Действительно, повсюду на самых больших деревьях были вырезаны огромные таинственные символы бушрейнджеров, то ли как условный знак вблизи тропы, то ли как запрет заходить в лес.
По крайней мере, так предположил Тотор.
— Удивительно, — проговорил он, — позади нас честные люди, которые вешают за шеи нарушителей закона. Впереди — разбойники, которые вешают за ноги тех, кто нарушает их правила. Случай сложный, и я задаюсь вопросом, что же нам делать?
— Поедем вперед, — сразу предложил Меринос, — разбойники еще не собирались отрезать мне голову… С ними будет легче сговориться.
Тотор пожал плечами.
— Пусть так! — сказал он и, как человек, который никогда не отступает от принятого решения, стал седлать и взнуздывать лошадей. Это было нелегкое дело: белая кожа все еще пугала животных. Только через час молодые люди вскочили в седла и пустили коней крупной рысью.
Они двигались между деревьями-призраками, завороженные нерушимой тишиной смерти, под палящими лучами солнца, которое обращает в уголь иссохшие деревья и еще более выделяет синеватую окраску прерий[89].
Так тянулись долгие часы, пока всхрапывающие, покрытые пеной лошади не остановились.
— Ну и местечко, нечего сказать! — сказал Тотор, отирая лоб. — Но куда же запропастились жители? В конце концов это становится однообразным!
— Да, да, однообразным, — как послушное эхо повторил Меринос. — Я многое дал бы за то, чтобы услышать хоть что-нибудь: пение птицы, крик животного, человеческий голос. Какой-то туман обволакивает мою душу…
Точно злобная фея услышала желание американца и тотчас исполнила его. Издали долетели звуки, схожие и с тявканьем шакалов, и с волчьим воем, и с визгом терзаемой собаки, но в целом не похожие ни на что.
Встревоженные лошади насторожили уши и, коротко заржав, поскакали во весь опор, точно охваченные безумным испугом.
— Какая-то адская свора гонится за нами! — сказал Тотор.
Несмотря на бешеную скачку, странные звуки приближались, делались все ужасней, все отчетливей. Неведомые животные настигали коней.
Молодые люди обернулись и в ста метрах за собой увидели свору — около пятидесяти чудовищных зверей, которые неслись за ними со страшным воем.
Дикие австралийские собаки? Но динго[90] всегда молчат, и они вдвое меньше. Волки? Их нет на этом континенте.
Еще несколько прыжков, и страшные звери, летящие с поистине непостижимой скоростью, догнали лошадей и стали хватать их за ноги. Бедные кони заржали, отбиваясь копытами от злобных преследователей. При виде крови всадники переглянулись:
— Они растерзают нас!
Между тем незаметная ограда перерезала им путь: это была одна из тех проволочных сеток, которые скваттеры[91] ставят, чтобы отделять одно пастбище от другого и не позволять смешиваться стадам.
Тотор наконец увидел тонкую железную сетку и воскликнул:
— Во весь опор! Нужно перескочить, не то погибнем.
Молодые люди пришпорили лошадей, животные напрягли все свои силы. Ограда возвышалась метра на два, самое меньшее.
Сделав невероятный прыжок, чистокровные кони очутились по ту сторону сетки.
Спасены? Нет еще! Но хотя бы минутная передышка. Воющая стая остановилась перед сеткой и стала бешено рвать ее зубами.
Выдержит ли тонкая железная проволока? Нет, это невозможно!
Лошади дрожали, вырывались, но Тотор снял с себя куртку, накрыл ею голову своего коня и завязал рукава под челюстью, крикнув Мериносу:
— Сделай так же.
Ослепленная лошадь Тотора успокоилась. Отважный молодой человек соскочил на землю, держа в одной руке карабин, в другой револьвер. Перед ним горели, как багряные угли, глаза, зияли кроваво-красные, полные пены пасти. Он мысленно сказал себе:
«Собаки… помесь датских догов[92] с динго. Эти звери сильны, как львы, и кровожадны, как тигры. Нет, постой!»
Один из псов, серый, с широкой грудью, с ловкостью пантеры подпрыгнул, метнулся поджарым телом на решетку, которая лишь немного задержала, но не остановила его.
Он уже спрыгивал с другой стороны, когда Тотор поднял револьвер, и в перегретом воздухе щелкнул негромкий выстрел.
Пес упал через голову и, простреленный насквозь, стал кататься и биться в судорогах.
— Один готов, — сказал парижанин. Тут он наступил на что-то и вскричал: — Но в какую тухлятину мы угодили?.. Что за вонь!
Однако промедление было действительно смерти подобно. Тотору и Мериносу ничего не оставалось, как ожесточенно сражаться против озверевшей своры, которая вот-вот прогрызет ненадежную преграду.
С американским хладнокровием Меринос подошел к сетке.
Через ее петли, стреляя в упор, он без единого промаха уничтожал взбесившуюся стаю.
Тотор подкарауливал собак, которые пытались перескочить через ограду. С необыкновенной ловкостью он убивал их, так сказать, на лету и каждый раз приговаривал:
— Получай, грязная псина! Больше не будешь прыгать, чтобы полакомиться моей филейной частью!
За револьверами пошли в ход карабины. Друзья перезарядили оружие и продолжили стрельбу. Уже больше половины врагов лежали на земле. Пули, что насмерть сразили одних, рикошетом ранили других псов, и те жалобно скулили.
Поле битвы было усеяно трупами, окрасившими землю в красный цвет, как на бойне.
Атака захлебнулась…
— Ну, — сказал Меринос, — еще залп!
Два друга выстрелили. Несколько собак упали, а уцелевшие, всего какой-нибудь десяток, отошли. Они не совсем отказались от нападения, но благоразумно спрятались за сухие деревья, сели и громко завыли, как на волчьей охоте.
— Победа, победа! — закричал Тотор, подбрасывая в воздух свой карабин, как араб на джигитовке. — Но откуда все-таки этот ужасный запах? Смотри, что за падаль валяется у нас под ногами? Слой не меньше фута, и конца ему не видно!
— Могу ответить, так как много слышал об Австралии. То, что покрыло всю почву, насколько хватает глаз, — это тела кроликов, подохших от голода!
ГЛАВА 10
Бич. — Почему засох лес? — Подальше от трупов. — Удивление Тотора. — Автомобиль в пустыне. — Преследование. — Подозрительный маневр. — Засада. — Битва. — Побеждены превосходящими силами! — Похищение. — На полной скорости.
Странная вещь случилась с индийским царем Сирханом, который жил в начале V века. Мудрец брамин Сиса изобрел шахматы. Он научил царя игре, и Сирхан был так восхищен ею, что в благодарность предложил брамину самому определить себе награду.
