в сердцах и Юсупов, глянув на неё, рассмеялся. — Сима. Вам ли обижаться? Ни для кого давно не секрет, что на балах, никто больше вас не собирает воздыхателей. — И тон его голоса говорил о том, что они с Гричич давние приятели. — Я еще и потому так сказал, что вы, как яркий огонек среди нарядов черного цвета, и я верю, когда вы говорите, что это второй бал в вашей жизни. Сейчас наши дамы следуя моде, предпочитают только черные тона.
Когда граф Юсупов заговорил о бальных нарядах, только выпив изрядное количество шампанского, Серафима позволила себе криво усмехнуться, что, впрочем, не ускользнуло от взгляда графа.
— Сима, ты уже успела поведать нашей незнакомке, что хозяин данного бала предпочитает наряжаться в женские наряды? — спросил он.
Анни чуть не поперхнулась шампанским. Она не поняла сейчас, сказано это было с долей шутки или это было правдой.
Серафима спешно пригубила шампанское и глотнув, ответила.
— Зачем мне об этом распространяться, если она сама все увидела бы. Вы разве не собираетесь сегодня поразить публику чем-то диковинным?
Юсупов промолчал. Анни не сводила с него глаз, а после услышанного — просто как девочка, и до неё дошла догадка, что, уже пробыв на балу изрядно длительное время, они все были под «шафе» и граф Юсупов был не исключение.
В его взгляде появилось что-то задорное и он, протянув руку Анни, неожиданно предложил.
— Позвольте, как хозяин бала, я позволю себе украсть вас у ваших друзей. — И они молча продефилировали вдоль ряда стульев и вышли из бального зала. Они вышли в «зеленую гостинную». Она не знала, о чем с ним разговаривать. Он начал первым.
— Вам не холодно в нашей Северной столице, после Будапешта? — и его вопросы напоминали иронию.
Она утвердительно качнула головой.
— Холодно. У нас нет таких снежных зим.
— А где вы здесь проживаете?
— Я живу с подругой на улице Чайковского.
— А где вы так великолепно выучили русский язык?
— Вот моя подруга меня взяла на поруки.
— Вы уже успели прочитать что-нибудь из нашей русской литературы?
— Нет. Вот разве что только немножко об вашей истории.
— И что же вы узнали о нашей истории?
— Мне рассказали о императорах, которые жили в Зимнем дворце, о восстании дворян в декабре на Сенатской площади.
Он не на долго отошел и дернул за звонок на двери. Появился лакей и на французском он отдал тому какое-то распоряжение. Все удивляло Анни в этом дворце. Хоть она уже, как мы сказали, была под «шафе», она удивилась тому, что даже лакеи в этой семье знали французский язык. Ей даже подумалось, что она ослышалась. — Вы с вашими лакеями разговариваете на французском? — не постеснялась спросить она.
— Кес ки се? — чудачась, весело проговорил он. — Не со всеми. Но очень многие не дурно знают разговорный французский. Писать не умеют, но хорошо понимают.
У Анни выражение лица было такое, словно все пары шампанского выстрелили в голову.
— Не смущайтесь — проговорил граф Юсупов. — Эти лакеи с нами с рожденья, и когда каждый день слышишь французскую речь, понимать начинаешь её практически.
— Похоже, вот так и я выучила русский язык.
— Вы обязательно прочтите нашу поэзию, вы полюбите его еще больше. Я советую Пушкина, это непревзойденное мастерство! Он же изобретатель совершенно нового стиля в поэзии.
Вот почему так, на каждом шагу она уличается в невежестве и начинает чувствовать себя «белой вороной», нечаянно залетевшей в форточку богатого и знатного дома, живя на улице.
— Я видел, как вы танцуете — вдруг заговорил он об этом. — Это завораживающе!
— Почему?
— И при всем том, вы говорите, что второй раз на балу.
Она не понимала к чему он это клонит.
— Нет, нет, не смущайтесь. Я этому безоговорочно верю. Но… я-то, имел огромный опыт увеселительных мероприятий. И сегодня увидев вас, думаю, забыть уже не смогу.
Анни насторожилась. Речь графа Юсупова приняла совершенно откровенный оттенок, а не зная его ни как человека, не имея должного опыта общения с мужчинами такого ранга, она отказывалась понимать намерение, с которым он принялся беседовать.
Лакей вкатил столик на колесиках с фруктами и несколькими разновидностями напитков. И Анни узнала бутылку того великолепного ликера, которым её с самого начала угощала Зинаида Николавна Юсупова.
— Что вы желаете? Игристое «Абрау-Дюрсо», Абсент, Голицынское шампанское, ореховый ликер?
— Ликер — тут же ответила Ани. И ей был подан широкий бокал этого тягучего, сладкого напитка. В вазочке красовалась клубника, виноград, дольки засахаренного персика и конфеты.
Юсупов продолжал, не отрываясь разглядывая лицо женщины.
— В моих словах нет никаких намеков и подоплеки — проговорил и слово «подоплека», было не понято. — Вы как неискушенный подросток, которому еще не навязали как униформу светский этикет, дежурные речи и улыбки. Вы так естественны! Не заботитесь о том, какое воспроизводите на окружающих впечатление и просто веселитесь в свое удовольствие. Это ценно! Никогда не меняйтесь, зачем такую красоту как ваша гробить корсажем светских манер.
Не зная, в принципе, о чем с ним дальше разговаривать, она также стала держать вызов его откровенности. И вопрос у неё был такой — Я так много на балу и в салоне мадам Серафимы Гричич слышу такое имя — отец Григорий, кто он и почему так популярен у вас?
— У меня он не популярен — несколько холодно ответил граф. — Но, лицо он занятное. Наш государь его очень уважает, сильно приблизил к своей семье. Но …я, думаю, это скоро закончиться. Не он первый, не он последний. В нашей Северной столице столько перебывало уже разных магов, чудотворцев, юродивых!
— Так он кто? Он маг?
— Он, его считают чудотворцем.
— И что он чудного делает?
— О, милая моя, по этой части вам лучше поговорить с мадам Симой, я далек от этой темы. Вы лучше расскажите, какая судьба забросила вас в нашу страну?
— Меня все время об этом все спрашивают, и с таким удивлением, что у меня
