с него и его сыновей. Вы найдете
ключ у того идиота у рулевой рубки. — Он презрительно указал на Ускинса. Затем, едва сделав паузу, он повернулся к Фиффенгурту.
— В каюте доктора стоит ящик. Поднимите его на палубу. И прикажите также
поднять на палубу кузнечный горн и развести хороший огонь.
— А что, если я этого не сделаю? — спросил Фиффенгурт.
Арунис поднял бровь. Фиффенгурт трясся от страха. Но все же ему удалось
вызывающе повысить голос, обращаясь ко всей команде:
— А что, если мы этого не сделаем, ребята? Что, если мы поклянемся убить
этого пса и его Шаггата, даже если он заберет с собой пятьдесят из нас, а?
Самые храбрые люди восторженно закричали, но Арунис перекричал их всех:
— В таком случае я убью леди Ташу — и император убьет вас всех. Неужели
вам никто ничего не объяснил? Капитан Роуз?
Роуз ничего не сказал. Его спина была согнута, а взгляд устремлен куда-то
вдаль.
— Ну, сержант Дрелларек? Не пора ли вам признаться, чего Его
Превосходительство ожидает от своих турахов?
Дрелларек колебался. Шестьсот пар глаз были устремлены на него.
— Мы должны сохранить Шаггату жизнь, — наконец сказал он.
— А если с ним случится что-нибудь плохое?
— Мы все будем убиты вместе с нашими семьями по возвращении в Этерхорд.
Но мы не служим тебе, грязь-маг.
352
-
353-
— И я не ищу твоей службы, пес! Только вспомни свою клятву короне. Пусть
никто не приближается к Его Святейшеству Шаггату во время предстоящей
церемонии. — Он повысил голос до крика. — Вы думаете, что победили Сандора
Отта? Его план продолжается! Если Шаггат умрет, все на борту этого корабля
быстро последуют за ним.
— Но Отт думал, что ты мертв! — сказал Ускинс, выглядывая вниз с
квартердека. — Ты никогда не был частью его плана!
— Это правда, — сказал Арунис. — Но я улучшил его план — довел до
совершенства. Теперь никто здесь не может противостоять мне.
— Рамачни может, — проскрежетала Таша раненым голосом.
Арунис снова рассмеялся:
— Как эта девочка верит в тебя, Рамачни! Но я знаю лучше. Ты и так слишком
много сделал в этом мире — я чувствую целебное заклинание, не говоря уже о
твоем глупом освобождении мистера Драффла. Любая сила, оставшаяся у тебя
после этого, была потрачена впустую на флешанков. Вот почему я, конечно, возился с ними.
Он шагнул к Рамачни, широко раскинув руки:
— Ты выступишь против меня? Сделай это сейчас, хорек! Спаси своих друзей!
Вот оно, еще раз — намек на страх в его голосе. И все же Рамачни, крепко
вцепившийся когтями в плечо Герцила, склонил голову и ничего не сказал.
— Я так и знал! — сказал Арунис. — В нем не осталось никакой силы!
Останься и наблюдай за моим триумфом, волшебник: твоя беспомощность сделает
его еще слаще. Вы, мальчики!
Внезапно он указал на Нипса и Пазела, которые замерли, как испуганные
олени. Он поймал нас, подумал Пазел. О, Рин! Какое Мастер-слово?
Но Арунис, похоже, не узнал своих бывших пленников.
— Нарисуйте круг на палубе, — приказал он. — Только я, Шаггат и те, кого я
назову, могут войти в него во время церемонии. Сержант Дрелларек, ваши люди
убьют на месте любого другого.
«Церемония» началась ровно в полдень.
Пассажиры первого класса, все еще запертые за Денежными Воротами, были
первыми, кто услышал громкие, неуклюжие шаги. Они в ужасе отпрянули: авгронги, Рефег и Рер, в развалку прошли мимо, едва взглянув своими желтыми
глазами, размером с кулак, на безмолвных людей в роскошных нарядах. Авгронги
вылезали из своего логова в носовом трюме только для того, чтобы помогать
поднимать якорь. Теперь они протиснулись по главному трапу на верхнюю палубу, где Арунис нетерпеливо поманил их к себе. Когда они, наконец, оказались на
солнце, то поплелись за ним, послушные, как гончие.
Внизу закричала женщина. Пока все взгляды были прикованы к авгронгам, по
коридору неуклюже прошла еще одна фигура в сопровождении дюжины морпехов.
Шаггат Несс двигался, как какой-то медленный, толстотелый хищник. Его
353
-
354-
покрытое шрамами лицо подергивалось, как у жертвы паралича, а затуманенные
красные глаза смотрели с такой ненавистью, что даже те, кто не испугался
авгронгов, в ужасе отшатнулись. Паку́ Лападолма сотворила знак Древа. Шедшие
за ним сыновья Шаггата в желтых одеждах увидели ее жест и начали бормотать о
казнях.
По приказу Аруниса весь экипаж собрался на палубе. Офицеры и смолбои, матросы и турахи беспомощно стояли бок о бок. Когда Шаггат вышел на свет, они
попятились, как толпа детей, разбудивших медведя.
Арунис опустился на колени и коснулся лбом палубы.
—
