Ср. слова Гнедича из его письма к Батюшкову, от 2 сентября 1810 г.: «Все, кто читал перевод твой, ругают тебя достойно за то, что ты хочешь кинуть» (ПД). В «Отрывке из I песни „Освобожденного Иерусалима“» изображено войско крестоносцев и избрание в вожди Готфрида Бульонского. Батюшков сохраняет разделение поэмы на восьмистишия, но отказывается от формы октавы, так как он вообще не любил этой формы и в статье «Ариост и Тасс» даже называл ее «теснейшими узами стихотворства» (Соч., т. 2, стр. 151).
Повеждь — поведай, расскажи.
Галлы — в данном случае: французы.
Хоругвь трех лилий — знамя французской королевской фамилии с изображением лилий.
Иль-де-Франс — старинная французская провинция, буквально: «остров Франции»; его образуют несколько французских рек (Сена, Марна и др.).
Орангия — Оранж, княжество во Франции; с XI в. по XVI в. имело своих князей.
Пуйские стены — Апулийские стены (Апулия — область Италии).
Из дома Эстского — из рода феррарских герцогов Эсте; к нему принадлежал Альфонс II, придворным поэтом которого был Тассо.
Каринтия — древнее герцогство, находившееся на территории будущей Австрийской империи.
Свев — швед.
<Отрывок из XVIII песни "Освобожденного Иерусалима">
("Се час божественный Авроры золотой...")
Адские духи царствуют в очарованном лесе; Ринальд по повелению
Готфреда шествует туда, дабы истребить чары Исменовы.
Се час божественный Авроры золотой:Со светом утренним слиялся мрак ночной,Восток румяными огнями весь пылает,И утрення звезда во блесках потухает.Оставя по траве, росой обмытой, след,К горе Оливовой Ринальд уже течет.Он в шествии своем светилы зрит небренны,Руками вышнего на небесах возженны,Зрит светлый свод небес, раскинут как шатер,И в мыслях говорит: «Колико ты простер,Царь вечный и благий, сияния над нами!В день солнце, образ твой, течет под небесами,В ночь тихую луна и сонм бессчетных звездЛиют утешный луч с лазури горних мест.Но мы, несчастные, страстями упоенны,Мы слепы для чудес: красавиц взор влюбленный,Улыбка страстная и вредные мечтыПриятнее для нас нетленной красоты».На твердые скалы в сих мыслях востекаетИ там чело свое к лицу земли склоняет.Но духом к вечному на небеса парит.К востоку обратясь, в восторге говорит:«Отец и царь благий, прости мне ослепленье,Кипящей юности невольно заблужденье,Прости и на меня излей своей рукойИсточник разума и благости святой!»Скончал молитву он. Уж первый луч АврорыБлистает сквозь туман на отдаленны горы;От пурпурных лучей героев шлем горит.Зефир, спорхнув с цветов, по воздуху паритИ грозное чело Ринальда лобызает;Ниспадшею росой оружие блистает,Щит крепкий, копие, железная броняКак золото горят от солнечна огня.Так роза блеклая, в час утра оживая,Красуется, слезой Аврориной блистая;Так, чешуей гордясь, весною лютый змейВьет кольца по песку излучистой струей.Ринальд, блистанием оружья удивленный,Стопами смелыми — и свыше вдохновенный —Течет в сей мрачный лес, самих героев страх,Но ужасов не зрит: в прохладе и теняхТам нега с тишиной, обнявшись, засыпают,Зефиры горлицей меж тростников вздыхают,И с томной сладостью журчит в кустах ручей.Там лебедь песнь поет, с ним стонет соловей,И гласы сельских нимф и арфы тихоструннойНесутся по лесу как хор единошумный.Не нимф и не сирен, не птиц небесных глас,Не царство сладкое и неги, и заразМечтал найти Ринальд, но ад и мрак ужасный,Подземные огни и трески громогласны.Восторжен, удивлен, он шаг умерил свойИ путь остановил над светлою рекой.Она между лугов, казалось, засыпалаИ в зеркальных водах брега образовала,Как цепь чудесная, вкруг леса облегла.Пространство всё ее текуща кристаллАДрева, соплетшися ветвями, осеняли,Питались влагою и берег украшали.На водах мраморных мост дивный, весь златой,Явил через реку герою путь прямой.Ринальд течет по нем, конца уж достигает,Но свод, обрушившись, мост с треском низвергает.Кипящие валы несут его с собой.Не тихая река, не ток сей, что весной,Снегами наводнен, текущими с вершины,Шумит и пенится в излучинах долины,Представился тогда Ринальдовым очам.Герой спешит оттоль к безмолвным сим лесам,В вертепы мрачные, обильны чудесами,Где всюду под его рождалися стопами(О, призрак волшебства и дивные мечты!)Ручьи прохладные и нежные цветы.Влюбленный здесь нарцисс в прозрачный ток глядится,Там роза, цвет любви, на терниях гордится;Повсюду древний лес красуется, цветет,Вид юности кора столетних лип берет,И зелень новая растения венчает.Роса небесная на ветвиях блистает,Из толстыя коры струится светлый мед.Любовь живит весь лес, с пернатыми поет,Вздыхает в тростниках, журчит в ручьях кристальных,Несется песнями, теряясь в рощах дальных,И тихо с ветерком порхает по цветам.Герой велик и мудр, не верит он очамИ адским призракам в лесу очарованном.Вдруг видит на лугу душистом и пространномВысокий мирт, как царь, между дерев других.Красуется его чело в ветвях густых,И тень прохладная далеко вкруг ложится.Из дуба ближнего сирена вдруг родится,Волшебством создана. Чудесные мечтыПрияли гибкий стан и образ красоты.Одежда у нее, поднятая узлами,Блестит, раскинута над белыми плечами.Сто нимф из ста дерев внезапу родилисьИ все лилейными руками соплелись.На мертвом полотне так — кистию чудеснойИзображенный — зрим под тению древеснойЛик сельских стройных дев, собрание красот:Играют, резвые, сплетяся в хоровод,Их ризы как туман, и перси обнаженны,Котурны на ногах, власы переплетенны.Так лик чудесных нимф наместо грозных стрелЗлатыми цитрами и арфами владел.Одежды легкие они с рамен сложилиИ с пляской, с пением героя окружили.«О ратник юноша, счастлив навеки ты,Любим владычицей любви и красоты!Давно, давно тебя супруга ожидала,Отчаянна, одна, скиталась и стенала.Явился — и с тобой расцвел сей дикий лес,Чертог уныния, отчаянья и слез».Еще нежнейший глас из мирта издаетсяИ в душу ратника, как нектар сладкий, льется.В древнейши, баснями обильные века,Когда и низкий куст, и малая рекаДриаду юную иль нимфу заключали,Столь дивных прелестей внезапу не рождали.Но мирт раскрыл себя... О призрак, о мечты!Ринальд Армиды зрит стан, образ и черты,К нему любовница взор страстный обращает,Улыбка на устах, в очах слеза блистает,Все чувства борются в пылающей груди,Вздыхая, говорит: «Друг верный мой, приди,Отри рукой своей сих слез горячих реки,Отри и сердце мне свое отдай навеки!Вещай, зачем притек? Блаженство ль хочешь пить,Утешить сирую и слезы осушить,Или вражду принес? Ты взоры отвращаешь,Меня, любовницу, оружием стращаешь...И ты мне будешь враг!.. Ужели для враждыВоздвигла дивный мост, посеяла цветы,Ручьями скрасила вертеп и лес дремучийИ на пути твоем сокрыла терн колючий?Ах, сбрось сей грозный шлем, чело дай зреть очам,Прижмись к груди моей и к пламенным устам,Умри на них, супруг!.. Сгораю вся тобою —Хоть грозною меня не отклони рукою!»Сказала. Слез ручей блестит в ее очах,И розы нежные бледнеют на щеках.Томится грудь ее и тягостно вздыхает;Печаль красавице приятства умножает,Из сердца каменна потек бы слез ручей —Чувствителен, но тверд герой в душе своей.Меч острый обнажил, чтоб мирт сразить ударом;Тут, древо защитив, рекла Армида с жаром:«Убежище мое, о варвар, ты разишь!Нет, нет, скорее грудь несчастныя пронзишь,Упьешься кровию твоей супруги страстной...»Ринальд разит его... И призрак вдруг ужасный,Гигант, чудовище явилося пред ним,Армиды прелести исчезнули, как дым.Сторукий исполин, покрытый чешуею,Небес касается неистовой главою.Горит оружие, звенит на нем броня,Исполнена гортань и дыма, и огня.Все нимфы вкруг его циклопов вид прияли,Щитами, копьями ужасно застучали.Бесстрашен и велик средь ужасов герой!Стократ волшебный мирт разит своей рукой:Он вздрогнул под мечом и стоны испускает.Пылает мрачный лес, гром трижды ударяет,Исчадья адские явились на земле,И серны молнии взвились в ужасной мгле.Ни ветр, ни огнь, ни гром не ужаснул героя...Упал волшебный мирт, и бездны ад закроя,Ветр бурный усмирил и бурю в облаках,И прежняя лазурь явилась в небесах.
Между августом 1808 и первой половиной 1809
