его внешнего облика, она вынужденно признала, что он красив, но …все-таки, красивее её возлюбленного Войцеховского он не был. Его красота была слишком тонкой, слишком изящной, слишком такой породной, что скрадывала всю его мужскую харизму. Войцеховский был мужественен, более широкоплеч, более высок, не так изящен и не так утончен и это было притягательнее для женщины, так как подсознание воспринимало на животном инстинкте сильного продолжателя своего потомства. А в этой внешности, что — то чувствовалось недосягаемым и граничащим с вырождением! Хотя, слова для этих определений в тот момент еще не находились так сразу, но, подсознание улавливало все с точным попаданием в цель.
Перехватив взгляд Анни, князь Павловский проговорил:
— Вот и Феликс Николаевич, собственной персоной.
Анни отвела взгляд и про себя подумала — мне как-то даже с моим кавалером комфортнее.
Они было снова хотели встать на очередной танец, но к ним подошла интересная пара.
Женщина в темно фиолетовом платье, с огромным пером в высокой прическе и мужчина почтенных лет, с усами. Лицо его было светлым и очень располагающим. Слабый рот, под густыми усами выдавал человека доброго и творческой направленности. Внешне они были совершенно разные в паре и даже не предполагалось, что это муж и жена. Анни четко уловила как внутренне напрягся её кавалер, князь Павловский и подумала, вероятно, что к ним подошли люди очень высокопоставленные. Так и оказалось. Темноволосая дама приветливо улыбнулась, оголив щербинку в передних зубах и машинально вытянувшись, князь Павловский поспешил представить им свою спутницу. Оказалось, что Анни выпала честь быть представленной Милице Николаевне и Петру Николаевичу Романовым. И как мы уже знаем, в девичестве дочь черногорского короля Негоша, сербской принцессе, Милице Черногорской. Женщина приятной полноты с озорством в глазах была искренне удивлена тому, что у Анни, венгерке по национальности, совершенно светлые волосы и глаза и уж никак она не походила на мадьярочку. Они прогуливались по дворцу, совершенно не испытывая в их возрасте желания танцевать и решили познакомиться с совершенно новым лицом, появившемся в светском обществе, и это было простое любопытство, не более.
— Вы проездом или надолго решили обосноваться в нашей столице? — сразу осведомилась Милица Николаевна.
Это были частые, шаблонные вопросы, от которых Анни уже достаточно устала и притом, в центре зала стала возникать некая повышенная суета и ей хотелось туда. Ах, если бы не требовалось выдерживать эту светскую почтительность!
Она терпеливо, с напускной учтивостью давала ответы на небольшой допрос, как один из вопросов поверг её в некоторое удивление.
— У нас с вами, вероятно, имеются общие знакомые, если вы родом из Будапешта. Вы же хорошо знаете графиню фон Газейштард? — спросила Милица Николаевна.
Пузырьки шампанского ударили в нос, и она машинально поднесла руку, прикрывшись. «Господи, как тесен мир!» — подумала она и темные ассоциации нахлынули внезапно, омрачив такие веселые моменты этого вечера.
— Имею честь — кратко ответила она, чем слегка обескуражила княгиню Милицу. Ее нос, с легкой горбинкой, еле заметно сморщился, она задумалась, расспрашивать ли ей новую знакомую дальше? Как бы ей этого не хотелось, это были дамы высшего общества, чьи манеры «отполировывались» годами гувернерами и учебой в Смольном соборе.
— Еще бы вы её не знали! — решила быть прямолинейной княгиня. — Если эта фамилия широко известна в нашей столице своим милосердным меценатством, то у себя на родине тем более.
Анни в очередной раз ударили в нос пузырики шампанского и она машинально отвернулась, вызвав улыбку у стоявших рядом мужчин.
Князь Петр Николаевич, в ту же минуту, с учтивостью качнув головой, жестом указал князю Павловскому на возможность оставить дам беседовать о своем о женском, а у них свои разговоры. Они отошли.
И вот тут Анни, почему-то захотела просто выпасть из затвердевшего отточенного светского этикета и стать искренней и естественно выражать свои мысли и эмоции. А может её так как остальных не выстругала школа светского поведения?
— А я вызываю впечатление светской дамы? — неожиданно задала она вопрос Милице и её забавляло наблюдать, как её черные восточные брови поползли вверх. Милица воистину растерялась в поиске ответа, так как была напрочь «огорошена» этим вопросом.
Но… ответ все же последовал.
— А вы полагаете, что на этом балу могут присутствовать люди другого сорта?
— Я не полагаю, простите меня. Я знаю. Это я. У меня титул графский, но родители мои совершенно люди не из высшего общества. Мне просто посчастливилось выйти замуж за человека высокородного — и ловя заигравшие эмоции в лице княгини Милице, забавляясь этим, продолжала. — Я графиню фон Газейштард знаю только отдаленно. Она родом не из Будапешта, но уже несколько лет проживает со своим супругом в столице Венгерского королевства. С такой родословной как моя, она таких людей к себе не приглашает на приемы.
Княгиня Милица Николаевна быстро справилась со своим замешательством. Ее карие глаза сначала серьезно буравили лицо Анни, но потом резко изменились, видимо, в мыслях и повеселели.
— Если вы так открыто говорите об этом, значит это вас трогает за живое. Но …милая моя, графиня фон Махель, поверьте, что это все уже не так актуально на сегодняшний день. Я даже поведаю вам большой секрет. Вот, например, родной брат нашего дорогого императора, Николай Николаевич, чуть не женился на дочери купца из Гостинного ряда. А сколько наших повес волочиться за балеринами Мариинского театра, и только их матушки, закореневшие в своих старинных традициях, еле разбивают эти пары. Пришли другие времена, матушка моя, сейчас все решают деньги и только они! Сколько разбогатевших купцов выстраивают себе дворцы, в роскоши не уступающих особам императорских кровей и вхожи в общество. — И она взяла как старшая сестра, вдруг Анни под локоть, и они медленно пошли туда, кое направление задала княгиня. А она оживленно продолжала Анни вещать. — А знаете, у вас то, в Будапеште, как раз-таки, традиции в светском обществе более закостенелые. А у нас, еще со времен императора Петра Первого — эти традиции стали разрушаться. А потом и при императрице Елизавете и Екатерине. Вы успели уже познакомиться с нашей увлекательной русской историей? — спросила.
Анни в этот момент так расположилась сердцем к этой женщине, к её неординарной реакции на её слова. Машинально остановившись, она развернулась корпусом
