этом прямого столкновения и постепенно отступая без потерь все выше и
выше. Представлялось совершенно невозможным, чтобы носильщики бочонков с
порошком, начав восхождение с самого низа, смогли в таких условиях
донести свою ношу до цели. Однако, даже если бы им это удалось, их
взорам предстала бы пропасть и поднятый мост на той стороне.
Но самая главная проблема была даже не в этом. О ней не судачили в
"Когте", ибо о ней, помимо Ришарда и нескольких его особо доверенных
подчиненных, знал только я.
У Йорлинга просто-напросто не было больше порошка.
Ну, точнее говоря, несколько фунтов у него еще оставалось.
Возможно, два-три десятка, или даже чуть больше. Но произвести новые он
не мог. Прежде, чем покинуть Норенштайн, я, разумеется, привел заслонки
смешивающей машины в нерабочее положение. Она по-прежнему могла выдавать
на выходе смесь, но — из бесполезных, лишних ингредиентов.
И, очевидно, поэтому в нескольких ярдах от того места, где я сидел,
к стене трактира было пришпилено объявление. Надо полагать, посланцы
Йорлинга ездили по всем дорогам с целыми пачками таких, веля хозяевам
постоялых дворов и гостиниц вывешивать их на видном месте. Объявление
возвещало о крупной награде за поимку "алхимика Дольфа, он же именуемый
Бертольд", разыскиваемого "за злокозненное мошенничество и воровство".
Ай, молодец, Ришард. Смекнул, что если объявить розыск "за измену" и
даже за убийство, то у йорлингистского изменника в лангедаргском краю
сразу найдется немало сочувствующих. А если вменить в вину "чернокнижие
и колдовство", добычу может перехватить церковь, да и риск самосуда
слишком велик. А воров и мошенников не любит никто, но и ненавидят тоже
не до истерики.
Вопреки обычному формату такого рода объявлений, ловить меня
следовало исключительно живым. За мертвого награда не полагалась.
Тем не менее, я спокойно сидел рядом с этой афишкой и слушал
разговоры в зале. Во-первых, абсолютное большинство посетителей трактира
не умеют читать. Во-вторых, у меня нет особых примет, и под то описание,
что изложено в тексте, можно подвести чуть ли не любого взрослого, но не
старого мужчину с темными волосами. Более того — в войске Йорлинга я
брился, а сейчас оброс и выгляжу старше. У меня быстро растет борода;
мне это никогда не нравилось, но вот теперь пригодилось. В-третьих, в
этих местах любые йорлингистские указы и объявления встречаются без
энтузиазма, хотя, впрочем, на это закладываться уже не стоит — сумма
вознаграждения для многих перевесит их грифонский патриотизм.
То, что преступника может сопровождать девочка, в тексте тоже было
упомянуто. И ее также следовало задержать. Правда, ее приметы
указывались совсем уж расплывчато — "лет от 11 до 14, волосы черные". И
все. Оттого, очевидно, специально было подчеркнуто, что хватать ее
следует только вместе с Дольфом-Бертольдом — иначе ретивые охотники
переловили бы половину детей женского пола в Империи. Имя девочки
осталось для йорлингистов неизвестным.
Ну что ж, Ришард. Ты сделал все, что мог. Теперь моя очередь.
И вот уже вторые сутки я мерз в засаде возле горной тропы. Накануне
мимо прошла группа простолюдинов в кожаных доспехах, но я пропустил их,
не выдав себя. Во-первых, их было больше, чем стволов в огнебое. А
во-вторых, такого не пустят дальше казарм. К Лоису в этом обличии не
подобраться.
А наутро началась эта чертова метель, превратив мое и без того не
слишком комфортное сидение в сущий кошмар. И главное — в бесполезный.
Никто не поедет наверх в такую пору…
Я в очередной раз переменил позу, вытягивая затекшие ноги,
пошевелил замерзшими пальцами в сапогах. Затем вновь безнадежно
посмотрел на дорогу внизу — и замер.
По дороге поднимались трое всадников. Здесь она была еще достаточно
широкой, так что они ехали рядом, а не друг за другом. В центре — рыцарь
в латах. Двое других — в простых кольчугах, очевидно, дружинники.
Отлично. То, что надо.
Я вновь скрылся за камнем, еще раз проверил огнебой и принялся
ждать. Наконец сквозь завывания ветра до меня донесся перестук копыт. Я
выждал еще немного, пока с моей позиции не стали видны над камнем
верхушки их шлемов.
— Стойте! — крикнул я. — Пароль?
— А кто ты такой, чтобы спрашивать у меня пароль? — откликнулся
надменный, хотя и слегка охрипший голос. Надо полагать, рыцарь. Шлемы,
тем не менее, остановились.
— Стража его светлости герцога Лоиса! — ответил я. Нет сомнения,
что таковая и в самом деле стережет подступы к Блюменралю. Но не здесь,
а еще выше.
— Я не имею привычки разговаривать с камнями, — насмешливо
откликнулся рыцарь. — Покажитесь, посмотрим, какая вы стража.
Ну ладно, делать нечего. Я поднялся в полный рост и стал виден им
где-то по грудь. Огнебой я держал опущенным, и его они за камнем не
видели. Не видели они и того, что другого оружия у меня нет. Меч
Гринарда пришлось продать, точнее, обменять у кузнеца на заказанные мною
предметы. Кузнец, вероятно, был удивлен и таким заказом, и такой формой
оплаты, но вопросов задавать не стал…
— Это все? — насмешливо скривил губы рыцарь, с недоверием
разглядывая мое одеяние. Впрочем, горцы и в самом деле нередко носят
зимой нечто подобное. Забрало рыцаря было поднято, и я хорошо видел
молодое лицо — ему было не больше двадцати пяти. — И ты хочешь, чтобы я
поверил, будто дорогу охраняет один-единственный часовой? А что будет,
если мы просто поедем дальше?
— Вас застрелят мои товарищи, — невозмутимо ответил я. — В эту
самую минуту вы на прицеле их арбалетов.
— Пусть покажутся, — потребовал рыцарь, тщетно оглядывая склон в
поисках убежища стрелков. Действительно, столь хорошего укрытия, как мой
камень, поблизости больше не было. Хотя в горах, да еще в плохую погоду,
можно чуть не в упор смотреть на какую-нибудь щель и не видеть ее.
— Только после того, как назовете пароль, — стоял на своем я. — Мы
не выдаем наши позиции неизвестно кому.
— Тогда сперва назови отзыв.
Я мог бы продолжать спорить, что отзыв — на то и отзыв, что
говорится после пароля, но уже понял, что идея узнать пароль самым
простым способом провалилась.
— Ладно, — сказал я, выходя из-за камня на дорогу прямо перед
мордами коней, — попробуем по-другому.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
