такая странная примета?
– В китайском языке слова «резать грушу» и «расставаться» произносятся одинаково: fen li. Хотя пишутся по-разному.
– Ну вот видишь! – воскликнул я со смехом. – Раз иероглифы разные, то мы еще не скоро с тобой расстанемся. В конце концов, я ведь только приехал. Ты же не собираешься от меня сбежать?
– Нет, не собираюсь, – усмехнулась Сун Лимин. – Насчет меня можешь не беспокоиться…
В эту минуту в комнату вошла мать Сяочжу с чайником в руках. Она извинилась за то, что заставила нас ждать, и села за стол.
Некоторое время мы молча завтракали. Изредка я ловил на себе взгляды Го Сидэ: она бросала их исподлобья, словно хотела что-то сказать, но не решалась. Наконец она тихо обратилась по-китайски к моей спутнице, и та попросила меня вспомнить, что я сказал Сяочжу за минуту до того, как накануне у озера с ней случился приступ.
– «Wo ai ni, zhong guo de gu niang», – пожав плечами, ответил я. Меня удивляло, почему обе женщины такое значение придавали этим словам: можно подумать, в них таился какой-то сакральный смысл. Однако, подняв глаза на Го Сидэ, я чуть не вздрогнул. Женщина побледнела, как полотно, а руки сжала в кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Молча встав из-за стола, она поспешно вышла из комнаты, но через несколько минут вернулась. Извинившись, она снова села на свое место и начала говорить, попросив Сун Лимин переводить для меня.
– Хорошо, что муж сейчас в отъезде, – попытавшись улыбнуться, сказала Го Сидэ. – Будь он дома, я бы не осмелилась рассказать об этом. Дело в том, что перед рождением дочки мы с супругом долго спорили о том, как ее назвать. Он предлагал различные варианты, но я все отвергала. Однажды в праздничный день я надела жемчужное колье, которое он подарил перед свадьбой, и внезапно меня осенило. Я решила, что лучшее имя для нашей дочери – Сяочжу, то есть Маленькая Жемчужина. Но когда я сказала об этом мужу, он пришел в ужас. Оказывается, в старину так звали девушку-оборотня, умевшую превращаться в тигра 31. «Ты же не хочешь, чтобы нашу дочь постигла участь той несчастной?» – воскликнул он в гневе. Однако я была непреклонна и настояла на своем решении. Когда у нас в доме поселился мастер Ли, он тихонько посмеивался над именем девочки и иногда в шутку называл ее Сяомуху – Маленькая Тигрица. Конечно, когда этого не слышал муж, иначе он тут же убил бы мастера. Мой супруг терпеть его не мог: возможно, чувствовал, что молодой человек неравнодушен ко мне и время от времени глядит на меня так, как совсем не следует смотреть на замужнюю женщину. Иногда плотник заставал меня в одиночестве и, посмеиваясь, напевал строку из старой песенки: «Я люблю тебя, китайская девушка». Я только улыбалась и старалась сразу же уйти в другое место. С мастером Ли я вела себя вежливо, но всем поведением давала понять, что его попытки завоевать мое расположение обречены на провал. Несмотря на это, дерзкий парень продолжал выслеживать меня в уединенных местах, насвистывая или напевая свою песню. Однажды он настолько осмелел, что поцеловал меня в шею. Я рассердилась и в сердцах влепила ему пощечину. Пригрозив рассказать мужу о его домогательствах, я велела мастеру держаться от меня подальше. Наглец лишь злобно на меня посмотрел и пробормотал, что я еще пожалею об этом. И не только я, но и Сяочжу тоже. Тогда я не придала его словам большого значения, а напрасно. После случая с поцелуем мастер, к счастью, оставался у нас недолго и вскоре уехал, окончив ремонт дома. Мы с мужем вздохнули с облегчением: он – в открытую, я – тайком. И постарались поскорее о нем забыть. Но, увы, через какое-то время снова пришлось вспомнить об этом человеке и его угрозах. Он осуществил-таки свой план отомстить мне за несговорчивость и сделал это самым низким способом: лишил здоровья ни в чем не повинную девочку. Сам он, правда, тоже поплатился за свои козни, ушел из жизни во цвете лет, но бедная Сяочжу по сей день расплачивается за мою несдержанность. И это новое несчастье, непонятные приступы!.. Неужели этому никогда не придет конец?!..
Женщина всхлипнула и поспешила смахнуть выступившие на глаза слезы. Моя спутница стала что-то быстро говорить по-китайски, видимо, пытаясь ее утешить. Го Сидэ молча кивала головой и даже слабо улыбнулась. Потом Сун Лимин протянула ей руки, и та с благодарностью во взгляде пожала их.
– Нам пора идти, – сказала Сун Лимин по-русски. Я поднялся из-за стола. Поблагодарив хозяйку дома за завтрак и попрощавшись с ней на доступном мне китайском наречии, я вышел из дома. Через пару минут ко мне присоединилась Сун Лимин. Бодрым шагом мы направились к Учителю.
– Тебе не кажутся удивительными все эти совпадения? – поинтересовалась китаянка. – Имя девочки, легенда о ее тезке-оборотне, странное поведение Сяочжу на озере… Она ведь действительно на минуту будто превратилась в зверя – как славно тебя оцарапала!
– Не то слово, – подтвердил я, вспомнив ночные завывания на луну и свои подозрения насчет малютки Сяочжу. – У нее тогда были совершенно кошачьи – или тигриные – глаза! Но вот что поразительнее всего: лейтмотивом везде проходит невинная фраза – признание в любви китайской девушке. Ты тоже знаешь эту песенку?
– Нет, никогда не слышала, – покачала головой Сун Лимин. – Я придумала эти слова специально для тебя.
– А сейчас выясняется, что мастер-колдун напевал эти самые слова матери Сяочжу. Перед тем, как проклясть обеих. А я их случайно произнес в присутствии девочки – и она словно превратилась в зверя. На мой взгляд, слишком много случайных совпадений.
– Случайные совпадения – это другое название Судьбы, – задумчиво сказала Сун Лимин. – Именно так работает Дао…
***
Я долго пытался припомнить сон, который мог бы красочно пересказать Учителю. Моя ночная жизнь не была богата видениями, но те, что все же иногда меня посещали, я запоминал навсегда. Потому что они больше напоминали кошмары и целыми неделями, даже днем, продолжали вторгаться в сознание: вызывали неприятный озноб, мешали думать и заниматься делами. Помню, незадолго до того, как у моего старика начала потихоньку съезжать крыша, я увидел один выразительный сон с его участием. В сновидении отец, молодой и полный сил, прогуливался по берегу озера с какой-то женщиной. Это была красотка с рассыпанными по плечам густыми темными волосами. Парочка остановилась у огромного валуна, и отец стал расписывать тело подруги черной краской, выдавливая ее из длинного тюбика. Женщина хохотала, обнажая крупные зубы, поднимала руками волосы и подставляла «художнику» то
