Голос кукушки…
Он прекрасен,
Когда я давно уже умер.
Четверо сидевших напротив, всё так же сухо кивнули головами, словно показали, что зафиксировали некое происходящее событие. Я бережно взял меч. Охватил ладонями его часть, завёрнутую в бумагу. Приставил острие клинка справа внизу живота и на выдохе, с силой воткнул калёную сталь в тело. Я почувствовал острую боль. То что называется жизнью, из каждой клеточки, вдруг разом рвануло в одно место, в место входа меча в мой живот. И ВСПЫХНУЛА СВЕРХНОВАЯ!
С невообразимым удовольствием, медленно, испытывая сладость мучительной боли, я вспарывал себе низ живота и смотрел, как из раны вываливаются окровавленные, дурно пахнущие кишки.
Последним моим ощущением, длящимся мгновение, было что-то похожее на ожог, вызванный прикосновением холодной стали меча сына-кайсяку к моей шее. В глазах потемнело.
Я проснулся, мне было легко и отчего-то радостно. Переднее сидение джипа и участок освещаемой фарами дороги набегающей на автомобиль, вернули меня к реальности. Казавшейся такой ирреальной.
И всё-таки?! Кто этот человек, сидевший рядом и вращавший руль? Куда мы едем? То, что окружает автомобиль, совсем не похоже на дорогу к дому.
— Как спалось? – спросил незнакомец.
— Как после смерти – ответил я, глядя на ныряющую под колёса дорогу. – Куда мы едем?
— Везу тебя домой, - не смутившись, отвечал незнакомец, - просто, ты спал, и я не хотел тебя будить. Чтобы ты досмотрел сон до конца. Ведь ты видел сон?
— Видел, - сознался я. – Скажи, кто ты, и что тебе нужно? Я смирился с тем, что схожу с ума. Ты же видишь?
Краем глаза я заметил, как незнакомец пожал плечами.
— Мне от тебя - ничего.
— Тогда объясни.
Минуту мы оба молчали. И тут дорога неожиданно для меня вынырнула у подъезда моего дома. Я растерялся. Глубокая ночь крепко обнимала город. Все спали. Свет лился лишь из окон лестничных площадок. Автомобиль остановился. Щёлкнула автоматика, открывающая замки на дверцах джипа.
— Меня просила Лиза дать возможность тебе увидеть сон. – Обратился ко мне незнакомец.
— Лиза? – удивился я. Не понимаю. Не понимаю! В голове не укладывается. А ты кто?
— Я? Я - Ангел, - спокойно ответил незнакомец.
Я молча вышел из автомобиля и направился к подъезду. Перед тем, как открыть дверь, обернулся. Джипа не было. Как он уезжал, я не слышал. Удивлению пришёл предел, и оно умерло. Всё стало как-то само собой разумеющимся: сон, Ангел, сын-кайсяку и
Голос кукушки…
Он прекрасен,
Когда я давно уже умер.
Наташа!!!
Я вспомнил историю про Ангела, которую она когда-то мне рассказывала. Однажды, она познакомилась с человеком, который представился ей как Ангел. Он так и сказал:
— Привет, Наташа, я Ангел.
На что та в ответ лишь пожала плечами.
— Тебя ничего не удивляет? – спросил незнакомец.
— Нет - ответила девушка, словно виделась с Ангелами всю свою жизнь. Нужно заметить, что на то время ей было 16 лет, она была беременна – ждала ребёнка. Хотя, вряд ли слово «ждала» имеет значение. В общем, пребывала в положении.
Наташа прогуливалась по парку, рассматривала под ногами жёлтые осенние листья, а Ангел шёл ей навстречу. Он шёл из противоположных ворот, шаркая сандалиями по опавшей листве, устилавшей дорожки. Шаркал и любовался производимым шумом. Можно предположить, что он не случайно попал в парк, у Ангелов в принципе ничего не бывает случайным, а шёл специально навстречу Наташе. Она же вряд ли искала, с кем бы то ни было, встречи, а просто гуляла, рассматривала небо и пыталась понять мысли осени.
Когда Ангел представился ей, как вспоминала впоследствии девушка, она ничуть не смутилась только потому, что совершенно и безоговорочно поверила незнакомцу. Она ни на секунду не сомневалась в том, что стоявший перед ней действительно Ангел, спустившийся, ну, или поднявшийся к ней на землю. В душе, рассказывала Наташа, она всегда ждала встречи с Ангелом и знала, что та состоится обязательно, не знала только когда. Но совсем не предполагала, что всё произойдёт именно так: именно осенью, именно в то время, когда девушка вынашивает ребёнка, именно в старом, ничем не примечательном, разве что своей неухоженностью, парке.
— Ты пришёл сообщить мне что-то важное? - Спросила девушка. - Ведь так, ведь просто так Ангелы не приходят, не разговаривают с людьми?
— Разговаривают» - ответил Ангел, - но беда в том, что нас никто не хочет ни видеть, ни слышать, поэтому не может.
— Значит, я могу? – спросила Наташа.
— Ты можешь, - ответил Ангел, - потому что хочешь.
— Но, - продолжала девушка, - я совсем не думала повстречать тебя здесь.
— Какая разница где - отвечал Ангел, - важно, что хотела и знала – встреча будет.
Он не был красавцем, вспоминала девушка. Даже наоборот, обладал посредственной внешностью. Он сутулился, прищуривал глаза, когда что-то спрашивал или отвечал на вопрос. У него был длинный нос и маленькие ушные раковины. И стрижечка у него была совсем короткая, далеко не такая, какую рисуют на картинах и иконах с Ангелами.
Наташа была непосредственна в своём откровении:
— Ты не красавец, - констатировала она, - я думала Ангелы красивее, эстетичнее, - хихикнула девушка.
Ангел засунул руки в карманы потёртых джинсов:
— Ну, знаешь…. Ангел просто Ангел, а уж кто как может, тот так его и видит.
Наташа почувствовала лёгкую досаду за то, что она, если и может видеть Ангела, то только таким вот, далеко не прекрасным. Тот словно почувствовал её состояние.
— Ладно, не парься, я же тебе говорил, что большинство нас вообще не замечает.
Его слова девушку совсем не утешили.
— Но, давай не будем отвлекаться, я ведь не просто так к тебе пришёл.
— Понимаю. - Девушка нахмурила брови, - она подумала, что Ангел торопится, и сожалела об этом. Не каждый день выдаётся возможность поболтать с таким существом, пусть даже ты не заслуживаешь видеть его в белом одеянии и с длинными пшеничного цвета, вьющимися волосами, да, чтобы ещё, в довесок, за спиной у него болтались пушистые белые крылья.
— На возьми, - протянул он вчетверо свёрнутый лист бумаги, казалось, вырванный из тетрадки в линейку.
— Что это – спросила Наташа.
— Слово, - ответил Ангел, - которое ты произнесёшь, развернув листок, перед тем, как будешь ложиться спать.
— Что за слово? – любопытствовала девушка.
Ангел говорил спокойно, будто речь его не могла вызывать никаких сомнений:
— Слова, которые покажут тебе нужный сон. Сон, который изменит твою жизнь, если ты над ним поразмыслишь.
— Её нужно менять? - спросила Наташа.
— А разве ты сама этого не чувствуешь?
Девушка молча опустила голову.
— Ведь так? – Ангел склонился, пытаясь заглянуть ей в глаза, и всё ещё протягивал свёрнутый вчетверо листок.
Наташа ничего не ответила, она молча взяла записку и сунула в карман.
— Вот и хорошо, - сказал Ангел.
— А если я не запомню сон? – спросила девушка, надеясь получить ответ, что в таком случае Ангел придёт к ней снова.
— Запомнишь обязательно, только записку разверни перед самым сном, не раньше, договорились?
— А если раньше?
— Раньше не надо.
— А если я всё-таки разверну?
— А ты всё-таки не разворачивай, - напоследок сказал стриженый Ангел и направился дальше по дорожке парка, - пока, я ушёл, - буркнул он почти себе под нос.
— Как, уже? - растерялась Наташа, обернулась и поняла, что разговаривает теперь сама с собой. Ангел исчез, словно испарился или растворился в воздухе.
Что за безобразие! В сердцах Наташа пнула маленькой ножкой ворох жёлтых листьев: когда захотел – пришёл, когда захотел – ушёл, а от меня здесь что ни будь зависит?! Девушка злилась. Читать, видите ли, только перед сном, да, захочу, и кто мне запретит. Она достала из кармана листок и быстро развернула, чтобы не допустить колебаний по поводу целесообразности поступка.
На листке было много точек, чёрточек, палочек, которые, словно живые, двигались к центру бумаги. Их было множество, они появлялись из-под краешков и текли плавным потоком, создавая из двухмерности листа трёхмерное пространство с чёрной пустотой в центре, которая и создавала движение, притягивая из неизвестности чернильные пятна.
У девушки закружилась голова.
Следующее её воспоминание – роддом, отделение патологии. Врачи сказали, что у неё эклампсия, и развился судорожный приступ. Но «скорая» вовремя успела. Удалось спасти и её и плод. Ей сделали кесарево. Теперь, некоторое время ей будет нужно, находиться в больнице.
Сон она так и не увидела. И, будучи студенткой-медичкой, рассказывая мне всё, объясняла произошедшее аурой эпиприпадка, которая, хотя и длится мгновения, но вмещает иногда развёрнутые картины, галлюцинации. «Такое часто бывает при височных формах эпилепсии» - умничала она – «как у Достоевского или Магомета». В общем, в мгновение уложился разговор с Ангелом.
