– Тебе ведь нравится дождь, верно? – наконец спросил Каладин.
– Да, – подтвердил Тьен. Ну разумеется, ему нравилось почти все. – Только вот трудно так глядеть вверх. Я все время моргаю.
Каладин почему-то улыбнулся.
– Я кое-что для тебя сделал, – сказал Тьен. – Сегодня, в мастерской.
Родители беспокоились; плотник Рал взял Тьена, хотя на самом деле ему не требовался еще один ученик, и, по слухам, был недоволен работой мальчика. Рал жаловался, что ученик легко отвлекается.
Каладин сел, а Тьен что-то выудил из кармана. Это оказалась маленькая деревянная лошадка, вырезанная весьма искусно.
– Не переживай за воду. – Тьен вручил подарок. – Я ее уже просмолил.
– Тьен, – потрясенно проговорил Каладин, – какая красота!
Детали были изумительными – глаза, копыта, пряди волос в хвосте. Фигурка была в точности такой же, как одно из восхитительных животных, запряженных в карету Рошона.
– Ты показывал ее Ралу?
– Сказал, хорошо получилось, – проговорил Тьен, улыбаясь ему из-под полей слишком большой шляпы. – А еще добавил, что мне бы следовало делать стул, а не ее. Я вроде как напросился на неприятности.
– Но… я не понимаю, как же он не увидел, какая она потрясающая?!
– О, я не знаю. – Тьен по-прежнему улыбался. – Это ведь просто лошадь. Мастер Рал любит полезные вещи. Такие, чтобы можно было на них сидеть, складывать в них одежду. Но я думаю, что смогу сделать хороший стул завтра, и Рал будет мною гордиться.
Каладин посмотрел на брата, на его невинное, приветливое лицо. Тьен уже был подростком, но не растерял тех качеств, что делали его особенным. «Как же ты можешь все время улыбаться? – подумал Каладин. – Погода омерзительная, учитель обращается с тобой как с грязью, а твою семью медленно душит градоначальник. И все же ты улыбаешься. Как, Тьен? И почему мне тоже хочется улыбаться рядом с тобой?»
– Тьен, отец потратил еще одну сферу, – сообщил Каладин неожиданно для самого себя.
Каждый раз, когда Лирину приходилось так поступать, он как будто бледнел и делался меньше ростом. Сферы теперь были тусклыми, света в них не осталось. Во время Плача их невозможно было заряжать, и они в конце концов истощались.
– Их еще много, – сказал Тьен.
– Рошон пытается нас измотать. По чуть-чуть душит.
– Все не так плохо, как кажется. – Брат потянулся к нему, взял за руку. – Жизнь всегда гораздо лучше, чем кажется. Ты сам в этом убедишься.
Каладину на ум пришло множество возражений, но улыбка Тьена прогнала их все. В разгар унылейшего времени года юноша на миг почувствовал себя так, словно увидел проблески рассвета. Он мог поклясться, что все вокруг сделалось ярче, ливень слегка притих, а небо просветлело.
Их мать подошла к задней части дома и посмотрела на Каладина и Тьена – и словно удивилась, что сыновья сидят на крыше под дождем. У самого ската крыши к камню прицепилась кучка скрепунов; колонии маленьких двустворчатых моллюсков процветали во время Плача. Они появлялись из ниоткуда, в точности как их дальние родственники – улитки, ползавшие тут и там.
– О чем это вы беседуете? – Она присела рядом, в своем дождевике из коричневой кожи.
Хесина редко вела себя как другие матери. Иной раз это беспокоило Каладина. Разве она не должна отправить их в дом или еще куда-то, ворча, что они простудятся? Нет, мама просто присоединилась к ним.
– Каладин переживает, что отец тратит сферы, – ответил Тьен.
– О, я бы не волновалась из-за этого. Мы отправим тебя в Харбрант. Через два месяца ты будешь достаточно взрослым для этого.
– Вы оба должны поехать со мной, – сказал Кэл. – И отец тоже.
– Покинуть город? – изумился Тьен, словно никогда не думал о таким. – Но мне тут нравится.
Хесина улыбнулась.
– Что? – спросил Каладин.
– Большинство юношей твоего возраста готовы на все, чтобы избавиться от родителей.
– Я не могу уехать и оставить вас тут. Мы семья. – Помолчав, Каладин посмотрел на Тьена и прибавил: – Он пытается уничтожить нас. – После бесед с братом ему всегда становилось лучше, но это не значило, что он забывал о своих тревогах. – Никто не платит за лечение, и я знаю, что за твой труд тоже перестали платить. И сколько проку от тех сфер, которые отцу приходится тратить? Мы платим за овощи в десять раз больше положенного и за плесневелое зерно – в два раза?
Хесина улыбнулась:
– Ты наблюдательный.
– Отец приучил меня замечать детали. Я на все смотрю как лекарь.
– Хорошо. – Она сверкнула глазами. – А подметил ли твой лекарский взгляд, когда мы потратили первую сферу?
– Конечно. Это было на следующий день после несчастного случая на охоте. Отцу пришлось купить ткань, чтобы заготовить новый перевязочный материал.
– А он был нам нужен?
– Вообще-то, нет. Но ты же знаешь отца. Он не любит, когда наши запасы хоть самую малость истощаются.
– И он потратил одну из неприкосновенных сфер, – напомнила Хесина. – Тех самых сфер, из-за которых они с градоначальником бодались столько месяцев.
«Не говоря о том, сколько усилий он приложил, чтобы их украсть, – подумал Каладин. – Но ты и так все знаешь». Он глянул на Тьена, который опять смотрел в небо. Насколько было известно Кэлу, его брат так и не узнал правду.
– Итак, твой отец сопротивлялся все это время, – продолжила Хесина, – лишь ради того, чтобы наконец-то сдаться и потратить сферу на какие-то бинты, которые нам еще много месяцев не понадобятся.
Она была права. Почему же отец вдруг решился и…
– Отец позволяет Рошону думать, будто победа у того в кармане! – Каладин устремил изумленный взгляд на мать.
Хесина лукаво улыбнулась:
– Рошон бы в итоге сообразил, как отомстить. И нам пришлось бы тяжко. Твой отец – гражданин довольно высокого ранга, и против него нельзя устраивать дознание. Он и впрямь спас Рошону жизнь, и многие могли бы засвидетельствовать серьезность ранений Риллира. Но Рошон бы что-то придумал. Если бы не решил, что сломал нас.
Каладин повернулся к особняку. Хотя тот прятался за пеленой дождя, можно было разглядеть очертания армейских шатров, разбитых на поле внизу. Каково это – жить по-солдатски, часто оказываясь без защиты от бурь и дождей, ветров и ураганов? Когда-то Каладин был этим очарован, но теперь жизнь копейщика его не манила. Его голова была заполнена схемами мышц и списками симптомов многочисленных болезней.
– Мы будем и дальше тратить сферы, – продолжила Хесина. – Одну каждые несколько недель. Отчасти для покупки необходимого, хотя мои родственники предложили помощь. В большей степени ради того, чтобы Рошон считал, будто мы поддаемся. А потом ты уедешь. Неожиданно для всех. Ты исчезнешь, и сферы окажутся в безопасности в руках ревнителей, которые будут выдавать тебе содержание на протяжении нескольких лет учебы.
