До меня еще долго, пока я шел к лестнице, доносились раздраженные милицейские "понимаешь". Откуда эти блюстители взялись? Инициатива Макарыча? Кого ж еще?!
Когда я открыл дверь лаборатории, мне показалось, что все наши вздрогнули и сразу как-то напряглись, но, увидев меня, выдохнули:
- А, это ты? Привет. Как тебе новая система? - поморщился Саня.
- Да уж, наворотили.
- И я говорю.
Я пригляделся. Наши делали вид, что сосредоточенно заняты каждый своим, однако, никто на не работал. Так, перекладывали из одной стопки в другую бумажки, переставляли пузырьки и пробирки. Как будто все чего-то ждали.
Я прошел к своему столу, уселся на крутящийся табурет и вздохнул:
- Ну что, друзья-товарищи, когда пропуска делать будем?
- Когда скажут, - не оборачиваясь, ответил Николай, - велели ждать.
- Кто велел?
- Угадай до трех раз.
- Новый директор?
- Сейчас! Будет он такой ерундой заниматься. Начальник сектора заходил. Сказал, что позвонят из отдела кадров, велел никуда не выходить, ждать на месте.
- Чем заниматься будем?
- Вы? Не знаю. Я в отпуске с сегодняшнего дня, с приказом уже ознакомлен. - Николай, наконец, повернулся ко мне. - Так-то, Сервелант, то ли еще будет.
- В отпуске?
- В отпуске, в отпуске. Но я уже ничему не удивляюсь.
- Макарыч не вызывал?
- Нет. И не вызовет.
- Почему?
- Да потому, что в отпуске я, балда! Неужели не понятно? - Николай не выдержал, сорвался, но потом успокоился. - Извини, нервы ни к черту.
Все смотрели на Колю молча и испуганно.
- Ну, чего смотрите? Не знаю я, что делать! Ждите особых распоряжений. А от меня отстаньте!
- Слушай, - говорю, - Николай, прекрати, а? Все и так на взводе. Мы ж с тобой. Чего ты на нас накинулся? Хочешь, всей лабораторией в отпуск уйдем?
- Кто ж вас отпустит? Нет, Змей, я, кажется, понимать начинаю, зачем он это делает, - Николай наконец-то заговорил спокойно, - я ему не по зубам, так он вас вербовать начнет, а когда я из отпуска выйду, мне такую обструкцию устроит, что...
- Что?
- Что мало не покажется, вот что... Ты б, Сервелант, прямо сегодня заявление об уходе написал. Нехорошее у меня предчувствие. Сожрет он тебя, как ломтик колбасы. Прости за каламбур.
- Коля, - заговорил Саша, - ну что ты несешь? Ну кто нас завербует? Макарыч? Хрен на него! Неужели ты думаешь, что мы тебя предадим?
Николай грустно улыбнулся:
- Не думаю, Саня, не думаю... Знаю.
- Чего?
- Знаю, говорю, что предадите! Не по своей, разумеется, воле. Ты ж не ребенок, Саш! Понимаешь, что у каждого слабое место есть. Вот он по этому месту-то...
- Ну, какое у меня слабое место?
- У тебя? Аленка, а у Аленки - ты. Личные отношения на работе не приветствуются. Сервелант тот вообще - колбаса бывшая. Макарыч если не знает, то догадывается. Одна Наталья у нас неуязвимая. Правда, Наташ? - Николай неожиданно рассмеялся и подмигнул Наталье.
Та опустила глаза и покраснела. Не знаю, чем бы закончился этот тяжелый разговор, но тут неожиданно зазвонил телефон. Я взял трубку. Все напряглись.
- Меня к директору вызывают, - обалдев, пояснил я.
- Тебя? - похоже, никто не поверил. Не верил я и сам.
До тех пор, пока не оказался в кабинете на красной ковровой дорожке, уходящей под широкий дубовый стол, за которым еще три дня назад сидел всеми нами любимый старенький академик, а теперь мне навстречу поднялся тот, кого я, впервые увидев, окрестил Дедом Морозом. Сейчас сходство с добрым сказочным волшебником улетучилось полностью. Кого же он мне напоминает? Вспомнил!
Глава тринадцатая, раскрывающая гнусно-гениальные намерения Льва Макаровича Тычкова, которые ставят Сервеланта перед нелегким выбором
И как было не вспомнить?! Ты, Леша, смотрел, надеюсь "Человека-амфибию"? Помнишь там отвратительного такого персонажа - дона Педро, который мучил бедную Гутиеру - кажется, так ее звали, - и всячески досаждал Ихтиандру, которого заставлял рыбу ловить? Нет, вру, не рыбу! Жемчуг ему со дна вытаскивать. Рыбу-то любой дурак поймать сподобится.
Так вот, переименовал я мысленно Деда Мороза в дона Педро. Если в первом, Леша, можно хорошее отыскать, если порыться, то во втором - ни на йоту этого нет. Подлец подлецом, даром, что симпатичный на вид. И усики такие же гламурные, как сейчас говорят. Тогда, правда, таких слов в употреблении не было.
Встал он, значит, из-за стола мне навстречу с радушной улыбкой и руку протянул:
- Здравствуйте, уважаемый Сервелант Николаевич. Здравствуйте, дорогой, - а сам на кнопку селектора жмет и туда, в говорящий ящик обращается: - Зиночка, нам два кофе, пожалуйста. С сахаром и лимоном. Вы, Сервелант Николаевич, кофе пьете?
- Пью, - отвечаю, - только без лимона. Со сливками предпочитаю.
Он тут же в селектор:
- Зина, один без лимона. Со сливками.
- Хо-го-хо, - прошипел в ответ аппарат.
А дон Педро уже ко мне обращается:
- Присаживайтесь, Сервелант Николаевич, разговор нам долгий предстоит. У меня к вам, Сервелант Николаевич, предложение деловое, от которого, я полагаю, вы не сможете отказаться. - И хитро так, исподлобья, на меня поглядывает. Жучара.
Я присел на краешек стула, размышляю про себя, что за такое предложение деловое? Обратно в колбасу? Ну, думаю, люди! Полагают, Леша, что есть такие вещи, от которых отказаться нет возможности. Педро продолжает:
- Вы, Сервелант Николаевич, должно быть, удивляетесь, что я вас к себе пригласил, а не Николая Ивановича? Ничего удивительного, однако, в моем приглашении нет. У Чудова последний год очень напряженным был, ему отдохнуть следует, развеяться. Ведь медового месяца у них с Татьяной Александровной, кажется, до сих пор не было?
- Нет, но они ведь официально не...
- Знаю, знаю, дорогой мой Сервелант Николаевич, что не расписаны. Но это дело незначительное и легкопоправимое. Другое дело, что Татьяна, понимаете ли, Александровна сейчас уже не дочь директора, поэтому законный вопрос возникает, нужно ли теперь Николаю Ивановичу на ней жениться? Как полагаете? Впрочем, это не важно. Их это вопросик, только их. Правда, Николай Сер... Простите, Сервелант Николаевич. Я вас, впрочем, по другому делу пригласил.
В кабинет вошла секретарша, неся на подносе две чашечки, ложечки, кофейник, молочник, блюдце с дольками лимона и сахарницу.
- Спасибо, Зиночка, вы свободны. Ну что, Сервелант Николаевич, сами за собой поухаживаем, чай не в колбасном цехе деланные? - и засмеялся гнусно.
Фу, Леша, мне аж противно стало от этого смеха, но сдержался я. Дипломатия - штука тонкая, тончее хваленого востока.
- Не в колбасном, - говорю, - Лев Макарыч, поухаживаем. М-м-м, хороший у вас кофе!
- А то, - довольно отвечает, - бразильский, самый, что ни на есть растворимый. Новые технологии. Им, Сервелант Николаевич, лучше не сопротивляться, так ведь? Кстати, о цехе вышеупомянутом. Я вот слышал, что из любой колбасы человека можно сделать, и ни где-нибудь, а в нашем институте. А?
И смотрит на меня пронзительно. Но я маху не дал.
- На что, - отвечаю, - нынешняя наука только ни способна. Вон, космонавты туда-сюда просторы вселенной бороздят. А сто лет назад мог ли кто-нибудь о том же телевизоре мечтать?!
- Да, Сервелант Николаевич, да, дорогой вы мой, наука вперед идет семимильными шагами... Кстати, давайте-ка мы с вами к делу перейдем. Помните еще, о предложении говорил? Есть у меня задумочка интересная... - Тычков встал из-за стола и начал прохаживаться по кабинету. - А интересна она, задумочка эта, тем, что решает сразу несколько проблем. Про реинкарнацию что-нибудь слышали?
- Это про переселение душ? У индусов в религии? - спрашиваю.
- Да, Сервелант Николаевич, именно, как вы верно заметили, про переселение... Сколько у нас в стране умнейших людей каждый год умирает, какую невосполнимую утрату наш великий народ переживает. Вы представляете, сколько всего мог бы полезного Иван Павлов для народа придумать, не умри он так рано? А Александр Попов? Да, мало ли их, кто захотел бы бессмертным по полному праву быть, а не только на словах и в мыслях благодарных потомков...
Я слушал и никак понять не мог, куда он клонит. Тычков, меж тем, продолжал:
- С другой стороны, сколько у нас, Сервелант Николаевич, никчемных людишек по тюрьмам и лагерям сидит. Тело здоровое, а в голове, в лучшем случае, ветер. Вместо того чтобы работать на благо государства, грабят, убивают, насилуют. А мы с вами должны их еще и содержать за свой счет. Ну что они для страны делают? Кирзовые сапоги шьют, рукавицы, лес валят? Лес, мой дорогой, должны машины валить. А кирзовых сапог на складах еще на три поколения вперед хватит... Вот и думаю я...
- Совместить прекрасное с полезным, - ляпнул я невпопад и понял, что сморозил глупость.
Дон Педро резко на каблуке ко мне повернулся и положил руку на плечо.
- Вы почти правы, уважаемый Сервелант Николаич, почти правы. Как вы думаете, в наших ли силах в здоровые тела никчемных людишек, отбывающих в местах не столь отдаленных, умы великие вселить, продлив тем самым жизнь нужных государству людей? Способны ли мы такую задачу осуществить? Возможно ли это в принципе?
