тоже не обязан. Он хочет.
Она действительно защищала его передо мной прямо сейчас?
— С каких пор ты так много знаешь о личной жизни Джеймса, его мыслях и предпочтениях?
Нервная дрожь пробежала через мое тело, и я напряглась от внезапной мысли, что моя лучшая подруга и мой заклятый враг могут встречаться за моей спиной. Иначе зачем бы ей спорить со мной о нем?
— Вы двое… — я не могла даже закончить вопрос, не желая, чтобы меня стошнило от этого предательства.
— Что? Нет! Как будто я когда-нибудь поступлю так с тобой! — воскликнула она.
Я почувствовала, как все мое тело расслабилось.
— Верно. Ты не станешь встречаться с моим врагом, потому что знаешь, что мне придется уволить тебя и больше никогда с тобой не разговаривать.
Наконец она начала делать свою работу, наполняя пустые бокалы нашим последним вином, прежде чем поставить их в идеальном порядке на столе.
— Нет, Джулия. Я бы никогда не стала охотиться за Джеймсом, потому что, что бы ты ни пыталась сказать себе, или мне, я знаю, что у тебя есть чувства к нему. Я бы никогда так не поступила.
Мое лицо вспыхнуло, щеки запылали от гнева или смущения, вызванного столь откровенным вызовом — я не уверена, от чего именно. Джанин знала, что, несмотря на неодобрение моей семьи, меня влечет к Джеймсу с тех пор, как он достиг половой зрелости в средней школе. Я только один раз позволила себе признаться ей в этом вслух, но этот единственный раз, очевидно, был всем, что ей было нужно, так как она любила бросать это мне в лицо время от времени.
— У меня нет, — заикаясь, пробормотала я, — чувств к этому придурку.
— Угу.
Она закатила глаза, держа в одной руке бокал вина, а другой протягивая мне наполовину наполненный.
Каждая из нас дважды покрутила жидкость, прежде чем поднести ее к носу вдохнув, а потом медленно отпить. Стон, сорвавшийся с моих губ, не поддавался контролю. Это было хорошо, по-настоящему хорошо, как выиграть первое место снова хорошо. По крайней мере, я на это надеялась. В этом бизнесе не было гарантий.
— Это удивительно. Как ты это делаешь?
Я пожала плечами.
— Наука, — сказала я с улыбкой, потому что это было наполовину правдой.
Изготовление вина было тонкой наукой, но это был также инстинкт, готовность мыслить нестандартно и пробовать новые вещи. Большинство местных виноделен придерживались старомодных, проверенных и истинных винных смесей, которые практически гарантировали успех. Очень немногие имели возможность рискнуть попробовать новые вкусовые комбинации, не боясь потерять все или, по крайней мере, получить огромный удар по своей прибыли. Я понимала их беспокойство, особенно когда все их средства к существованию зависели от того, чтобы вина были не только пригодными для питья, но и прибыльными.
Несколько лет назад я убедила родителей выделить мне небольшую часть наших бродильных винных бочек исключительно для экспериментов. Они согласились только потому, что я сказала им, что, если бы я могла создать новую вкусовую смесь, мы могли бы производить и продавать ее ограниченным тиражом, никогда не повторяясь. Я сообщила им, что в этом случае вино будет раскупаться с полок, что покупатели будут стекаться в наш дегустационный зал, чтобы попробовать его, прежде чем оно будет распродано, и что выпуск ограниченной серии мгновенно повышает его стоимость. Моя единственная официальная просьба состояла в том, чтобы мне разрешили использовать виноград с наших южных виноградников.
Южная сторона была единственной частью нашей винодельни, которая, честно говоря, не имела никакого смысла, и мы никогда не понимали, как виноградные лозы вообще были там посажены. Мой прадед, должно быть, сошел с ума, когда придумал эту идею. Земля Ла Белла состояла из пологих холмов, но был один небольшой участок, который имел крутой спуск, что делало его чрезвычайно трудным для сбора урожая. Это был в основном утес — минус падение на смерть, но все же утес.
Этот участок земли производил наш лучший виноград. По какой-то причине этот крутой холм подвергся воздействию другого погодного климата, чем остальные. Солнце, казалось, светило там немного дольше, а дождь, как правило, шел немного сильнее. В результате этого почва была немного другой, и виноград был непохож на любой другой виноград на нашей земле. На самом деле, виноград там был непохож ни на какой другой во всей долине. Никто не мог воспроизвести то, что мы создавали с лозами южной стороны, и поверьте мне, они пытались. Я всегда считала, что ты не можешь воспроизвести то, что дала тебе мать-природа, но я никогда не винила их за попытку. Эти виноградные лозы завоевывали все награды задолго до того, как я начала экспериментировать с ними. Виноградники южной стороны поместили винодельню "La Bella Wines" на карту, но и без них мы все равно добились бы успеха.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мне очень нравится, что аромат корицы ощущаешь до того, как почувствуешь ее вкус. Как будто нос понимает, что она есть, гораздо раньше, чем вкусовые рецепторы.
Я ухмыльнулась, потому что именно таков был мой план — сделать запах знакомым, но, чтобы распознать его можно было только после того, как ты сделаешь глоток. Пищевые пары были неотъемлемой частью управления винодельней, и это было то, что я уважала и тратила много времени на изучение этого вопроса для наших клиентов и бизнеса. В нашем дегустационном зале было меню, специально разработанное для сочетания вина с едой — наиболее популярными были вопросы о том, что пить с различными видами шоколада и сыра.
Во время своих исследований я наткнулась на статью о винодельне в другой стране, которая добавляла ароматизаторы в их вина, и я задалась вопросом, почему мы этого не делаем. Тогда-то и родилось мое желание экспериментировать. Но вместо того, чтобы вводить несколько ароматов в вино, как это делали они, я хотела использовать только один — один идеально подобранный аромат для одного типа вина. Я верила, что меньшее — значит больше, что в жизни и так достаточно того, что переполняет наши чувства. В прошлом году победителем стал лимитированный портвейн с насыщенным вкусом темного шоколада.
— Рада, что тебе понравилось, — сказала я, когда Джанин налила себе еще бокал.
— Мне это не нравится. Я люблю это, — закончила она. — У тебя есть какая-нибудь новая информация о войне?
— Ладно, с тебя хватит, — я взяла бутылку из ее жадных рук, и она надулась. — Ты буквально каждый раз спрашиваешь меня об этом, когда мы видим Джеймса, а это, знаешь ли, происходит часто, — пожаловалась я, раздраженная тем, что она настаивала на том, чтобы подвергнуть сомнению многолетнюю вражду вместо того, чтобы принять ее так, как я.
Джанин знала, что, если бы я получила какую-то новую информацию о нашей вражде, то уже рассказала бы ей об этом.
— Я просто думаю, что, если ты должна ненавидеть кого-то, основываясь только на его фамилии, ты должна, по крайней мере, знать все причины. Ты же понимаешь, что все это граничит с Ромео и Джульеттой? Вы даже оба итальянцы.
— Так я что, Джульетта в этом сценарии? А Джеймс — это Ромео? — я издала ехидный смешок. — Полагаю, ты моя горничная? Кстати, спасибо, что позволила мне умереть, — продолжала дразнить я.
Мои родители отказывались подробно рассказывать о том, что произошло между нашими семьями. И мой отец буквально взрывался каждый раз, когда я намекала, что хочу знать больше, чем мне сказали.
"Разве недостаточно того, что я говорю тебе, что его семья чуть не погубила нашу? Почему ты не можешь смириться с тем, что они — зло, и если бы они могли, то завладели бы нашими виноградниками, как только мы повернулись бы к ним спиной? Держись подальше от этого парня Руссо!"
Он всегда заканчивал свою тираду предупреждением, чтобы я держалась подальше от Джеймса. Не раз говорил мне, что ничто в этом мире не может разочаровать его больше, чем моя дружба с Джеймсом Руссо, и что, если это когда-нибудь случится, он отречется от меня полностью, и я потеряю винодельню. Это был чертовски тяжелый крест. Я даже не призналась в этом своей лучшей подруге. Я хранила эту информацию внутри, слишком смущенная, чтобы признаться в этом кому-либо, даже моей матери. Повторять это вслух было похоже на предательство по отношению к отцу, особенно когда он так сильно переживал по этому поводу. Вместо этого я позволила его словам стать частью меня — тяжестью, которая сначала была невыносимой, но со временем стала управляемой. Джеймс был дьяволом, который мог заставить меня потерять винодельню и все, ради чего я работала всю свою жизнь. Никто этого не стоил. Конец истории.
