всячину, фотографии, грамоты по музыке. Затем доходим до моих книг по садоводству.
— Ого, какая у тебя подборка, — замечает Каз. — Ежели ты все их прочел, то можешь считаться экспертом.
— Хочу стать садоводом, когда вырасту. Вот еще почему мне не нравится школа. Все, что нужно знать, есть в этих книгах. А вот какой мне прок, если я буду разбираться в драккарах викингов?
— Вообще не знаю, кому это надо. У нас в Галифаксе викингов не то чтобы много.
Снова смеюсь и беру с полки книгу.
— Я однажды видел Алана Титчмарша. Он приходил в Тонг Гарден Центр. Подписал мне книгу о плетистых розах. — Показываю ей автограф.
— Обалденно. На экране этот парень тоже хорош, — замечает Каз. — Хотя он же из Йоркшира. А все самые лучшие люди оттудова.
— Я не оттуда. Я родился в Манчестере, папа с мамой в Чешире, а сюда мы все переехали, когда мне был год.
— Значит, ты почтил Йоркшир своим приездом, — заключает Каз.
— Ребята в школе дразнят меня за выговор.
— Какая разница, как ты говоришь. Важны слова, что вылетают из твоего рта, и то, насколько от сердца они идут, — отвечает Каз.
Удивительно — сама она немного коверкает слова и вряд ли сдала бы тест, зато в ее речах много смысла. Показываю ей еще книги, рассказываю, какой сад мечтал бы разбить однажды. А когда папа зовет нас к чаю, набираюсь смелости и выпаливаю тот вопрос, который хотел ей задать. Да, мы не должны обсуждать эту тему, но она изводит меня каждую ночь.
— Думаете, это я виноват?
Каз замирает, смотрит на меня и, судя по тому, какими грустными становятся ее глаза, понимает, о чем речь.
— Нет, милый. И никогда так не думай. Ты не виноват.
— Но если бы я не…
— Ш-ш-ш. — Она кладет руку мне на плечо и наклоняется ко мне. — Больше ни слова. Ни в чем ты не виноват. Ты самый храбрый мальчик из всех, кого я знаю.
Киваю, хотя сомневаюсь в ее правоте. Правда ли Каз так думает или просто говорит из вежливости, как все остальные?
— Той ночью вы назвали меня Терри, — вспоминаю я.
— Правда? Прости. Я тогда не очень соображала.
— Ничего страшного. Я просто рад, что вы тогда были рядом.
После. 4. Каз
Иду вслед за Финном вниз, а сама все еще прокручиваю в голове его слова. Я хотела обнять его еще раз, но побоялась, что опять расплачусь и испорчу ему чай. Его вина. Как будто он хоть в чем-то виноват. Бедняжка.
У них есть столовая. Не кухня, а отдельная комната с большим деревянным обеденным столом, стульями и окном, выходящим на их сад. Сомневаюсь, что прежде бывала в доме со столовой.
Мартин накрыл на стол. Повсюду циновки и салфетки. Чертовы салфетки. Интересно, что бы сказал Терри? Когда он сможет говорить. Сейчас-то брат ничего не скажет.
Посередине стола на циновке (у них есть циновки для всего, даже настольные циновки) стоит кувшин воды со льдом и дольками лимона. Я вспоминаю свой вчерашний ужин — горшок с лапшой, которую я заварила на общей кухне внизу и съела прямо на кровати.
— Будете вино, Каз? — спрашивает Мартин. — У нас есть красное или белое.
— О нет, спасибо. Мне и этого хватит, — говорю я, указывая на воду на столе. Теперь меня мучит совесть, что надо было принести с собой бутылку — хотя я и не могла себе ее позволить.
Думала, чай — это всего лишь пара бутербродов и кусок торта. И не ожидала ничего подобного.
Я сажусь рядом с Финном, а Мартин идет за нашей едой.
Стоит ему зайти, как по команде у меня урчит в животе.
— Похоже, я как раз вовремя. — Мартин улыбается, ставя тарелку передо мной. Словами не передать, насколько он прав.
— Финн говорит, вы работаете в кафе по ту сторону парка. Наверное, довольно беспокойное занятие. Пока обслужите клиентов, у самой вряд ли найдется минутка поесть.
— А, э… я там больше не работаю.
— Да? А где теперь?
— Прям щас нигде, но ищу местечко, — отвечаю я.
— Надеюсь, вскоре вам повезет, — отзывается Мартин.
Беру вилку и пробую макароны с сыром. Вкусно. Хотя, честно говоря, сейчас я бы что угодно съела, такая голодная.
— А почему вы ушли из кафе? — спрашивает Финн. — Из-за уровня гигиены?
— Финн, — упрекает сына Мартин.
— Все в порядке, — с улыбкой успокаиваю я. — Просто мы с начальницей не сошлись во взглядах.
Не хватает духу уточнить, что из-за него. Мальчик и так себя грызет. Нечего подбрасывать ему лишний повод. Продолжаю есть и спешу наполнить желудок, чтобы больше не бурчал и не смущал меня.
— Собираетесь искать работу в том же ключе или попытаетесь сменить род деятельности? — интересуется Мартин.
Он просто поддерживает вежливую беседу, но явно с луны свалился, если думает, будто у подобных мне есть выбор.
Или что полуграмотная Каз откладывала денежку в банк и теперь может спокойно переучиваться на архитектора в свое удовольствие.
— Я всю жизнь была официанткой, — отвечаю я. — Лучше держаться того, что хорошо знаешь.
— Тогда постарайтесь устроиться в кафе с пятизвездочным рейтингом, — просит Финн. — Тогда я смогу приходить и навещать вас.
Мартин качает головой.
— Уверен, Каз выбирает посерьезнее. У вас есть семья, Каз?
— Только младший брат.
— Его зовут «наш Терри», а в школе его дразнили злые дети, — отчитывается Финн.
— Вижу, сын вам прямо допрос устроил, — замечает Мартин.
— Мы просто знакомились поближе, — отвечаю я.
Финн кивает и принимается за макароны.
— Ох, я забыл чесночный хлеб, — спохватывается Мартин и исчезает на кухне.
За те две минуты, пока его нет, мне требуются титанические усилия, чтобы не запихать в себя остаток порции подчистую.
— Извините, — шепчет Финн.
— За что?
— Соус
