я.
— Что толку? — отвечает он.
— Давай я спрошу, могут ли они подключить видеоплеер, я бы тогда твои кассеты принесла.
— Не-а. Они не позволят.
— Нам нужно тебя вылечить, Терри. Только так ты выберешься отсюда. Сам знаешь, как все устроено.
Он снова пожимает плечами и начинает ковырять пуговицу на кардигане. Такое чувство, будто я потеряла брата. Вот что я в этом всем ненавижу. Знаю, Терри не мог и дальше так существовать, но это тоже не дело. Мне нужно попытаться каким-то образом восстановить его жизнь, а заодно и собственную.
Когда на следующее утро мое имя выкликают в центре занятости, я сажусь напротив Дениз и даже не пытаюсь скрыть ухмылку.
— Я нашла работу.
— Правда? — Как-то чересчур уж она удивлена.
— Ага. Прошла собеседование, и вчера меня взяли. Кафе в садовом центре. Четыре дня в неделю, но лучше, чем ничего. Выхожу в четверг.
— Замечательно. Отлично. Я не знала, что вы подали туда заявку.
— Я и не подавала. Вчера увидела объявление снаружи, когда проходила мимо, зашла и спросила. Старый добрый метод. Все еще действует. Хозяйка не спрашивала ни резюме, ни адрес электронной почты. Только когда я смогу начать работать.
Дениз улыбается, очевидно, пытаясь скрыть раздражение, и я чуть-чуть восхищаюсь ее выдержкой. Но совсем чуть-чуть. Так-то я очень рада утереть ей нос.
До. 5. Финн
В понедельник утром мне приходится вставать раньше обычного из-за встречи с миссис Рэтклифф, а это значит, что мы завтракаем все вместе (обычно я не вижу папу по утрам, потому что он уходит, чтобы успеть на поезд до Лидса). Мама и папа сидят друг напротив друга за круглым кухонным столом, а я устраиваюсь между ними, пытаясь сделать вид, будто не понимаю, что они не разговаривают.
— Не мог бы ты передать масло? — спрашивает мама. Она не уточняет, кого просит, но масло стоит перед папой.
Он не двигается, поэтому я беру масло и передаю маме, она улыбается мне, говорит: «Спасибо, Финн», и смотрит на папу. Тот громко скребет ложкой в миске с хлопьями и встает, едва доев.
— Хорошего дня в школе, Финн, — говорит он. Так глупо, ведь у меня никогда в жизни не было хорошего дня в школе, и вряд ли сегодня что-то изменится. Но я молчу. Просто киваю, и папа ерошит мне волосы. Он смотрит на маму и ничего не говорит, она смотрит на свой тост и ничего не говорит, а мне хочется крикнуть им, чтобы они прекратили эту игру в молчанку, но тогда грянет громкая сцена, поэтому я предпочитаю тишину.
— Ладно, — говорит мама несколько минут спустя, когда мы слышим, как щелкнули входные ворота, — ты наелся?
Киваю.
— Не голодный? — уточняет она, глядя на размякшие хлопья в моей тарелке.
— Не особо.
— Помни, у тебя в школе нет проблем. Миссис Рэтклифф согласилась увидеться со мной, потому что я спорю со школой. Все это не о тебе.
Странно так говорить, потому что, насколько я понимаю, все это как раз обо мне.
Когда мы приходим на школьную площадку, другие дети из моего класса собираются в клуб. Все смотрят на меня, потому что со мной мама, и это странно.
— Почему здесь твоя мама? — спрашивает Дэниел Уильямс.
Я замираю. Что бы я ни сказал, ответ прозвучит неправильно, поэтому решаю ничего не говорить.
Я иду за мамой в школу, мимо класса, дальше по коридору к офису миссис Рэтклифф. Представляю, как все остальные дети меня обсуждают; одни говорят, что у меня проблемы, другие — что я собираюсь на кого-то жаловаться. Или просто что чудик опять ведет себя странно.
Дверь школьного секретаря открыта, и миссис Равани улыбается нам обоим.
— Доброе утро, она вас ждет. Пожалуйста, проходите.
Мама стучит в дверь, и голос миссис Рэтклифф отвечает:
— Входите.
Я иду за мамой внутрь. Миссис Рэтклифф высокая, потому что раньше она была полицейским, и любит большие висячие серьги и браслеты. Надеюсь, на прошлой работе она их не носила, иначе воры и грабители слышали бы ее заранее. Миссис Рэтклифф встает и бросается к нам.
— Здравствуй, Финн. Здравствуйте, миссис Рук-Картер.
Я смотрю на маму, но она не поправляет, что ее зовут мисс Ханна Рук и пора бы это запомнить.
Миссис Рэтклифф пожимает маме руку, улыбается мне и предлагает нам сесть.
— Что ж, Финн, — начинает она. — Твоя мама связалась со мной по поводу клуба, и я попросила вас прийти и увидеться со мной сегодня, чтобы я могла тебя успокоить. Мы всего лишь даем нашим шестиклассникам возможность собраться вместе за завтраком и обзавестись новыми друзьями.
Я хочу сказать ей, что у меня лишь одна подруга, и она подала петицию против этого, а остальные идут только в надежде угоститься джемом или «Нутеллой», но боюсь, это прозвучит грубо.
— Вот в чем суть, — вступает мама. — Как вы знаете, Финн — мальчик чувствительный, и ему и так предостаточно нервотрепки с контрольными, без лишних мероприятий.
Миссис Рэтклифф улыбается, но по-прежнему смотрит на меня, а не на маму.
— Пойми, Финн, мы просто даем всем шестиклассникам возможность наилучшим образом подготовиться к тестам. Все ради вашего блага.
Мама выходит из себя. Только бы не сказала ничего плохого, но боюсь, именно это и надвигается.
— А вам стоит понять, — произносит мама тонким голосом, — что я вполне способна сама решить, что лучше для моего сына. И дело-то вовсе не в нем. Вы просто баллы для школы набираете. А я не позволю использовать моего сына в этих целях.
После этого я перестаю вслушиваться в слова, только в интонации.
Когда взрослые ссорятся на глазах детей, то говорят очень странными голосами, а выражения лиц совершенно не вяжутся со сказанным. Миссис Рэтклифф все время улыбается, мама все время кивает, но они ни в чем не согласны друг с другом. Знаю, беседа обо
