стены, украшенные надписями о славных деяниях, обрушились, сделавшись бесформенной кучей, покрытой пылью позора. Я погиб, о Пророчица. Я — то, что ты видишь, я мерзкое ничтожество, раненый червь, вертящийся в черной грязи отчаяния. И это я, человек, который прежде был фараоном.
Вновь я, Айша, почувствовала укол жалости и ответила:
— Все еще остается путь, что я указала тебе. И пока мы живы, хотя темно наше прошлое и черны дела наши, Покаяние всегда возможно, иначе для человека грешного не существовало бы надежды. Кроме того, Покаяние, если оно искреннее, несет Исправление, и эта богорожденная пара, стремящаяся вверх рука об руку, через суровые утесы, через болота и стремнины, через непроходимые чащи и заросли терновника, ослепшая от слез и сгустившейся тьмы отчаяния, — о, она способна наконец узреть милые очертания Прощения, сверкающего перед нею, как священная заря, никогда прежде не поднимавшаяся над миром. А потому, о Нектанеб, прислушайся к той, которая говорит не голосом собственной неблагоразумной плоти, но голосом пребывающего в ней духа Исиды. Отправляйся в храм Амона и там, на глазах своего народа, покайся в своих грехах и упади, жертвуя собой, на собственный меч. Самоубийство — грех, но бывают случаи, когда продолжать жить есть грех еще более тяжкий, ибо лучше умереть ради других, чем дорожить своим зловонным дыханием, их отравляющим.
— Ты советуешь умереть мне, Пророчица... Повторяю: у меня не хватит духу. Ведь когда я умру, то попаду в лапы к Демону. Таков был наш договор: при жизни он дает мне успех и славу, а взамен я, после смерти, должен отдать ему свою душу.
— Вот как? Что ж, сделка сия известна давно и стара, думаю, как мир. Каждому человеку на жизненном пути приходится давать этот обет либо отказываться от него. Однако мой совет остается прежним. Демон нарушил свою клятву: где они сейчас, твои успех и слава, о Нектанеб? Поэтому он не может требовать, чтобы ты выполнил свою часть сделки.
— Нет, Пророчица, — запричитал Нектанеб. — Он не нарушил договор. С самого начала Демон говорил мне, чтобы я не причинял никакого вреда Матери Исиде, поскольку Небесная Царица более могущественна, чем все обитатели ада, и ее Слово Силы пронзит и иссушит его, как раскаленный докрасна меч, и, разрубив паутину злых чар, обратит его клятвы в ничто, а с ними — и меня самого. И сейчас паутина разрезана, и я, лживое насекомое, выпал из нее туда, где порожденный адом паук сидит в своем логове. Пророчица, собственными глазами видел я огненные орбиты его глаз, я видел его чудовищное рыло и клыки, как зубы у крокодила, я видел его огромные волосатые лапы и острые когти, выпущенные, чтобы сцапать меня, и я говорю тебе, что не могу покончить с собой, иначе попаду в челюсти Пожирателя и сгорю дотла в его огненном чреве. О, хоть и я грешил против тебя, но ты ведь женщина добрая и сострадательная, так научи меня, как спасти свою жизнь!
Слушая мольбы этого труса, не осмеливающегося взглянуть разгневанным богам в лицо как мужчина и сказать, как должна говорить великая душа: «Я глубоко заблуждался и грешил, о боги! Я раскаиваюсь, простите меня великодушно или же убейте мою душу и положите всему конец», я почувствовала, как жалость оставила меня и на смену ей пришли другие чувства — презрение и гадливость.
— Те, кто останутся в живых, когда персидские псы возьмутся преследовать их по пятам, должны бежать очень быстро и очень далеко, Нектанеб. О, им придется мчаться, словно оленю, к которому посреди пустыни близко подобрались охотники. Путь вверх по Нилу свободен, Нектанеб, ибо персов там пока еще нет. Раз не можешь умереть, ступай этой дорогой и живи.
— Ну конечно, — подхватил он, едва дослушав меня. — Почему бы и нет? У меня еще сохранились несметные богатства, ведь много лет я копил на черный день, разве можно полностью доверять какому-то Демону, верно? В обмен на золото я могу купить себе на юге друзей; я сумею основать другую империю совместно с эфиопами или же с народом Земли Пунт. Думаешь, я сумею спастись, Пророчица?
— Не знаю, — ответила я. — Мне лишь известно, что смерть быстра и неутомима, она берет нас измором и в конце концов всегда догоняет даже самого быстроногого беглеца.
Я произнесла это зловещим тоном, припомнив вдруг свое видение и в нем — подобострастного раба, в прежние времена фараона, ныне пресмыкающегося передо мной, и вновь узрела, как обвивала его шею и душила веревка, а чернокожие дикари насмехались над ним. Однако я умолчала об этом, лишь добавила:
— Если тебе угодно отправиться на юг, Нектанеб, не будешь ли ты так добр захватить с собой и свою красавицу-дочь, принцессу Египта Аменарту?
— Нет, — резко ответил он. — Я не возьму дочь, поскольку час за часом она бичует меня своим ядовитым языком, упрекая за падение. Пусть Аменарта переждет лихие времена здесь, под священным покрывалом Исиды. Но почему ты просишь об этом, Пророчица?
— Все дело в Исиде. Видится мне, принцесса добивается благосклонности некоего жреца, давшего обет Исиде, а богиня не любит, когда присягнувшие ей служители бросают ее ради смертной женщины.
— Что за жрец? — вяло поинтересовался мой собеседник.
— Грек по имени Калликрат.
— Я знаю его, Пророчица. Красавец, ну прямо как их греческий Аполлон. Храбрец к тому же, который хорошо послужил там, на болотах, сразившись с персидским полководцем-гигантом и ранив его. Помнится, в прошлом, прежде чем сделаться жрецом, он был командиром моей стражи, и тогда с ним еще приключилась какая-то напасть, но вот что именно стряслось, я позабыл. Помню лишь, что Аменарта потом хлопотала за него. Не беспокойся, Пророчица, коли этот Калликрат обидел тебя, остались еще люди, повинующиеся моей воле. Одно твое слово — и он будет убит. Забирай его жизнь, и да прольется его кровь к твоим ногам. Я тотчас отдам приказ, если ты скажешь мне, что нечестивец поносил богиню или разгневал тебя, ее жрицу! — И Нектанеб уже приготовился хлопнуть в ладони, вызывая посланцев смерти.
Выбросив вперед руку, я помешала ему и сказала:
— Нет, ничего подобного Калликрат не делал. Этот воин-жрец добрый слуга Царицы Исиды, более того, он храбро бился за меня на море. Он не умрет из-за такого пустяка. Однако вновь прошу тебя, Нетканеб, забери с собой принцессу Аменарту, когда отправишься на
