– В самом деле? – спросил Каладин. – Отчего же ему тогда поручили чистить этот нужник?
На лице Хашаль не отразилось ни намека на гнев. Она щелкнула пальцами, и один из солдат, шагнув вперед, попытался ударить Каладина тупым концом копья в живот.
Каладин поймал древко – старые привычки не подвели. В его разуме пронеслись вероятности, и он увидел схватку до того, как она состоялась.
Дернуть за копье, лишить солдата равновесия.
Шагнуть вперед, ударить локтем в предплечье, чтобы он выронил оружие.
Подхватить копье, крутануть и ударить солдата в висок.
Повернуться, замахнуться и подсечь двоих, что ринутся на помощь товарищу.
Поднять копье и…
Нет. За такое Каладина попросту убьют.
Он отпустил тупой конец копья. Солдат моргнул, удивленный тем, что обычный мостовик блокировал его удар. Нахмурившись, солдат вскинул копье и тем же тупым концом ударил Каладина по голове.
Каладин поддался, позволил сбить себя с ног. Голова загудела от удара, но перед глазами все перестало крутиться уже через миг. Будет болеть, но вроде обошлось без сотрясения.
Он несколько раз глубоко вздохнул, лежа на земле, и сжал кулаки. Пальцы, что касались копья, как будто горели. Солдат шагнул назад, на свой пост возле паланкина.
– Никакой расхлябанности, – спокойно проговорила Хашаль. – Если хочешь знать, мой супруг попросил об этом назначении. Мостовые расчеты представляют собой важный элемент в успехах свет-лорда Садеаса в Войне Расплаты. То, как ими руководил Ламарил, – позор.
Камень присел, помогая Каладину подняться и бросая хмурые взгляды на светлоглазых и их солдат. Каладин с трудом встал, прижимая ладонь к голове. Пальцы ощущали что-то скользкое и влажное, и струйка теплой крови побежала по его шее на плечо.
– Отныне, – объявила Хашаль, – помимо обычного мостового дежурства, каждый расчет получит всего одно постоянное рабочее дежурство. Газ!
Коротышка-сержант высунулся из-за паланкина. Каладин и не заметил его там, за носильщиками и солдатами. Газ несколько раз поклонился:
– Да, светлость?
– Мой супруг желает, чтобы Четвертый мост постоянно дежурил в ущельях. Когда они не на мостовом дежурстве, пусть спускаются в расщелины. Это куда эффективнее. Они будут знать, какие зоны очистили недавно, и не потратят время зря. Ты понимаешь? Эффективность. Пусть начинают немедленно.
Она постучала по стенке паланкина. Носильщики развернулись и понесли ее прочь. Ее супруг пошел рядом, так и не сказав ни слова. Газ поспешил за ними. Каладин глядел им вслед, прижимая ладонь к голове. Данни побежал за повязкой для него.
– Дежурство в ущельях, – проворчал Моаш. – Отличная работа, лорденыш. Не ущельный демон, так стрелы паршенди нас точно прикончат, к ее вящей радости.
– Что же мы будем делать? – спросил тощий, лысоватый Пит с тревогой в голосе.
– Работать, – сказал Каладин и взял у Данни бинт.
А потом ушел, оставив их, перепуганных и сбившихся в кучу.
Через некоторое время Каладин стоял на краю пропасти и смотрел вниз. Горячий свет полуденного солнца обжигал ему заднюю часть шеи, и тень его ложилась поперек расщелины, сливаясь с тенями внутри ее. «Я бы мог полететь, – подумал он. – Шагнуть вперед и упасть, почувствовать ветер в лицо. Испытать несколько мгновений полета. Несколько прекрасных мгновений».
Парень присел, схватился за веревочную лестницу и спустился во тьму. Другие мостовики молча последовали за ним. Они заразились его настроением.
Каладин знал, что с ним происходит. Шаг за шагом он превращался в то же самое ничтожество, каким был. Он всегда знал об этой опасности. Просто цеплялся за мостовиков как за спасательный трос. Но теперь его хватка слабела.
Пока спускался, сверху свалилась полупрозрачная бело-голубая фигурка в чем-то вроде качелей. Их веревки исчезали в нескольких дюймах над головой Сил.
– Что с тобой не так? – тихонько спросила она.
Каладин просто продолжал спускаться.
– Ты должен быть счастлив. Ты пережил бурю. Другие мостовики были так воодушевлены.
– Мне хотелось подраться с тем солдатом, – прошептал Каладин.
Сил склонила голову набок.
– Я бы его победил. Я бы, наверное, мог победить всех четверых. Я всегда был хорош с копьем. Нет, не хорош. Дюрк называл меня изумительным. Прирожденным солдатом, танцором с копьем.
– Может, и впрямь стоило сразиться с ними.
– Я думал, ты не любишь убийства.
– Ненавижу их. – Она сделалась прозрачнее. – Но я уже помогала убивать.
Каладин повис на лестнице:
– Что?!
– Это правда. Я помню… очень смутно.
– Как?
– Не знаю. – Она сделалась еще бледнее. – Я не хочу об этом говорить. Но так было правильно. Я уверена.
Каладин провисел еще мгновение. Сверху позвал Тефт, спросил, все ли в порядке. Парень снова начал спускаться.
– Я не стал сражаться с солдатами сегодня, – сказал он, глядя в скальную стену, – потому что ничего бы не вышло. Отец говорил мне, что нельзя защищать, убивая. Ну так вот, он ошибся.
– Но…
– Он ошибся, – повторил Каладин, – потому что считал, будто можно защитить как-то иначе. Нельзя. Весь мир хочет, чтобы они умерли, и пытаться их спасти бессмысленно.
Он достиг дна, ступил во тьму. Следующим спустился Тефт и зажег свой факел – покрытые мхом каменные стены озарились мерцающим оранжевым светом.
– Потому ты ее не принял? – прошептала Сил, подлетая и усаживаясь на плечо Каладина. – Славу. Тогда, много месяцев назад?
Каладин покачал головой:
– Нет. То было совсем другое.
– Что ты сказал? – Тефт поднял факел. Лицо пожилого мостовика в неверном свете выглядело старше обычного, из-за теней морщины казались глубже.
– Ничего, Тефт. Ничего важного.
Сил шмыгнула носом, услышав его. Каладин не обратил внимания, зажег свой факел от факела Тефта и стал дожидаться остальных мостовиков. Когда все спустились, он повел их во тьму на дне расщелины. Бледное небо казалось бесконечно далеким. Это место словно гробница с гниющей древесиной и озерами стоячей воды, в которых лишь личинки кремлецов чувствовали себя вольготно.
Мостовики, сами того не осознавая, сбились в кучу, как всегда здесь делали. Каладин шел первым, и Сил притихла. Он дал Тефту мел отмечать направление и не останавливался, чтобы подобрать трофеи. Шел небыстро. Другие мостовики время от времени шепотом переговаривались позади них – слишком тихо, чтобы разбудить эхо. Казалось, сумрак поглощает их слова.
В конце концов Каладина догнал рогоед:
– Они дать нам тяжелую работу. Но мы мостовики! Жизнь трудная, да? Ничего нового не быть. Нам надо план. Какая будет наша следующая битва?
– Камень, не будет никакой битвы.
