— Мы понимаем, что подобное известие может выбить из колеи кого угодно, — голос Всеславы был по-прежнему тих, но в нем появились маленькие льдинки, — и готовы оставить без внимания этот инцидент.
Ярко-зеленые глаза королевы остановились на Ярославе. Поняв, что осталась в одиночестве, долговязая жрица покорно склонила голову:
— Надеюсь, вы сможете простить меня, ваше величество.
Королева молча перевела взгляд на Мирославу:
— Мы можем пойти проститься с Вестником.
Просторная комната, в которой оказались жрицы, располагалась в левом крыле Зеленого Дома, полностью отданного под личные покои ее величества. Высокие окна были плотно занавешены тяжелыми, темно-зелеными шторами, золотые бра на обитых шелком стенах не горели, и в помещении царил траурный полумрак. Тело Вестника покоилось в резном ковчеге, установленном в центре комнаты. Длинные белые волосы мальчика были аккуратно зачесаны назад, оставляя открытым высокий чистый лоб, перехваченный золотым обручем. Маленькое лицо ребенка заострилось, кожа приобрела неестественную, прозрачную белизну, а на глазах, по обычаю людов, лежали крупные золотые монеты. Он был одет в простую холщовую рубашку, украшенную по вороту тонкой зеленой вышивкой, и такие же простые штаны.
Жрицы столпились вокруг ковчега и несколько минут горестно всматривались в безжизненное лицо Вестника.
— Отчего он умер? — негромко спросила Ярослава.
— Мощь Колодца Дождей сожгла его.
Глаза высокой жрицы снова вспыхнули.
— Ты издеваешься над нами, королева? — прошипела она. — Он же Вестник! Его сердце могло выпить весь Колодец!
— Он был еще дитя! — закричала в ответ Всеслава. — Он был слаб! Колодец сжег душу Вестника!
— Ты специально ускоряла его обучение!
Это обвинение было уж совсем надуманным. Все жрицы Зеленого Дома участвовали в составлении программы и обучении Любомира. Каждый его шаг просчитывался, выверялся и выносился на обсуждение.
— Возможно, ошиблись мы все, — произнесла Мирослава, — и вина за гибель Вестника ложится на каждую из нас.
Громкий, надтреснутый голос старой жрицы прервал разгорающийся конфликт. Мирослава с достоинством поправила свои длинные седые волосы и, подойдя к ковчегу, нежно взяла ребенка за руку. Тонкая кисть мальчика утонула в морщинистой руке, и в комнате наступила гнетущая тишина. Казалось, жрицы даже перестали дышать, стараясь не мешать Мирославе. Некоторое время старуха молчала, устало прикрыв глаза, и, наконец, объявила:
— В нем нет яда или железа. Тело и дух Вестника были спокойны перед смертью. — Она открыла глаза и обвела взглядом жриц. — Он умер сам.
Горестный вздох пронесся по комнате. Разочарованная Ярослава попыталась что-то сказать, но передумала: авторитет старой жрицы никто не подвергал сомнению.
— Я донесу эту весть до баронов.
— Это обязанность королевы, моя милая, — прервала ее Всеслава. — Я объявила приход Вестника, и я объявлю, что мы потеряли его.
— Баронам вряд ли понравится эта новость. В доменах готовились к большой войне.
— В доменах поторопились. В ближайшее время Зеленый Дом вряд ли будет вести серьезные боевые действия.
— Да, королева, — жрицы склонили головы.
— Сегодня вечером я жду баронов в Зеленом Доме. Надеюсь, на общем совете мы сможем выработать стратегию развития Великого Дома Людь.
— Да, королева, — повторили жрицы.
Теперь Всеслава снова стала королевой, полновластной хозяйкой Зеленого Дома.
— Я жду вас в полночь. Вместе с баронами.
Оставшись одна, Всеслава подошла к большому зеркалу, висящему на стене, и, сдернув закрывающий его черный шелк, внимательно посмотрела на свое отражение. Глубокая вертикальная морщина на лбу, круги под глазами, складки... Стилисты не зря потратили несколько часов, создавая на ее лице маску скорби.
«Надеюсь, жрицам понравилось. Пусть видят, как тяжелое известие подкосило их красавицу-королеву».
Но перед баронами она предстанет совсем другой. Не сломленной, а уверенной в себе, вызывающей восхищение и поклонение. Бароны должны быть уверены в своей королеве и ее власти. Особенно теперь, когда их будущее вновь тесно связано.
Женщина нахмурилась. Оставалось самое главное.
Она подошла к ковчегу и, вытащив из складок юбки маленький хрустальный флакончик, поднесла его к носу мальчика. По комнате распространился резкий пряный запах. Безжизненное лицо ребенка медленно порозовело, на шее запульсировала жилка, скривились тонкие губы, и медленно, тяжело застучало сердце Вестника.
«Сколько же в тебе силы, щенок, — подумала Всеслава, глядя на быстро оживающего Вестника, — раз ты смог обмануть даже жриц Зеленого Дома».
На секунду, на одно мгновение в ней шевельнулась неуверенность в своих силах. Сумеет ли она...
Мальчик застонал и открыл глаза.
Всеслава взяла себя в руки. Она медленно закрутила золотую крышечку флакона и, спрятав его в складках юбки, нагнулась к ребенку:
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — улыбнулся в ответ Любомир и, приподнявшись, огляделся. — Они ушли?
— Да.
— Хорошо, — повторил мальчик, выбрался из ковчега, но, едва оказавшись на ногах, зашатался, и королева была вынуждена поддержать его.
Было видно, что спектакль отнял у Вестника много сил. Продолжая держать Всеславу за руку, он с удивлением посмотрел на свои дрожащие пальцы и недовольно буркнул:
— Неужели мы не могли обойтись без этого?
— Нет, — твердо ответила королева, — жрицы и бароны Зеленого Дома должны быть уверены в твоей смерти. Мы уже обсуждали это.
— Но если среди них есть враги, почему бы нам просто не убить их?
— Потому что Вестник должен объединить Великий Дом, а не начинать междоусобицу, — резко прервала его Всеслава.
Тысячу раз она повторяла эту простую мысль мальчишке и даже сама стала верить в нее. А щенок продолжал упрямиться.
— Через два-три года твоя сила станет всепобеждающей, и мы организуем триумфальное возвращение. Ты сядешь на трон, и никто не сможет воспротивиться твоей власти.
— На свой трон, — подчеркнул мальчик, — он принадлежит мне по праву.
— Да, мой маленький принц, — склонила голову королева.
— Я все-таки не понимаю. Почему кто-то не хочет, чтобы я взошел на престол? — по-детски надув губы, спросил Вестник. — Ведь мое правление возродит Великий Дом Людь.
— Видишь ли, мой маленький принц, — осторожно подбирая слова, ответила Всеслава, — твое появление ломает сложившуюся систему власти.
— Власти королевы? — прищурился Любомир.
«Ах ты, язва!»
Всеслава отрицательно покачала головой.
— Власти жриц. Абсолютная монархия в Зеленом Доме — миф. Большинство решений я принимаю только с одобрения жриц Зеленого Дома, внутри же доменов они практически не подконтрольны мне. И только Спящий знает, какие усилия приходится мне прикладывать, чтобы удержать баронов от междоусобиц. — Королева вздохнула. — С твоим приходом жрицы станут не нужны. Они лишатся доступа к Колодцу Дождей, лишатся власти. Боюсь, этого более чем достаточно, чтобы некоторые из них решились на противостояние.
— Ты говоришь о Ярославе?
— В том числе.
— Что она может мне сделать?
— Пока что — все, мой маленький принц. Ярослава — сильная и опытная жрица, и сейчас ее возможности гораздо выше твоих, — королева потрепала Любомира по щеке, — ты еще слишком уязвим.
— Может быть, ты и права, хотя я не чувствую себя столь слабым, — подчеркнул Вестник.
— Нельзя недооценивать противника.
— Ну ладно, — мальчик снова поднес к глазам руку: пальцы уже не дрожали. — Ты уверена, что там, где я буду жить, безопасно?
— Барон Мечеслав отвезет тебя в свой охотничий домик. Территория охраняется его дружинниками, и даже жрицы не знают об этом убежище. Ты будешь одновременно и рядом и далеко. Я смогу часто навещать тебя, и мы получим возможность продолжить обучение.
— Ты обещаешь?
— Конечно.
— Я буду скучать без тебя, — он мягко взял ее за руку, — я всегда скучаю без тебя.
— Я тоже, — в тон ему ответила Всеслава и так же мягко освободилась. — Я сильно привязалась к тебе, Любомир.
Мальчик внимательно посмотрел на королеву, но не заметил на ее лице ни тени насмешки. Женщина была абсолютно серьезна, и Любомир решился.
— Ты останешься королевой, Всеслава, я обещаю! — жарко прошептал он. — Мы будем вместе править людами, ты и я.
Этого еще не хватало! Меньше всего на свете Всеслава хотела, чтобы Любомир почувствовал то жгучее отвращение, которое охватило ее. Ярко-зеленые глаза женщины ласково обежали маленькое лицо мальчика.
— Мы не сможем быть вместе, — легкая грусть прозвучала в ее голосе. — Ты — Вестник. Тебя ждут великие дела, но править ты будешь в одиночестве.
— Я — Вестник, — в глазах мальчика вспыхнул упрямый огонек, — а значит, все будет так, как я хочу.
Ответить Всеслава не успела. Дверь тихо отворилась, и в комнату вошел одетый по-дорожному Мечеслав.
