Обнажив два поясных кинжала, Маринья поднялась во весь рост, и, прищурив глаза, посмотрела на приближающихся всадников. Легкий ветерок развевал ее длинные черные волосы, перевязанные узорчатой тесьмой. Девушка, еще не оправилась после родов, и с трудом удерживалась на ногах, но смертельная опасность нависла над ее единственным сыном, и материнский инстинкт взял верх.
Она стояла и ждала, готовая пожертвовать собственной жизнью ради ребенка. Важно было сохранить жизнь новому началу. Ради этого, Маринья заберет с собою как можно больше вражин, но ее кровинушка будет жить! Жить долго и счастливо!
Сверкнули клинки в руках женщины-воительницы.
Одним сильным прыжком она взмыла вверх, между двумя всадниками. Молниеносным движением полоснула их по горлу. Кровь брызнула из перерезанной гортани. Одновременно оба повалились на землю, роняя мечи.
На телегах шло настоящее сражение. Юноши, издавая звериный рык, бились насмерть вместе со своими матерями.
Медведь видел издалека, как Маринья убивала врагов, не подпуская, и не отступая ни на шаг от телеги с новорожденным. Это еще больше разъярило вождя берсерков. Буквально по трупам проложил он себе путь, и бросился на выручку молодой жене. В ногу вонзилась стрела. Сломав ее, оставив наконечник внутри, Медведь метнул засапожник в лучника, вкладывавшего очередную стрелу. Клинок пронзил око стрелка. Удар был такой силы, что лучника отбросило на несколько шагов назад. Упав навзничь, тот сразу испустит дух.
Истекая кровью, раненая в грудь Маринья, билась с невероятным остервенением. Человек в маске жестом указал на ребенка плачущего за щитами. Двое бандитов бросились выполнять безмолвный приказ. Собрав все жизненные силы, Маринья кинулась, словно раненая волчица, на людей посмевших посягнуть на ее сына. Первому, она рассекла плечо, и воткнула кинжал в паховую область. Второму, броском кинжала, пронзила грудь, и, вцепившись зубами в горло, вырвала гортань. Глаза ее яростно сверкали. Выплюнув из окровавленного рта кусок гортани, она потянулась за своим кинжалом, но не успела. Человек в маске метнул в нее копье. Железный наконечник показал свое кровавое очертание со спины воительницы.
– Я… убью тебя… – прохрипела Маринья, глядя помутневшими глазами на предводителя.
– Ты уже однажды пыталась это сделать, Маринья. Из-за твоего удара, я вынужден теперь носить маску.
– Не подходи, тварь болотная! – Маринья упала на колени, пытаясь нащупать подле себя оружие.
– Ты уже не Воин Смерти, сдохнешь как собака! – с этими словами предводитель поднял меч для удара, но осуществить свое намерение не успел. Дубина, брошенная Медведем, сломала правое плечо человеку в маске. Выронив меч, он оглянулся и увидел почти рядом неистового берсерка. Натянув поводья, всадник, сильно стегая коня, покинул место сражения.
Вернулись воины Медведя. Кто-то был без руки, после боя, кто-то с целым пучком стрел в груди. Но все сидели в седлах и сумели добить врага, который так и не смог одолеть женщин и детей.
Медведь бросился к умирающей жене. Отломив древко, он обнял теряющую силы Маринью.
– Я защитила его… Медведь… нашего сына… Харальда?…
– Да, любовь моя.
– Назови его… в честь твоего отца – Харальдом…
– Быть посему. Ты не говори сейчас, дабы сберечь силы. Вон бежит Аринья-целительница, она вытащит острие, и залечит рану…
– Погоди, муж мой… Мне уже никто не поможет, я должна успеть сказать главное… – дыхание становилось прерывистым, изо рта воительницы шла кровь. Грудь ее вздымалась, причиняя несчастной невыразимую боль. Собравшись с последними силами, она заставила себя говорить:
– Обещай, что найдешь… Волка… он защитит, сына нашего.
– Слово даю. Но, где теперь его искать?
– Он сам тебя разыщет… главное, слушай свой внутренний голос…
– Может… вернуться к своему племени? Лучше берсерков никто не сможет защитить…
– Ты… слово дал, Медведь. За Харальдом будет охота… придут другие… более сильные воины… и, ты не сможешь их одолеть без Волка…
– Мне никто не страшен…
– …Не перебивай,… прошу тебя… – дыхание Мариньи участилось. Она вытерла кровь из уст, тыльной стороной ладони, – Я… не та Маринья… которую ты познал. Я – Воин Смерти… вернее была им… пока, не понесла от тебя ребенка.
– Воины Смерти? Это же легенда…
– Волк один из нас… Она нас отправила… выполнить предначертанное…
– Кто «Она»?
– …Идет битва на Земле… много еще прольется крови… наш Харальд проложит начало пути… Избранница богов…
– Медведь, она бредит, – рядом с вождем присела целительница Аринья, – ее душа уже отходит к Одину…
– Помолчи, баба! – оборвал женщину воин. – Говори, любовь моя, – по щеке его покатилась одинокая слеза.
– Ты… только найди Волка… прошу тебя… ради нашего дитяти…
– Найду!
Но этого Маринья уже не слышала. Последний выдох обездвижил воительницу, оставив на ее нежном и красивом лице божественную улыбку.
Медведь, не выпуская из рук тело жены, поднял глаза к небесам.
– Один, прими супругу мою Маринью в свои владения! Предоставь ей место у костра среди предков-воителей нашего рода! Оружие ее я передам наследнику нашему – Харальду, сыну Медведя – берсерку-воину!
Вытащив со спины наконечник копья, вождь бережно положил жену на шкуры. Затем, отдал приказ стоявшим подле него берсеркам:
– Соберите тела убитых женщин, детей и воинов. Сложим погребальные костры и двинемся дальше в дорогу.
Из десятка неистовых, двое умерли сразу по окончании сражения. Один истек кровью, а второй – от стрел, застрявших в груди. Погребальный костер соорудили быстро. Согласно обычаю предков, пепел развеяли по ветру, стоя на возвышенности. Уже, продолжив движение, Медведь спросил у Кюна:
– А ведь, главарь в маске ушел?
– Только ему одному и удалось уйти.
– Он найдет свою погибель! Клянусь Одином!
* * *
Шел второй день пути.
Заботы о новорожденном Харальде взяла на себя Аринья-целительница. Медведь все время пребывал в своих мыслях и говорил только, чтобы отдать необходимые распоряжения. Вождь полностью полагался на собственную интуицию, выбирая дорогу. Раньше путь указывала Маринья. Его любимая Маринья… Теперь она далеко. Сидит себе у костра, и слушает легенды Одина.
Вдруг Медведь встрепенулся. В сотне шагов впереди себя, он увидел супругу. Она стояла посреди дороги, выставив правую руку ладонью провернутой к Медведю, словно собираясь остановить движущийся обоз.
– Медведь! Медведь!
Вождь очнулся. Он уснул на ходу в седле. Его тормошил Бёдвар. В голосе звучала тревога.
– Медведь! Дозор вернулся!
– И, что?
– Нас окружают воины в доспехах.
– Много ли?
– Очень. Настолько много, что вся лесная поляна не может всех уместить. Среди них человек в маске.
Медведь скрипнул зубами.
– Где они?
– За тем пригорком.
– Кюн!
– Да, вождь!
– Забирай обоз, и уходи левее, к болотам! А мы встретим вражину и отвлечем на себя!
– Уразумел! – Кюн принялся выполнять команду, но не успел повернуть коня, как раздался громогласный возглас:
– Остановись, Медведь!
Это произошло так неожиданно, что все немного растерялись. Голос прозвучал, словно громовой раскат.
– Один! Один! – закричали женщины, увидев белобородого крепкого старика опоясанного мечом.
– Медведь! Меня ищешь? Я – Волк, лесной жрец.
– Ты – Воин Смерти? – спросил Медведь, приближаясь к старику, стоявшему во весь рост возле столетнего дуба.
– Раз ты знаешь, кто я, значит, Мариньи больше нет на земле.
– Она погибла, защищая Харальда. Сына моего.
– Я говорил ей, чем закончится ее земной путь. Она добровольно его выбрала для себя.
Волк приблизился к вождю берсерков, и внимательно оглядев всех, произнес:
– Вас ожидают. Подземные твари жаждут крови. Я проведу вас к своему жилищу, где вы обоснуетесь надолго. Теперь, я несу ответственность за предназначенного. Следуйте за мной!
Волк взмахнул рукой и на землю спустился густой туман, невзирая на то, что стоял полдень. Выйдя на поляну, берсерки увидели многочисленное войско, облаченное в латы. Они стояли отрядами по обе стороны лесной поляны, образовав узкий проход. Именно через этот проход и проследовал обоз Медведя, не издав ни звука. В густом тумане слышался такой сильный свист ветра, что многие воины закрывали уши, пригибаясь к земле.
Когда туман рассеялся, берсерки были уже далеко.
– Я наслал на них ваши видения! Долго же они будут сражаться с химерами! – сказал Волк, не сбавляя шага.
Его громкий смех еще долго звучал эхом в лесной тиши.
ГЛАВА 1
«Действия не так добры или порочны, как наши желания».
Вовенарг
Новгородский князь Гостомысл имел довольно крутой нрав, и часто от этого страдали многие домочадцы. Особенно доставалось дочерям, кроме средней – Умилены. Именно она была его любимым чадом. С самого рождения, приняв новорожденную девочку из рук бабки-повитухи, князь увидел в маленьком личике, свою копию, и с отцовским умилением улыбнулся маленькому чуду. Тут же и имя дал – Умилена, что значит милая, добрая. С тех пор, так и росла, взрослела малышка под отцовским надзором, окутанная его безграничной заботой и любовью. После Умилены, родилась еще одна дочь – младшая, Светлина, но сердце князя благоговейно принадлежало лишь одной дочери. В каком бы гневном настроении не пребывал Гостомысл, круша все и всех подле себя, но стоило лишь появиться его родимой Умилене, как из разъяренного тигра, он тотчас становился нежным котенком. Поэтому все домочадцы старались дружить с любимой дочерью князя, хотя многие, втайне недолюбливали ее.
