вперед. Он согнул палец, Болуту закостенел и, спотыкаясь, двинулся вперед.
— Ты что-то от меня скрываешь, — сказал Арунис с совершенно
359
-
360-
отвратительной улыбкой. — О, нет необходимости говорить. Ты подумаешь об
этом, этого будет достаточно… Ах!
Его глаза расширились от ярости. Он резко махнул рукой, и Болуту с криком
упал на колени.
— Драконье яйцо! Ты хотел, чтобы я разбил его здесь, чтобы смертоносный
желток загорелся и взорвался здесь? Ты знал и ничего не сказал? Ну, раз ты так
любишь молчать...
То, что произошло дальше, вызвало у Таши кошмары на всю оставшуюся
жизнь. Арунис растопырил пальцы. Голова Болуту дернулась вверх, его рот широко
открылся. Другой рукой Арунис указал на огонь — уголек поднялся и, как
огненная оса, полетел в рот Болуту.
Болуту издал душераздирающий крик, затем упал вперед, потеряв сознание.
Рядом с собой Таша увидела, что Рамачни тоже съежился, дрожа в объятиях
Герцила.
Шаггат Несс шагнул вперед и ударил Болуту ногой в голову. Болуту упал, вывалившись из круга. Доктор Чедфеллоу прыгнул вперед и оттащил его в сторону.
Арунис наблюдал за дрожащим Рамачни.
— Ты потушил уголек, Рамачни? — Он рассмеялся. — Последний вздох
магического милосердия? Почему я не удивлен? Как пожелаешь — Болуту может
жить, но он больше никогда не заговорит. Фиффенгурт! Закрой горн, дай огню
погаснуть. Ты, Рер: оттащи сферу подальше.
Быстро нашли цепь; Рер обмотал ее вокруг тлеющего яйца и вытащил его на
палубу. Арунис наблюдал, затем снова указал на Рефега.
— Сейчас, — сказал он.
Авгронг поднял свой молоток и нанес сфере сокрушительный удар. Казалось, сама палуба « Чатранда» содрогнулась, но кристалл уцелел. Рефег трижды
замахнулся, и на третьем ударе кристалл разлетелся вдребезги. Из осколков
сочилась прозрачная жидкость, похожая на яичный белок. И то, что осталось на
наковальне, было самой странной вещью, которую Пазел когда-либо видел.
Еще одна сфера, размером с апельсин или меньше, но на нее невозможно было
смотреть прямо. Казалось, она соткана из ночи. У нее не было никаких
поверхностных признаков — вообще никакой поверхности, насколько он мог
судить. Она была черной и холодной. И неправильной. Что-то в разуме, костях и
крови Пазела отвергало сферу. Изъян, рана в теле мире. Лица людей по всему
кораблю побледнели.
— Повелитель, — сказал Арунис Шаггату, — я сдержал свои обещания.
— Нет, — ответил Шаггат Несс. — Я беру то, что принадлежит мне.
Внезапно его голос превратился в оглушительный рев. Слюна полетела у него
изо рта, когда он повернулся, дико жестикулируя:
— Склонись, чародей! Склонитесь, короли, генералы, вы, мелкие князья!
Шаггат пришел, Шаггат, чтобы очистить этот мир и потребовать его себе! Зрите, я
властвую над Нилстоуном!
360
-
361-
Десятки голосов икшель начали кричать:
— Это правда! Во имя всех святых, это правда! Убей его, убей его, Пазел
Паткендл! Убей его, сейчас же!
Маленькие существа, должно быть, прятались повсюду. Но один голос —
голос Дри в рубашке Пазела — прошипел:
— Еще нет!
Стена турахов стояла между Пазелом и горном, ужасно нервничая, готовая
заколоть все, что движется. Даже если бы Пазел захотел, он сомневался, что когда-нибудь смог бы добраться до этих двух мужчин.
— Склоните головы! — закричал Шаггат Несс.
Арунис поклонился. Сыновья Шаггата ползли на животах. Все остальные
просто разинули рты. Шаггат протянул руку и схватил Нилстоун. На мгновение все
взгляды устремились на него.
— Сейчас! — сказала Дри. — Сделай это! Беги!
Пазел рванулся изо всех сил, и прыгнул в круг, нырнув под ноги ближайшему
тураху. Мужчина ударил его ножом, но слишком поздно. Пазел ринулся вперед, остановившись в нескольких дюймах от пяток Шаггата.
Безумный король поднимал Нилстоун к солнцу. Торжествующий рев вырвался
из его горла. Пазел протянул руку — и Арунис, заметив его, выхватил нож. Но
прежде чем кто-либо из них успел что-то предпринять, рев Шаггата превратился в
вопль боли.
Рука, сжимавшая Нилстоун, была мертва. Отвратительно мертва — пальцы
сгнили, кости прорвались сквозь кожу. И смерть, как пламя, побежала вверх по
руке Шаггата.
Взвыв, Шаггат Несс развернулся:
— Предали! Предали! Убить чародея, убить всех...
Он замолчал. Мальчик-смолбой смотрел ему в глаза. Пазел прикоснулся к
нему и произнес Мастер-Слово.
Это было похоже на подводное землетрясение. Пазел почувствовал, что
заговорил не он, а весь мир, каждая его часть одновременно. Солнце почернело или
стало слишком ярким для человеческих глаз. Облака вдалеке были разорваны
