прочесть которые я не смогла. Затем Филон как свидетель также расписался (будучи образованным греком, он умел это делать) и приложил свою печать — перстень сей, вырезанный из сердолика искусным мастером, капитан, по его словам, снял много лет назад с пальца поверженного в бою врага. Увидев изображение, которое свидетель оставил на поверхности воска, я рассмеялась: то была Диана, а может, какая-нибудь нимфа, выпускающая стрелу в фавна, заставшего ее во время купания. Мне показалось, что физиономия того фавна очень напоминала лицо Теннеса, и Филон, похоже, подумал о том же, поскольку я заметила, как он быстро глянул на царя и тихонько пробормотал: «Это знак, это знак...» — на египетском языке, которого сидонец не понимал.
Когда все было закончено, Теннес хотел забрать свиток, но я сказала:
— Нет, он будет твоим, когда выполнишь все условия. До тех пор он останется у меня.
Однако я пообещала дать ему копию договора, и этим царь как будто бы остался доволен — или же просто сделал вид.
Когда Филон ушел, Теннес жадно спросил, как же ему стать правителем мира и тем самым завоевать меня.
Я ответила, что расскажу об этом позже, в Сидоне, после того как хорошенько обдумаю все и помолюсь Исиде. Но в одном он должен поклясться, а именно: не прислушиваться ни к чьим советам, кроме моих, поскольку в противном случае он потеряет меня, а со мной — вообще все. Потрясенный Теннес тут же повиновался; он в этот момент был готов поклясться в чем угодно, лишь бы побыть рядом со мной. Кроме того, царь сообщил, что задумал поселить меня во дворце рядом с его собственным, а может, и в отдельных покоях его дворца, дабы навещать ежедневно и выслушивать мои наставления.
Я наклонила голову и сказала, что чем чаще он будет приходить ко мне, тем лучше, но... пока лишь за советом, не более того. С этими словами я отпустила Теннеса, и он ушел, напуганный и смиренный, словно раб.
Оставшись одна, я тут же вызвала Филона и «под сенью крыл богини», то есть взяв с него тайную клятву, нарушить которую равносильно смерти, поведала ему, моему брату по вере, суть всей затеянной игры, а именно: рассказала о коварном плане отомстить Теннесу, который по трусости своей оскорбил меня и саму богиню. После чего я отдала Филону копию соглашения и велела ему по завершении рейса как можно скорее отправиться в Египет, дабы доставить документ сей верховному жрецу Исиды Нуту и рассказать тому обо всем.
Я попросила своего нового друга оставаться там, в Мемфисе, пребывая на большом корабле — «Хапи» или каком-либо ином, — готовом к немедленному отплытию, с верными смелыми людьми, поклоняющимися Исиде, каковыми Нут непременно снабдит его; старец также даст капитану деньги, необходимые для найма или покупки того корабля. В Мемфисе Филон должен будет ждать от меня весточки. Как мне удастся прислать ее, я пока не знала. Возможно, это будет гонец, а может, удастся напрямую снестись с духом Нута, прибегнув к тайным силам, дарованным мне богиней. Так или иначе, получив сие известие, Филон должен будет немедля выйти в море и направиться ко мне в Сидон.
Он поклялся исполнить все в точности. Вдобавок я написала и отдала ему письмо для Нута.
Мы бросили якорь в гавани и за неимением мачты подняли на длинном шесте на носу, так высоко, как только могли, царский штандарт Теннеса. Тотчас отвалили от берега лодки, неся на борту военачальников и жрецов. Наблюдая из своей каюты, я увидела, как Теннес что-то убедительно говорит прибывшим вельможам, время от времени поглядывая в сторону моего укрытия. Затем явился царский посланник: он умолял меня соизволить подождать на борту, пока во дворце не закончатся приготовления к моему приему, — именно по этой причине, дабы лично за всем проследить, монарх покинул судно. И я осталась и беседовала с Филоном, узнав у него многое о сидонцах, их богатстве и военной силе.
Два часа спустя прибыла ладья: царская, решила я, потому что судно было украшено яркими шелками и золотом, а гребцы облачены в особые, расшитые гербами одеяния. На борту той ладьи находился Теннес со своими придворными, в числе которых были жрецы в высоких шапках, а также несколько жриц. Царь вошел и, поклонившись, повел меня к покрытому ковром трапу, по которому я сошла в лодку. Спускаясь по ступеням, я со смехом заметила:
— Если бы минувшей ночью ваша взяла, о царь, я покинула бы этот корабль совсем иным способом. Так и быть, я прощаю несчастных глупцов и трусов, однако простит ли их богиня, которой я служу, — это уже другой вопрос. — Услышав слова сии, Теннес поморщился.
Перед тем как покинуть борт «Хапи», я шагнула в сторону и вновь переговорила с Филоном, стоявшим возле сходен с обнаженной головой. Разговор наш был коротким. Я произнесла всего лишь три слова:
— Смотри не забудь!
— Буду помнить все до последнего вздоха, о Дочь Мудрости, — последовал его ответ.
— Что хотел этот моряк? — с подозрением в голосе спросил Теннес.
— Да ничего особенного, о великий царь. Он лишь попросил меня похлопотать перед богиней, чтобы судьба тех, кто недавно едва не погубил меня, не настигла также и его самого, ведь он капитан этого корабля.
И опять Теннес поморщился, и вновь я рассмеялась.
Нас подвезли к берегу, где на причале дожидалась колесница, запряженная двумя молочно-белыми лошадьми. Ею правили нарядно одетые возничие. Меня усадили туда; передо мной в своей колеснице ехал царь, а за нами — почетный эскорт.
Так мы проследовали по великолепным улицам Сидона, и, не сдержав волнения, я откинула покрывало и встала в колеснице, словно желая получше все разглядеть. Слава о моем прибытии разлетелась уже далеко, и оттого улицы и крыши домов были усеяны тысячами людей. Завидев мою красоту, они удивленно ахали и кричали на своем языке:
— Это не женщина! Это сама богиня!
Однако мне почудилось, будто я слышала и такие возгласы:
— Как же, богиня! Эту ведьму привезли в Сидон, чтобы погубить Теннеса!
Надо же, слова, вдохновленные скорее ненавистью и завистью, чем предвидением, оказались истинными.
Мы прибыли на широкую красивую площадь, называемую Священной. Ее окружали статуи Ваала, Астарты и всех остальных богов и демонов, которым поклонялись сидонцы. Но в первую очередь бросалась в глаза стоящая спиной к храму огромная медная статуя: жуткого вида бог держал перед собой на
