- До вечера, - я положил трубку на аппарат.
Сегодня было уже не до работы. Однако надо ж чем-то себя занять? Из института до конца рабочего дня теперь не выйдешь - церберы не выпустят. А лишние проблемы не нужны. Что ж сделать-то такого полезного?
В лабораторию вошла Наталья. Она уселась напротив меня и, положив подбородок на руки, уставилась мне в глаза.
- Не кажется ли тебе, дорогой, что назрела необходимость поговорить?
- О чем? - честно говоря, я не понимал, в чем это назрела необходимость. Хоть убей, не понимал.
- А тебе Татьяна ничего не рассказывала?
- Рассказывала. Ну и что?
- Ты, наверное, теперь меня совсем не уважаешь? Но, понимаешь...
- Понимаю, - оборвал я Наталью. - Незачем себя в чем-то винить. Во-первых, что сделано - то сделано. Во-вторых, любовь. Что ж, и это понимаю. Тут мы над собою не властны. В-третьих...
Я замолчал. А что, собственно, в-третьих? Разве первого со вторым мало? Не комплекс, ведь, N 2 с изюмом компотом. А, что там!
- В общем, не о чем нам с тобою говорить, Наталья. Я тебя винить не имею морального права. И не виню. Понимаю. Ты-то что теперь собираешься делать со всем этим?
- Не знаю, Змей, - Наташа потерла переносицу указательным пальцем, - в такое дерьмо окунулась, что теперь даже не представляю, как жить... Дура, одним словом, набитая. Кто ж знал, что он обратно сюда припрется... Какая, к черту, любовь?! Ты на меня, правда, не обижаешься?
- Да ладно, перестань. Оба мы хороши. Николая жалко. Тычков сказал, что его... А, ну да, я ж говорил. Вот, мля, ситуация... Слушай, Наташка, - меня вдруг осенила интересная мысль, - а у тебя ростовского адреса родителей Сайгака не осталось?
- Нет, а зачем тебе? - Наташа взглянула на меня удивленно.
- Да так, идейка.
- Шантажнуть хочешь? Нет, Большой Змей, дохлый номер. Ты с этим делом даже к Тычкову не суйся. У него сам министр в тылах. Лева мне еще по телефону говорил, что с его сынком подружился, в доме у них ужинает раз в неделю. Так что лучше... Не надо, в общем, с огнем играть. Сожрут и фамилии не спросят... Это система, Сервелант, а против системы... Понимаешь, короче.
Интересно, думаю, она говорит. Систему какую-то выдумала... Надо запомнить, вдруг пригодится когда-нибудь, а сам отвечаю:
- Ты права, против системы с ломом не попрешь. Придется, видимо, смириться. Как ты думаешь, Николай меня поймет, если я его место займу?
- Поймет. Он человек далеко не глупый. Ты только поговори с ним предварительно. И Саши остерегайся. Слышал, как он твое известие принял?
- С Колей поговорю. А Саня... Кстати, а где они с Аленкой?
- Так сказали ж тебе. Родители Аленины приезжают, встретить надо.
- Рискуют.
- А что делать? Сейчас все рискуют. Без риска, Сервелант, жить скучно. Тебе ль этого не знать, Змей? Или ты уже не индеец?!
Я не ответил, и разговор наш прекратился сам собою. Еле досидев до конца рабочего дня, я вырвался из склепа, которым мне чудилась теперь родная лаборатория и, быстро сбежав по центральной лестнице, оказался в вестибюле перед вертушкой. Невзрачного не было. Милиционер запивал бутерброд с колбасой чаем, налитым в граненый стакан. Меня чуть не стошнило.
Да, я совсем забыл тебе сказать, Леша, что колбасу есть до сих пор не могу. Боже упаси, не вегетарианец я нисколечко, но ведь вы, люди, тоже себе подобными не питаетесь. Выродков всяких, каннибалов, поминать не будем - сам знаешь, в семье не без урода.
На милиционере остановились? Ага. Подмигнул он мне и улыбнулся, вспомнил.
- До свидания, - говорит, - Сервелант Николаевич.
- Всего доброго, - отвечаю. И на улицу.
Дорогу перешел, собрался сворачивать к дому своему, тут меня сзади за локоток кто-то - хвать.
- Испугался?!
- Н-ну, Коля, елки палки, - узнал я папашу по голосу, - ты в своем уме?
- Прости. Так, настроение хорошее.
- С чего оно у тебя хорошее-то?
- Да ни с чего. Просто. Отпуск, Змей, штука замечательная. Слушай, а пойдем-ка по кружечке пивка дернем, а? Я тут забегаловку рядышком знаю, когда здесь жил - постоянным клиентом считался. Каждые две недели захаживал - после аванса и в получку. Там вобла и лещ всегда. Пойдем!
- А чего не пойти, коль угощаешь? Пойдем.
По дороге я пересказал Николаю наш утренний разговор с Тычковым. Он, слушая меня, сопел задумчиво, откашливался, а когда я рассказ закончил, вдруг рассмеялся.
- Так это ж здорово, Змей! Я и не ожидал такого крена в нужную сторону. Соглашайся, даже не вздумай отказываться! Мы его с поличным возьмем.
- Нет, - отвечаю, - Коля. Не взять нам его с поличным. У него сам министр в тылах.
- А ты откуда знаешь?
- Наташка сказала. Она, похоже, сама в трансе. Боится. Говорит, что против системы не пойдешь. А Макарыч теперь в системе. Понимаешь, о чем я?
- Да брось ты, Сервелант! Он в такой же системе, как и мы с тобой. В обычной заднице он, только сам пока этого не видит. Министр, елки зеленые! Тоже мне, шишка. Если б он под КГБ сидел - другое дело. А наш министр - тьфу. Завтра на его место другой сядет, и останется наш Сайгак-переросток не за дубовым столом, а по ним. За меня не переживай. Даже если и не получится ничего... Двушка есть?
- Сейчас гляну, - я выгреб из кармана горсть мелочи, - ага, даже две. Держи обе.
- Домой звякну, подождешь?
- Звони.
Я достал сигарету и хотел закурить. Черт, спички в халате забыл. Пока прикуривал у прохожего, Николай вышел из телефонной будки.
- Слушай, дружище, поехали к нам? В пивнуху всегда успеем сходить. Танька говорит, что подруга ее зашла. Она вас с ней давно хотела познакомить. Есть желание?
- Что за подруга? - спрашиваю.
- Поехали, - а сам меня уже за рукав к остановке тянет, - увидишь. Тебе понравится. Ты ж у нас теперь одинокий? С Наташкой-то, как я понимаю, все?
- Похоже, что все. Увяли розы, не успев засохнуть.
- О, да ты у нас поэт! Ты перед Машкой повыпендривайся, она девка романтическая...
- Как скажете, папаша.
- Ох и нудный ты, Сервелант Николаевич. Выше нос, копченый!
Дверь открыла Маринка, только-только вернувшаяся с дедовой дачи.
- Ура! Змей пришел! - девочка тотчас повисла у меня на шее.
В прихожую вышли Таня с подругой...
И вот тут-то, Леша, я чуть дара речи не лишился. Маринка все еще болталась у меня на шее, а я уже начал лепетать что-то нелепое и несуразное, заикаясь и глупо, должно быть, улыбаясь. Хорошо, что в зеркало себя не видел.
- Здравствуй, Сервелант. Знакомься - Мария, моя подруга, - Татьяна выдержала хороший тон, который я тут же нарушил.
- А... Сервелант... Да. Здравствуйте... э-э-э... Мария, сколько лет, сколько зим! Рад... Приятно удивлен... э-э-э... давно мечтал с вами познакомиться... то есть... встретиться... то есть...
- Вы что, знакомы? - Татьяна с Николаем уставились на Марию, но та только удивленно подняла брови.
- Нет... то есть... да, - волнение охватывало меня все сильнее, - в общем... почти... как бы вам сказать-то... Мы виделись на дне рождения...
- Чьем?
- Моем...
Тут все удивленно уставились уже на меня. Я аж совсем засмущался. И даже покраснел...
Вот так, Леша, нежданно-негаданно, вопреки собственному неверию, я и встретился с Марией Станиславовной. Помнишь, я тебе рассказывал про женщину с эротичными руками, товароведа из гастронома? Она, эта богиня, эта нимфа стеклянных витрин, красивая до безобразия и обольстительная до одурения, стояла передо мною в прихожей Татьяниной квартиры. С судьбой, Лешенька, можешь в прятки играть, можешь в жмурки, все равно никуда ты от нее не денешься. Раньше или позже, но исполнится то, что на роду у тебя написано. И если ты человек достойный, обязательно фортуна тебе улыбнется, поверь мне, выдержанной колбасе. Колбасе, умудренной жизненным опытом. Но коль решил ты подобно глупой кошке гадить на придверные коврики в парадной, жди, что и на твой коврик кто-нибудь... И это в лучшем случае. Обязательно такое случится, не сомневайся даже.
Естественно, Мария Станиславовна меня не узнала. А когда я про день рождения сказал, так и вовсе как на психа посмотрела.
- Вы, - говорит, - Сервелант, меня ни с кем не путаете?
А с кем я могу собственную мечту, Леша, перепутать? Но не скажешь ведь так сразу, прямо в лоб, что я тогда, когда встретил ее впервые, еще колбасою был. Зачем сразу о себе дурное мнение складывать у симпатичных и, главное, приятных глазу и душе окружающих?
- Возможно, - отвечаю, - хотя... вряд ли. Уж больно ваша внешность запоминающаяся.
- Да, - в наш диалог, спасая мое положение, осторожно вмешалась Татьяна, - Машенька у нас красавица. Ее спутать с кем-либо трудно... Ну что, мужики, так и будете в прихожей стоять?
Николай встрепенулся:
- Действительно, чего мы тут встали? Танюш, у нас на ужин что?
- А на ужин у нас курочка. С брусничкой.
- М-м-м, Сервелант, ты как?
- С брусничкой? - делаю вид, что переспрашиваю, а у самого уже слюни ниже подбородка. - С брусничкой - это восхитительно!
Ужин и впрямь удался на славу. Всю жизнь, Леша, завидую людям, которые готовить умеют. Моих-то кулинарных способностей больше, чем на яичницу-глазунью не хватало. Но это ведь не самая большая беда в жизни, правда?
