взором. О мирах, существующих в рассказах других, в легендах, в воображении.
— А здесь? — спросил Тим, с детским восхищением глядя в небо.
— Я не знаю. Может и тут они такие же. В целом, если монета мелкая, то вполне похоже. — ответил Томас, закрыв один глаз и подняв большой палец над головой, будто сравнивая звезды и моннты.
Бран только хмыкнул, устраиваясь на ночлег. Его мысли оставались при нём. Тим заметил что он стал более замкнутым, не таким болтливым как раньше. Тоже может быть, по чему то скучает.
Тим ещё долго смотрел в небо, прежде чем сон наконец сморил его.
* * *
Утро встретило их безветрием и тишиной, от которой звенело в ушах. В такой высокогорной тишине каждый звук — скрип снега под ногами, стук камешка, сорвавшегося со склона, собственное дыхание — казался преувеличенно громким.
Мир без ветра был странным, неестественным. Как будто кто-то остановил время, заморозил его на полувздохе. Даже воздух, казалось, застыл — кристально чистый, неподвижный, холодный до боли в лёгких.
— Никогда не думал, что тишина может быть такой… оглушительной, — прошептал Тим, словно боясь нарушить хрупкое равновесие.
Тишина здесь была физически ощутимой, как плотное одеяло, наброшенное на мир. Тишина, в которой можно услышать, как снег оседает под собственной тяжестью. Как бьётся собственное сердце.
Подъём стал круче. Несколько раз им приходилось карабкаться по почти отвесным скалам, цепляясь за выступы заледенелыми пальцами. Каждое движение требовало концентрации, каждый шаг мог стать последним.
Тим видел, что Томасу приходится нелегко — южанин, хоть и опытный путешественник, тоже не привык к таким подъёмам. Его дыхание становилось тяжелее, движения — менее уверенными. Возраст давал о себе знать, как бы Томас ни пытался это скрыть.
Время растягивалось, как жидкая смола. Подъём, казалось, длился вечность. Каждый преодолённый участок открывал взору новые высоты, новые препятствия. Гора словно насмехалась над их усилиями, над их упорством, над самонадеянной уверенностью, что они смогут её покорить.
— Осторожнее на этом участке, — предупредил Томас, указывая на узкую тропу, покрытую мелкими камешками. — Тут камни могут поехать под ногами.
Его голос звучал напряжённо — не от страха, а от сосредоточенности. Томас всё ещё был воином, даже если его меч сейчас отдыхал в ножнах. Воином, привыкшим оценивать опасность, просчитывать риски, принимать решения, от которых зависела жизнь.
— Держись, — подбодрил его Тим. — Скоро будет гребень, а потом начнётся спуск. Я слышал, что северный склон не такой крутой.
Бран бесшумно двигался впереди, иногда опускаясь на четвереньки там, где человеческие ноги справлялись хуже медвежьих лап.
— Странный запах, — сказал он однажды, остановившись. — Старое человеческое жилище впереди. Давно заброшенное.
Его слова повисли в неподвижном воздухе, как замёрзшие капли. Странный запах. Старое жилище. Заброшенное. В этих словах проступало что-то зловещее — образы обветшалых стен, провалившихся крыш, сгнивших балок. Образы мест, где когда-то жили люди, но теперь остались только отголоски их присутствия, призраки их надежд.
К полудню они достигли вершины перевала — узкой каменной полосы, соединяющей две горные вершины. По одну сторону лежал юг — пологие холмы, аккуратные прямоугольники полей, тонкие линии дорог. По другую — простирался север, такой знакомый и родной для Тима — суровый, изрезанный острыми пиками и глубокими ущельями, с тёмными массивами лесов вдали.
Граница миров. Здесь, на узком гребне, встречались не просто географические регионы — здесь сталкивались две философии, два образа жизни, два взгляда на мир. И Тим, стоя на этой границе, ощущал себя частью обоих миров и одновременно чужаком в каждом из них.
— Граница, — произнёс Томас, указывая на каменную насыпь посреди гребня. — Видимо тут когда-то стоял пограничный пост.
В его голосе прозвучало профессиональное уважение военного к стратегическим укреплениям. Воистину — кто контролирует перевал, тот контролирует обе долины.
— Это было распространённой практикой в горных королевствах, — кивнул Томас, осматривая руины с профессиональным интересом. — Контролировать перевалы — значит контролировать торговлю. Военные стратеги говорят, что горные перевалы — естественные крепости.
Томас с интересом разглядывал полуразрушенные стены. Каменная кладка почернела от времени и непогоды, крыша давно обвалилась. Осталось лишь несколько стен да обломок флагштока — жалкие напоминания о былом величии, о времени, когда здесь кипела жизнь, когда воины в ярких мундирах держали стражу, когда торговцы платили пошлины, когда звучала человеческая речь и смех.
— Давно здесь никто не живёт, — заметил он.
— Больше ста лет, уже наверное. Раньше через перевал шли торговые караваны. Южане привозили ткани, специи, инструменты. Северяне — меха, древесину, янтарь. Потом началась Большая Война, и торговля прекратилась.
Голос Тима звучал задумчиво, словно он повторял урок, выученный давно, в другой жизни. Слова, сохранённые в памяти, как засушенные цветы между страницами книги — хрупкие, бесцветные, но всё ещё хранящие форму и суть.
— Люди всегда воюют, — проворчал Бран, обнюхивая обломки. — Это странно. Медведи сражаются за территорию, но не настолько же. — затем добавил — Это юг с севером воевали?
Томас пожал плечами: — Не совсем. Скорее, война между разными королевствами юга. Север пытался держаться в стороне, но всё равно оказался втянут. С тех пор мало кто пересекает перевал.
Они прошли через руины. Под ногами хрустел гравий, смешанный со снегом и осколками черепицы. В углу Тим заметил обломок таблички с едва различимыми буквами — время почти стёрло их, но они всё ещё проступали на выветренной поверхности, словно упрямо отказываясь исчезнуть полностью.
— "Королевская таможня и пограничный пост", — прочитал он. — Северной королевской таможни. Тогда ещё был король на севере. Отец говорил, что его прадед ещё помнил последнего короля.
— А сейчас? — поинтересовался Томас.
— Сейчас только старейшины деревень. Каждая долина, каждое поселение — сами по себе. Большой король — лишь в легендах, — ответил Тим, а потом добавил с юношеским энтузиазмом: — Но некоторые верят, что придёт время, и север снова объединится под властью нового короля!
— Зачем нужен король, если есть старейшины? — искренне удивился Бран.
— Не знаю. — ответил Тим — Просто так как-то привычнее чтоли.
В полуразрушенной караулке они устроили привал. Внутри было немного теплее, каменные стены защищали от пронизывающего ветра, который снова поднялся, словно гора вспомнила о своих обязанностях хранительницы перевала. Тим быстро развёл костёр из остатков старых балок — трухлявое дерево вспыхнуло легко, разбрасывая искры, словно крошечные падающие звёзды.
Пламя отбрасывало причудливые тени на сохранившиеся стены — тени, казалось, двигались в такт какому-то неслышимому ритму, танцевали под мелодию, доступную только им. В этом танце Тиму мерещились образы — силуэты людей, давно ушедших, фрагменты историй, давно забытых, отголоски жизней, давно оборвавшихся.
— Смотрите, — сказал Томас, указывая на
