июле состоялся I съезд ВПК. Руководство в нем захватили представители московской либерально-патриотической буржуазии: Гучков стал председателем ЦК, а Коновалов — товарищем председателя ВПК. Руководителями областных комитетов были также крупнейшие представители местной буржуазии — П. Рябушинский в Москве, М. Терещенко в Киеве и т. д.
С созданием системы Военно-промышленных комитетов появилась общероссийская организация оппозиционной буржуазии, которая претендовала на общее руководство делом военно-экономической мобилизации тыла страны, всех ее ресурсов. Военно-промышленные комитеты должны были также способствовать политической организации «общественных сил». Они снизу поддерживали Думу.
В июле 1915 г. фракция кадетов внесла в Думу законопроект об учреждении Главного управления по снабжению армии. Во главе управления предполагалось поставить главноуправляющего, причем специально подчеркивалось, что должность главноуправляющего и его помощника совместима со званием члена Государственной Думы и Государственного Совета. В случае осуществления проекта снабжение армии уже не было бы целиком прерогативой военного министра и могло перейти в ведение представителей Думы. Правительство предприняло ответный шаг. На заседании Совета министров кадетский законопроект был признан «по существу неправильным», и в Государственную Думу было направлено составленное военным министром «Положение об Особом совещании для объединения мероприятий по обороне государства».
Правительственный законопроект шел гораздо дальше законопроекта фракции кадетов. В состав Совещания предполагалось включить, помимо представителей ведомств и законодательных палат, членов Центрального военно-промышленного комитета и Союзов земств и городов. Однако вся исполнительная власть оставалась в руках военного министра, а Совещание обладало только правом совещательного голоса.
Объединенное заседание бюджетной и военно-морской комиссий Государственной Думы приняло за основу правительственный законопроект, но с существенным дополнением. Было решено оставить за военным министром его прямые обязанности снабжения армии, а для руководства железными дорогами, снабжением предприятий углем и заготовкой продовольствия и фуража создать специальные органы. Итак, вместо одного Особого совещания было организовано четыре: Особые совещания по обороне, по топливу, по продовольствию и по перевозкам с соответствующими министрами во главе. Разработанные положения были приняты Думой и Государственным Советом и 17 августа 1915 г. утверждены царем.
22 августа в Зимнем дворце в торжественной обстановке в присутствии императрицы, наследника, высших сановников империи Николай II открыл Особые совещания.
Все Особые совещания получили широкие полномочия. Исключительно была велика власть военного министра, руководившего Особым совещанием по обороне. Совещание было призвано осуществлять «высший надзор» за деятельностью промышленных предприятий, распределяло военные заказы. Оно имело свой местный аппарат — заводские совещания, в которые входили чиновники и представители местной общественности. Эти Особые совещания и созданные ими комитеты при министерствах, а также Союз земств и городов (Земгор) под председательством князя Львова не только поддерживали Думу, но и требовали от депутатов более решительных действий.
События показали, что закостенелый бюрократический государственный механизм во главе с «исторической» властью императора не выдерживал нагрузки военного времени; ему не хватало четкости, оперативности, гибкости в управлении страной. Правительство возглавлял преданный монарху семидесятилетний И. Л. Горемыкин, которого «вынули из нафталина» после отставки В. Н. Коковцова в январе 1914 г. В составе кабинета было несколько либеральных деятелей, готовых идти на сотрудничество с Думой (министр иностранных дел С. Д. Сазонов, министр земледелия
A. В. Кривошеин, морской министр И. К. Григорович и др.). Однако правительственную политику определяли царь и придворная камарилья. Правительство не могло установить делового контакта не только с Думой, общественностью, но и со Ставкой, которая, в свою очередь, гораздо легче находила общий язык с либеральными деятелями земского и городского Союзов и председателем Государственной Думы Родзянко, чем с Горемыкиным или военным министром Сухомлиновым.
Оппозиционно-либеральная печать сторицей вознаградила великого князя Николая Николаевича за это признание заслуг Земгора в снабжении действующей армии. Слава Главковерха росла, несмотря на военные неудачи. Этот феномен заслуживает специального внимания, анализа источников.
Первым проявлением кризиса «верхов» стала отставка четырех наиболее ненавистных либеральной общественности министров в июне — июле 1915 г. Князь Н. Б. Щербатов сменил на посту министра внутренних дел Н. А. Маклакова; за поражения на фронтах пришлось отвечать любимцу царской четы Сухомлинову, над ним было начато даже следствие; а на пост военного министра по рекомендации Ставки царь назначил А. А. Поливанова. Наконец, министра юстиции И. Г. Щегловитова сменил А. А. Хвостов, а обер-прокурора Синода
B. К. Саблера — А. Д. Самарин. Этот маневр Николая II был рассчитан на успокоение общественного мнения и достижение соглашения с Думой.
13 августа в московской газете Рябушинского «Утро России» был опубликован возможный состав угодного либеральной общественности «кабинета обороны» (октябристы Родзянко и Гучков, прогрессист Коновалов, кадеты Милюков, Маклаков, Шингарев и др.). Из состава правительства в него предполагалось включить Кривошеина, Сазонова и Поливанова. В августе с требованием создания «правительства доверия» выступила Московская городская дума, к которой присоединились затем съезд Военно-промышленных комитетов Московского района, ряд провинциальных городских дум, съезды земского и городского союзов.
Сила Прогрессивного блока в том, что в него вошло большинство Думы (левоцентристская часть), пользующееся поддержкой, и большинство Госсовета, имеющее сочувствие в Священном синоде, Сенате, высшем духовенстве, а главное, симпатии части генералитета (например, генералов Алексеева, Брусилова, Гурко, Рузского и др.), а также национальной буржуазии — Рябушинский, Коновалов, Гучков и др. Блок опирался на поддержку Земгора, органов местного самоуправления, земств и городов и части рабочих в лице рабочей группы Центрального военно-промышленного комитета.
Главная цель блока — это создание правительства общественного доверия (блок так ее и не добился). В части законодательной речь шла об уравнении прав крестьян, о волостном земстве, изменении земского и городового положения 1892 г. Эта «Великая хартия», по словам B. Шульгина, «была просто безобидна». «Пять шестых этой программы можно включить в декларацию правительства», — заявил мининдел О. Д. Сазонов31.
Вопрос главнейший был, конечно же, не в программах. «Все это пустяки, — говорил Шульгин, — единственно, что важно: кто будет правительством»32. В этом главном вопросе блок потерпел неудачу.
Император после всех колебаний не принял предложение о переформировании правительства на основе соглашения с блоком, не пошел на создание «Кабинета доверия» во главе с триумвиратом Кривошеин, Сазонов, Поливанов с последующим подключением А. И. Гучкова.
Перелом в реформировании кабинета наступил после предложения Кривошеина включить в правительство Гучкова, которого царь не без оснований считал своим личным врагом. В результате царь отверг всю комбинацию Кривошеина.
Самое больное место российской государственности — вопрос о личных назначениях — решилось в пользу императорской партии.
25 августа в заседании Думы Милюков заявил: «Власть не имеет доверия в народе, и она должна быть немедленно заменена такой властью, которая это
